Страница 38 из 48
— Кто там еще? — раздался хмурый голос.
— Я повязку поменять, — тихо ответила Эстер. «Мэйхью спать пошел, просил меня, вас посмотреть».
— Ну, заходи, — иронично ответил Ворон.
Он лежал на кровати, вытянувшись, закинув руки за голову. Эстер опустила засов и, поставив на пол, свечу, сказала: «Давайте я вам помогу снять рубашку, вам же тяжело».
Ворон сел и сказал, глядя прямо на нее: «Помогай».
У нее были ласковые, легкие пальцы, и пахло от нее какими-то травами. Ворон посмотрел сверху на черные кудри и вдруг сказал: «Не тяжело тебе, в лазарете?».
Он улыбнулась: «Нет, я же многому научилась уже, там, — девушка махнула рукой на запад и вдруг помрачнела.
— Ничего, — тихо проговорил Ворон. «Все пройдет, донья Эстелла, все забудется».
— Кое-что не забудется, — он вдруг почувствовал прикосновение нежных губ к ране, — летящее, будто и не было его вовсе.
— Вот это не забудется, — она затянула повязку и, взяв его руку, приникла к ней щекой. «И вот это тоже, Ворон», — девушка встала на колени и поцеловала его.
— Нет, — сказал он едва слышно, — не надо, Эстелла.
— Никакая я не Эстелла, — Ворон увидел улыбку на ее губах. «Меня зовут Эстер Судакова, ну, в девичестве, конечно».
— Никита Григорьевич? — потрясенно проговорил Ворон — по-русски.
— Мой приемный отец, — она прикоснулась губами к его пальцам, — к каждому. «Мои родители погибли в Полоцке, когда царь Иван его захватил, отказались креститься. Мне тогда меньше трех было, а спас меня боярин Федор, я только имя его помню. А отец мне про тебя рассказывал, Степан Воронцов. И Марфу Федоровну я помню, мы виделись, как она из Стамбула бежала».
— Иди-ка сюда, — он привлек девушку к себе. «Ну что ж ты мне раньше не сказала, Эстер?»
— Да я и не знала, — удивилась она, — англичанин и англичанин. А потом вон тут тетрадь у тебя увидела, — она кивнула на стол.
— Да, дневник мой, я по-русски его пишу, — Степан вдруг рассмеялся. «Вот, теперь ничего в тайне не сохранишь».
— А что бы ты хотел сохранить в тайне? — черные, длинные ресницы вдруг заколебались.
— Разные вещи, — буркнул он, изо всех сил стараясь не смотреть на нее.
— А ты не храни, — она усмехнулась, и погладила его по щеке: «Вот, видишь, Ворон, я к тебе пришла, и уходить никуда не собираюсь, хоть ты что делай».
— Ты же меня в два раза младше, — медленно сказал мужчина, — Я думал, зачем я тебе такой — мне ведь почти пять десятков лет, и у меня разные дела за спиной, и не только хорошие.
— Показать — зачем? — она вытянулась рядом, положив голову ему на грудь.
— Да я уж и сам понял, — Ворон ласково, осторожно потянул ее к себе — ближе.
Эстер взглянула на него, и шепнула, прикоснувшись губами к его уху: «Все, что ты хочешь, Ворон».
— Я хочу все и сейчас, — проговорил он сквозь зубы, сдерживаясь, медленно снимая с нее рубашку.
Он оторвал губы от вишневого, сладкого соска, и рассмеялся: «А ведь я еще ничего и не делал, звезда моя, это так, баловство».
— А рука твоя где? — тяжело дыша, ответила Эстер.
— О, — Ворон поднял бровь, — да, совсем забыл. Сейчас уберу, прости.
— Не надо, — простонала Эстер.
— А ведь, — задумчиво проговорил капитан, — пожалуй, действительно, не стоит. Лежи спокойно, — велел он, устраиваясь между ее ногами.
— Я не смогу, — Эстер вцепилась пальцами в кровать.
— Да уж постарайся, — хмыкнул Ворон, — скоро я тебя привезу домой, и там кричи сколь душе твоей угодно.
Он коснулся губами сладкого, влажного тела, и сам едва сдержался, — так это было хорошо.
Эстер вдруг нашла его пальцы и, крепко сжав их, проговорила: «Я ведь и не знала, что так можно»
— Нужно, — наставительно ответил капитан и добавил, на мгновение прервавшись: «Как я посмотрю, мистер Кардозо, так вас многому учить придется».
— Я быстро схватываю, — отозвалась Эстер.
— Повязку не стронь, иначе кровотечение начнется, — сказала она потом, озабоченно, коснувшись его руки. Ворон поцеловал первое, что попалось под губы — смуглую щиколотку, лежавшую у него на плече, и, прижав ее к постели, строго сказал:
— Вот, что, дорогая, когда я приду к тебе, как к помощнику хирурга, — Степан не выдержал и рассмеялся. «Тогда и командуй, а тут — капитанская каюта, и капитан, что хочет, и делает, — он с удовольствием увидел, как расширились ее глаза.
— Больно? — он остановился, вдруг забеспокоившись.
Эстер поерзала под ним, — Ворон глубоко вздохнул, и велел себе потерпеть, — и весело ответила: «Нет, мой капитан, очень хорошо!»
— Ах, так, — он пропустил сквозь пальцы ее черные кудри, — ну, получай тогда, дерзкая девчонка!»
Потом он лежал, прижав ее к себе, целуя смуглую, худую спину с дорожкой позвоночника.
Она потерлась об него задом и томно сказала: «Помнится, капитан, вы мне какой-то вопрос задавали, семь лет назад?».
— Могу повторить, — он чуть шлепнул девушку и опять приник губами к нежной, пахнущей травой коже.
— А ответ не изменился, — услышал Ворон смущенный шепот.
— Не может быть! — удивленно сказал он.
— Да уж вот так, — Эстер, было, попыталась повернуться, но Степан остановил ее и сказал, еле сдерживая смех: «Ну, если хочешь попробовать, то так — удобнее».
— С тобой я хочу все, — прошептала девушка.
Ворон думал, что так не бывает — не с ним, не в его возрасте. Однако в каюту уже начал вползать еще серый, ранний рассвет, а он все никак не мог отпустить Эстер.
Она вдруг глубоко зевнула, улыбнувшись: «И совсем не было больно»
— Да уж умею я, в мои-то годы, — Ворон внезапно нахмурился. «А вот ты болтаешь, а делом не занимаешься! — он положил руку девушки куда надо.
Эстер скользнула вниз и еще успела прошептать: «Да я уж поняла, что в лазарете меня сегодня не дождутся!».
— Спи, — сказал он потом, обнимая ее — нежно, ласково. «Я тебя запру, и спи. Если захочешь поесть — у меня тут сыр, и вино. Я отстою вахту и вернусь, сразу же».
Он прикоснулся губами к теплому лбу, и увидел, как Эстер, свернувшись в клубочек, задремывая, все еще держит его за руку. «Звезда моя, — тихо сказал Ворон и вышел.
— Вот что, мистер Гринвилль, — сказал Ворон первому помощнику, потянувшись за еще одной порцией солонины, — вы подготовьте шлюпку, пожалуйста. Ну, там порох, припасы, оружие — все, как надо.
— Вы ешьте, капитан, — ласково сказал Гринвилль, двигая к нему блюдо. «Утомились, наверное».
— Вовсе я не утомился, — подозрительно глядя на него, ответил Ворон. «Вы идите в Плимут, а я тут отправлюсь кое-куда, по делам. По дороге ни во что не ввязывайтесь, у нас и так трюмы добычей переполнены».
— А вы надолго уезжаете? — еще более ласково спросил Гринвилль.
Капитан покраснел и что-то пробормотал.
— А, — многозначительно поднял бровь помощник.
— Доброе утро, господа, — сказал Мэйхью, садясь за стол. «Приятного аппетита. Мистера Кардозо никто не видел? Он вечером пошел вас перевязывать, сэр Стивен, и не вернулся. Я волнуюсь, — хирург выпил свою порцию разбавленного рома.
— Он у меня в каюте, — сказал Ворон, чувствуя, как пылают у него щеки.
— Капитан! — раздался из-за стола матросов потрясенный голос Джейсона.
— Тебе же, старина, вроде пальцы оторвало, а не глаза повредило. Все уже давно все поняли, один ты ничего не увидел, — сказал кто-то, и Ворон услышал хохот.
— Ну, — заключил Мэйхью, разламывая галету, — жаль, конечно. Способный юноша этот Эдуардо, пусть не бросает медицину, передайте ему. Ей, то есть, — хирург улыбнулся.
— Мерзавцы, — сочно сказал Ворон, и пошел стоять свою вахту.
Ворон пришвартовал шлюпку, и, выбравшись на берег, подал руку Эстер. Она посмотрела на небольшой барк, что покачивался на волнах залива и, рассмеявшись, сказала: «Что-то мне этот корабль знаком».
— Ты на нем до Панамы добиралась, — кивнул Ворон. «Это мой, я его как раз держу для тех случаев, когда надо быстро управиться. Он совсем новый, в прошлом году построили, в Дептфорде, я его и не называл еще. Теперь назову, — он ласково посмотрел на женщину и улыбнулся. «Звезда», — сказал Степан. «Вот какое будет ему имя».