Страница 32 из 67
Ты такая красивая, любовь моя, такая красивая — я все это время глаз не мог отвести, тобой любовался».
— И о червях рассказывал, — Мирьям улыбнулась, и Хосе, поцеловав ее прямо в эту улыбку, заметил: «И это только первая тетрадь, у меня их больше двух десятков».
— С нетерпением жду продолжения, — Мирьям вдруг подумала, прижавшись головой к его плечу: «Господи, так вот оно — счастье, вот оно какое».
Волк открыл глаза и прислушался. «Тео, — сказал он тихо. «Тео, ты спишь?».
Она лежала на боку и Волк, быстро поднявшись, зажег свечу. Кружевная подушка под ее щекой была влажной, и он увидел синеву вокруг открытого рта. Он отбросил одеяло, и, разорвав рубашку, приник ухом к ее груди. Сердце, — он прислушался, — билось редко, медленно, — но билось.
Распахнув дверь в коридор, он закричал: «Миссис Стэнли!».
Акушерка бросила один взгляд на женщину и сказала: «Когда?».
— Я не знаю, — он опустился на колени и взял ее руку — прохладную, знакомую до последней жилки. «Я спал, миссис Стэнли. Она тоже, ведь все хорошо было, все хорошо, и голова у нее меньше болела? Почему так?»
Миссис Стэнли ощупала живот Тео, и сказала: «Видимо, судороги начались во сне, мистер Майкл. Не вините себя, так бывает. Идите, приведите ее мать, а я схожу за мистером Джозефом и Мирьям».
— А что теперь? — Волк остановился на пороге и посмотрел на темные, разметавшиеся по спине косы жены.
— Будем вызывать схватки, — вздохнула миссис Стэнли. «Рано еще, конечно, но, если ждать — то умрет и она, и ребенок». Она подошла к мужчине и сказала: «Вы не волнуйтесь, мистер Майкл, дитя живо, двигается. Мы сделаем все, что в наших силах».
Волк спустился на кухню, и, глядя на изящную спину тещи, — она помешивала суп в большом глиняном горшке, что висел над очагом, тихо, откашлявшись, попросил: «Марфа Федоровна, вы поднимитесь наверх, пожалуйста. Там с Федосьей плохо».
Она застыла на мгновение, и, отложив ложку, перекрестившись, встав рядом с ним, ответила: «А ты Богу молись, Михайло Данилович. Тут царские врата не раскрывают, да и нет их у англикан, а все равно — сходи с Данилой в церковь. Если что, я за вами пошлю, у Мирьям ноги быстрые, да и близко тут».
— Марфа Федоровна… — он почувствовал нежные пальцы на своей щеке. «А ну не смей! — строго сказала женщина. «Все в руке Божьей, Михайло, не смей, слышишь! Иди, — она подтолкнула зятя, — а я к ней поднимусь.
Волк ушел, а Марфа, поднеся к губам свой крест, тихо сказала: «Господи, ну сжалься ты над ними. Федосью хоть оставь, так мало они вместе пожили».
— Да, — Хосе разогнулся, — вы правы, миссис Стэнли. Сердце у ребенка бьется, надо вызывать схватки.
— Болотная мята, — тихо сказала Марфа, нюхая сухие листья, вдруг вспомнив тот горький, черный настой, которым она когда-то поила Ефимию. «Давайте, я их заварю».
— Отвар бесполезен, — Хосе рылся в своей сумке. «Она просто не сможет его проглотить, она же без сознания…
— Смотрите, — тихо сказала Миряьм и, мгновенно схватив серебряную ложку, всунула ее между зубами женщины. Землистое лицо Тео задергалось, тело напряглось, изо рта вылилась белая, остро пахнущая пена.
— Сильные судороги, — миссис Стэнли покачала головой. «Нехорошо, мистер Джозеф, может, вашими иглами можно что-то сделать?»
— Можно, — он достал футляр и протянул женщине пузырек темного стекла. «Это масло болотной мяты, я в Болонье научился делать такие экстракты. Давайте ее разденем, у нас есть время до следующей судороги, чтобы поставить иглы. Нанесите масло на ее живот, миссис Стэнли, только…, - Хосе замялся.
— Что? — резко спросила Марфа, вытиравшая влажной тряпкой лицо Тео.
— Это очень сильное средство, миссис Марта, — тихо ответил врач. «И мы не знаем правильной дозы, — он вздохнул и помотал головой: «Ну да все равно, ждать нельзя. Мирьям, помоги мне, пожалуйста, если начнется судорога — держи ее, — он кивнул на Тео.
Марфа посмотрела на пылающее смущением лицо девушки, на ее глаза, что ласково смотрели в сторону Хосе, и невольно подумала: «Ну и хорошо. Все у них ладно, значит.
Слава Богу».
Уже подходя к церкви, Марфа увидела птиц, что летели, перекликаясь с запада. Вечернее небо было чистым, ясным, Темза чуть блестела под солнцем, и Марфа сказала себе: «Ну, может и обойдется еще, Господи».
Женщина открыла тяжелую дверь церкви и взглянула на спину зятя: «Господи, ровно на том же месте стоит, что и Петя когда-то, перед тем, как мы на Москву уезжали».
Дэниел сидел в заднем ряду, уронив голову в руки. Марфа поцеловала внука в русый затылок, и шепнула, вынимая платок, отдавая ему: «Ты бы за Мартой съездил, Дэниел, и Стивена тоже привезти надо».
— Бабушка, — он вытер лицо. «Бабушка, милая…»
— Ну, ну, — Марфа прижала его к себе. «Ну не надо, родной мой, не надо. Привези Марту-то».
— Я тут, — раздался тихий голос. Девушка стояла у двери, держа за руку младшего брата.
Грегори спокойно спал в перевязи. «Я в деревне лошадь взяла, ну, как узнала».
Марфа погладила внучку по голове, и, наклонившись, поцеловав Стивена в лоб, шепнула:
«Ты не бойся, милый, все здесь, и папа тоже».
— Мама, — всхлипнул ребенок, подняв на бабушку большие, зеленые глаза. «Как у Тео, — подумала Марфа, — Господи, Белла-то может круглой сиротой остаться».
Она подошла к зятю, что стоял на коленях, и тихо попросила: «Ты иди к семье, Михайло Данилович, Марта сама приехала и Стивена привезла».
Дэниел нашел руку сестры, что устроилась рядом, и тихо спросил: «Как ты узнала?».
Марта помолчала и ответила, тяжело вздохнув: «Как всегда. Не зря мы попугая туда взяли».
Она замолчала, и Дэниел, обняв ее, прошептал: «Вон, папа идет».
Марфа еще успела обернуться и увидеть, как Волк, усадив на колени младшего сына, гладя его по голове, что-то сказал. Стивен кивнул и тихо, горестно расплакался, уронив голову ему на плечо. Женщина перекрестилась и быстро пошла к усадьбе.
На втором этаже пахло кровью. Марфа вдруг поняла, смотря на дверь: «Это же та опочивальня, где Маша умерла, где я Марью родила. И Полли тут же на свет появилась. Ну, может, удалось им». Она вздохнула и нажала на ручку двери.
— Как много крови, — холодно, отстраненно подумала Марфа, глядя на дочь. «Полный таз, и еще течет».
— Схваток нет, — миссис Стэнли подошла к ней.
— А кровь? — тихо, спокойно спросила Марфа.
— Детское место отслаивается, — руки Хосе были в крови по локоть. Он повернулся к Марфе и продолжил: «Мне очень жаль, миссис Марта, но ребенок мертв. Сердце не бьется. Он умер почти сразу, как началось кровотечение».
Мирьям сидела у изголовья, держа в руке смуглое запястье. «Она еще жива, — тихо сказала девушка, бросив взгляд на землистое, пожелтевшее лицо Тео. «Но, — голос девушки дрогнул, однако Мирьям справилась с собой, — мы не знаем, сколько еще…».
— А если операция, ну, как у леди Мэри? — спросила Марфа, глядя на длинные, темные ресницы дочери. Они не дрожали.
Миссис Стэнли вздохнула: «Полли жива была, миссис Марта, сердце у нее билось и хорошо, сильно. А тут, — она чуть дернула щекой, — миссис Тео под ножом умрет, и все».
— Я ее мужа позову, — Марфа вдруг покачнулась, схватившись за косяк двери. «Нельзя!», — приказала себе женщина. «Нельзя!».
— Мы тут уберем все пока, — миссис Стэнли указала Мирьям на таз. «Кровотечение все еще идет, конечно, но мы сделаем так, что ничего заметно не будет».
— Спасибо, — помолчав, отвернувшись, сказала Марфа и стала спускаться по широкой лестнице вниз, к парадным дверям дома.
Дэниел подумал, глядя на мать, что лежала на спине: «Господи, почему она такая бледная?
Мама же всегда была смуглой».
Синие губы были сомкнуты, и Марфа, что сидела у изголовья дочери, держа ее за руку, тихо сказала: «Она дышит еще. Вы попрощайтесь, скоро уже…, - женщина на мгновение запнулась, и, поднявшись, поцеловав внучку, попросила: «Дай мне Грегори, я пойду, уложу его и вернусь».
— Мамочка, — Стивен прижался к отцу и, спрятав лицо, разрыдался. «Мамочка!». Грегори тоже заплакал и Волк, кусая губы, сказал: «Вы и Стивена возьмите, хорошо?»