Страница 64 из 67
Невидный возок медленно катился по узкой, лесной дороге.
— Рысь хочу- зевнув, потребовала Марья у матери. «Дай!»
Лиза вздохнула, и, приподняв сарафан, отвязав от пояса кинжал, протянула дочери. Она строго велела: «Только из ножен не вынимай, так играй!»
— Рысь, — заворожено протянула девочка, гладя золотую, искусно выделанную фигурку. «Рысь красивая!»
— Скорей бы уж к Феде, — вздохнула про себя Лиза, глядя на дочь, что прикорнула на обтрепанном бархате сиденья. — Хоть и взяли с собой холопов, однако уж у них пищалей нет, только сабли, и у Джона один пистолет, и все. Повезло ему, конечно, Дунюшка так на него смотрит, будто никого другого на свете нет. И молодая она, еще семнадцати не исполнилось. Обвенчаются, будут деток растить, — Лиза чуть вздохнула, и, глянув на Марью, улыбнулась.
— И нам теперь с Федей еще одного ребеночка хорошо бы, раз Василий Иванович царем станет, спокойно будет на Москве. Тем разом не понесла я, на Красную Горку — тоже, ну да ничего, все получится, как вместе жить будем, — Лиза чуть покраснела, и, порывшись в бархатном мешочке, достав свое вышивание — принялась за работу.
Джон перегнулся в седле и, взяв Дуню за руку, весело сказал: «Скоро уж и поворот на эту дорогу большую, можайскую, там совсем безопасно будет, она оживленная».
Девушка огляделась — темный, еловый лес возвышался непроходимой стеной, на западе виднелась набухшая дождем грозовая туча, и, чуть поежившись, ответила: «Да уж быстрей бы, пан Ян, как сюда ехали — веселей было».
— Понятно почему, — Джон на мгновение отпустил поводья, и смешливо развел руками. Дуня расхохоталась и, вдруг, приподнявшись в стременах, озабоченно сказала: «Смотрите, пан Ян, там деревья повалены, ветер же вчера был, дорогу перегородило».
— Ветер, — процедил Джон, доставая пистолет. «Знаем мы этот ветер. Вели всем, чтобы спешивались, иди к пани Лизе, и уводи ее с ребенком в лес, быстро!»
— Пан Ян, — испуганно сказала девушка.
Он притянул ее к себе, и, едва успев поцеловать, услышал сухой треск выстрелов. Лошади, запряженные в возок, испуганно заржали, — двое, на веревках, спустились с вершин деревьев на его крышу. Холоп на козлах, было, потянулся за саблей, но один из нападавших, легко наклонившись, перерезал ему горло. Столкнув труп на землю, мужчина выпряг лошадей и, сунув дуло пищали в окно возка, велел: «Тихо!».
Марья заворочалась, и, недовольно спросив: «Что такое?», зевнув, уткнувшись носом в сгиб руки, — заснула еще крепче.
Лиза сглотнула, и, перекрестившись, глядя в упертый ей в лицо пистолет, — кивнула головой.
— Господи, — подумала женщина, — да у нас и нет золота никакого, нечего взять. Людей жалко, не пощадят же их. И Джон — он, хоть в русском платье, но видно, что не местный, а поляков не жалуют сейчас. Дунюшку пусть не трогают только, совсем девушка юная.
— Черт, — Джон соскочил на землю, и обернувшись к возку, пряча за собой Дуню, — выстрелил, — у меня одного пистолет, а эти все вооружены. В два раза больше их. Может, просто разбойники, а может, и Болотников тот. Хотя зачем мы ему?
— Дай мне кинжал, — злым шепотом потребовала Дуня, — ты того, у возка, ранил. Дай мне кинжал, я тихо подберусь, второму горло перережу, и уведу пани Лизу в лес. Дай! — ее рука потянулась к кинжалу, и Джон, еле успев толкнуть ее на землю, закрывая своим телом от выстрелов, велел: «Лежи тихо, пожалуйста!»
Девушка змеей вывернулась из-под него, и, вырвав кинжал, легко побежала к возку. Джон рванулся за ней, но всадник, выехавший из-за деревьев, кинул аркан, и мужчина упал — успев увидеть, как Дуня, закричав, хватается за рассеченную саблей руку.
Лиза молча, расширенными, остановившимися глазами, смотрела на дорогу. Болотников, не убирая окровавленного клинка, нагнулся, и, ударив девушку плетью по лицу, велел:
«Кончайте тут со всеми».
Он спешился и, подойдя к Джону, подняв носком сапога его лицо, рассмеялся: «А вот и пан поляк, знакомец пана Теодора».
Джон посмотрел на пистолет, что лежал совсем рядом с его рукой, и, ловко перекатившись на спину, схватив его — выстрелил снизу вверх. «А пороха больше нет, — спокойно подумал Джон, отбросив бесполезное оружие. «То есть он в возке. Господи, хоть бы они только Эву не тронули, у нее рана неглубокая, заживет. И миссис Лизу с ребенком. Я-то ладно».
Болотников выматерился и, стерев кровь с уха — пуля оторвала ему мочку, обернувшись к остальным, сказал: «Поднимите его, и дайте ему заступ. А девку — к костру ведите, она же это?».
Неприметный человечек кивнул: «Она, Иван Исаевич, та, что в Коломенском шныряла».
Дуня, со связанными руками, сплюнула в сторону Болотникова и, сжав разбитые плетью губы, проговорила: «Поляка не троньте, он на стороне Дмитрия царевича, он вам пригодится еще».
— Ты ври да не завирайся, блядь, — лениво посоветовал ей Болотников. — А поляк твой сейчас вам обоим могилу рыть будет, тут же, у дороги.
Кто-то из людей Болотникова, было, сказал, кивнув на Дуню: «Иван Исаевич, так, потешимся, может…»
— Нет, — коротко ответил Болотников, и приставив к виску Джона свой пистолет, велел: — Давай, начинай, пан Ян, — он издевательски усмехнулся.
Подул сильный, резкий, холодный ветер и Джон вдруг подумал: «Папа же мне говорил, да. Бывает и так — в безымянной яме на обочине. Ну, может, они миссис Лизу потом отпустят, — он на мгновение прервался, и, посмотрев на Дуню, которую подтащили к костру, почувствовал невыносимую боль в сердце, — расскажет она. Пусть только с ребенком ничего не делают, Господи, прошу тебя».
Он отбросил заступ и, выпрямившись, чувствуя холод клинка у себя между лопатками, громко сказал по-польски: «Не трогайте девушку, она ничего не знает».
— Мы и не тронем, — усмехнулся Болотников. — Ведите его сюда.
Джон посмотрел на светлую, испачканную грязью косу и, сжав зубы, еще раз повторил:
«Отпустите ее».
Неприметный человечек, обернув руку тряпкой, выхватил из огня раскаленный железный прут.
Болотников приложил тряпку к раненому уху, и, улыбнувшись, наклонившись к Джону, сказал: «Выжжешь ей глаза — отпустим. И тебя, и ее».
Джон краем глаза увидел валяющуюся на земле саблю, и едва заметно потянулся к ней.
— Вот же сука, — Болотников хлестнул его по лицу. — Ладно, держите ее, крепко, — он кивнул на Дуню и принял от подручного железный прут.
Лиза услышала страшный, раздирающий все вокруг крик. Марья недовольно что-то забормотала и женщина, потянувшись, взяв дочь на руки, стала ее укачивать, глядя пустыми глазами на пламя костра у дороги.
Она еще жила. Она кричала, хватаясь руками за окровавленные, выжженные глазницы, ползла куда-то, и Болотников, поморщившись, приставив ей к затылку пистолет — выстрелил.
Джон даже не стер кровь, и что-то белое, тягучее, что брызнуло ему на лицо. «Голубые, — подумал он, — какие они были голубые».
— Ну, неси свою блядь к могиле, — рассмеялся Болотников, — вместе лежать будете.
Джон наклонился, и, подхватив девушку на руки, посмотрев в изуродованное лицо, — поцеловал ее в губы. «Дождь, — подумал он. «Да, туча же шла, с запада. Сейчас костер потухнет. Они выстрелят мне в голову, и мы упадем туда. Хорошо, что так, я ведь обещал Эве — мы всегда будем вместе».
Лиза посмотрела на его прямую спину — он стоял на коленях, у края ямы, бережно держа на руках тело. Белокурые косы свесились в придорожную грязь, и она увидела, как Джон нежно укладывает их на груди девушки.
Болотников упер ему в спину дуло пищали. Лиза услышала выстрел, и, так и не закрывая глаз, похолодевшими губами пробормотала: «Зачем?».
— Зарывать, Иван Исаевич? — озабоченно спросил подручный, глядя на тело мужчины, что лежало спиной кверху. Из-под него виднелись разметавшиеся, светлые волосы.
Болотников подставил лицо хлещущему, холодному дождю, и, потерев его руками, озабоченно спросил: «Гляньте, кровь у меня идет еще?».
— Остановилась, Иван Исаевич, — подсказали ему услужливо.