Деньги для Мишель

Кэрри взглянула на него в полном изумлении. Она едва бросила взгляд на Уэйна, так она припоминала сама. И спустя минуту, извинившись, уже оставила обоих мужчин.

— Я… я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Я сказал, что, может, ты сама этого не понимаешь. — Потянувшись вперед, Чарльз сорвал ветку жасмина с соседнего куста и стал рассеянно вертеть ее в руках перед тем, как ответить на ее вопрос. — Так получилось, что я уже видел подобные взгляды, которые многие другие женщины дарили Уэйну Харви.

Последовала еще одна неловкая пауза, и затем:

— Не надо тратить на него время, Кэрри…

Кэрри заговорила, не дав ему окончить фразу:

— Я совсем не влюблена в этого красивого, но такого высокомерного, самоуверенного и бесчувственного Уэйна Харви! — Все эти прилагательные должны были придать особую силу ее протесту, но в тот же миг, как только она их высказала, Кэрри поняла, что на ее слушателя все это произвело совершенно противоположное впечатление.

— Значит, ты уже испытала на себе его бесцеремонное обхождение?

Кэрри не смогла понять, намеренно или нет его вопрос прозвучал так неделикатно, но Чарльз явно хотел затронуть ее гордость.

— Пора закончить этот разговор, — дрожащим голосом проговорила она. — Едва ли его можно назвать приятным для нас обоих.

Кэрри встала, и Чарльз последовал за ней. Она внимательно изучала его лицо и, заметив сжатые губы, поняла, что он рассержен на нее.

— Для меня он уж точно неприятен! — Чарльз резко повернулся и оказался совсем рядом с Кэрри. — Я знаю, у него есть многое, чего нет у меня, но с твоей стороны довольно неумно понукать дохлую лошадь!

В изумлении она глядела на него.

— Какое отвратительное выражение! Если это все, на что ты способен для оживления разговора, то тебе лучше отвезти меня назад в гостиницу.

— Не глупи. Мы приехали поужинать.

— Эта перспектива мне больше не кажется привлекательной… — Кэрри заставила себя замолчать, досадуя на то, что была так неосторожна. Она ведь понимала, что с Чарльзом нужно быть осмотрительнее, если она хочет сохранить свою работу. А сейчас, по всей вероятности, она ее уже потеряла. Так как она все это время высылала деньги в Англию, ей не удалось скопить хотя бы часть той суммы, которая требовалась на обратный билет. В какую переделку она попала, и все из-за этого проклятого наследства! Подумать только, ее тетя, составляя завещание, надеялась, что эти деньги принесут ей радость…

Повернувшись к собеседнику, Кэрри встревоженно проговорила:

— Я полагаю, ты думаешь сейчас о моем увольнении?

К ее удивлению и облегчению, он тут же отрицательно покачал головой:

— Нет, Кэрри. Ты прекрасно справляешься со своей работой, и ты очень красива. Поэтому я не могу позволить себе лишиться тебя, хотя и понимаю, что никогда тебя не завоюю.

— Завоюешь? — Она посмотрела на веточку жасмина, которую тот по-прежнему теребил в руках. Даже такой слабый аромат пьянил его. Она машинально втянула в себя этот запах. — Твои… твои намерения были…

— Самыми бесчестными, Кэрри. Девушки в наше время так дешевы, и мужчины могут торговаться. Что касается моих секретарш, они всегда обходились мне в два раза дешевле, чем остальные девушки.

Нежная краска проступила на ее лице, но Кэрри заставила свой голос не дрожать:

— Всегда?

В его глазах появилась искорка; затем широкая улыбка озарила лицо Чарльза, и он, пожав плечами, рассмеялся:

— Были одна или две, которые смогли дать отпор.

— И последняя была в их числе.

— Последняя? Нет. С чего ты так решила?

— Ведь она была помолвлена — по крайней мере, ты сказал, что она уволилась потому, что вышла замуж.

После маленькой паузы он ответил:

— Она не была помолвлена, когда пришла ко мне. — Объяснение было исчерпывающим, но Кэрри почувствовала такое отвращение, что не захотела продолжать эту тему.

Неужели мужчины всегда так гордятся своими победами? Почему они не могут быть галантными и хранить тайну? Нетрудно представить, о чем говорят мужчины, когда собираются вместе. Кэрри нахмурилась. Неужели Уэйн станет рассказывать Чарльзу, что Кэрри при первой же атаке ответила ему взаимностью? Но опаснее было то, что Уэйн решит, будто Кэрри всего лишь очередная «дешевая» победа Чарльза, как он бесцеремонно выразился.

Чарльз все еще улыбался; чувство враждебности прошло, и Кэрри улыбнулась в ответ. С ее души словно камень свалился: ее работа по-прежнему с ней.

Но за ужином Чарльз снова завел разговор об Уэйне Харви. Казалось, он заставлял себя делать это, и Кэрри вскоре сообразила, что он решил еще раз предупредить Кэрри: ее шансы с Уэйном равны нулю.

— Ты встретилась с Ровеной в прошлый раз, — небрежно проговорил Чарльз, и Кэрри невольно улыбнулась про себя, поняв, что тот все еще чувствует себя задетым — ведь Кэрри так немногословна по поводу своих встреч с Уэйном… и он по-прежнему немного ревнует. Какое бы облегчение он испытал, если б узнал, как далеко зашло презрение к ней Уэйна…

— Да, я встречала мисс Блейкли.

— Она и Уэйн… в общем, они больше, чем друзья, так говорят, по крайней мере.

Кэрри промолчала, и Чарльз продолжал, вновь подчеркивая тщетность любых надежд Кэрри по поводу Уэйна:

— Если он когда-нибудь и задумается о женитьбе, то выберет только Ровену.

— Кажется, ты в этом совершенно уверен.

— Это простая логика. Ни одной женщине не удавалось так долго удерживать его интерес.

— Значит, были другие женщины? — с любопытством спросила она, и бровь Чарльза выразительно выгнулась.

— У таких мужчин, как Уэйн, всегда будут женщины.

— Пока он не женится, разумеется, — если он когда-нибудь это сделает.

Едва заметная улыбка, скорее похожая на ухмылку, появилась на губах Чарльза.

— Разве он произвел на тебя впечатление верного мужчины? — Чарльз покачал головой и заключил, не дожидаясь ее ответа: — Он слишком привлекателен. Все женщины будут всегда у его ног. Нет, Уэйн Харви никогда не будет верен одной избраннице.

Как раз к этому выводу она пришла сама, подумала Кэрри, и внезапная морщинка прорезала ее лоб. К чему эти пустые мысли? Почему ее должно заботить, останется ли Уэйн Харви верным одной-единственной женщине или нет?

Весь вечер она пыталась сбросить уныние, но ничего не могла с собой поделать, и когда наконец Чарльз предложил отправиться домой, с облегчением вздохнула. Крепкий ночной сон поможет ей расправиться с плохим настроением, причина которого просто смехотворна.

Но Кэрри не удалось крепко заснуть. Напротив, почти всю ночь она металась и ворочалась на кровати. Темные тихие ночные часы пробудили в ней все ее тревоги и воспоминания. Уэйн, вышвыривающий ее из дверей собственного дома; Мишель, для которой засияла свобода, оказавшаяся на деле лишь миражом; Авриль, так страстно желавшая увидеться с младшей сестрой. Ирен… что за новости она хочет сообщить ей, о чем не пожелала написать в письме? Ровена и Уэйн. Внезапно Кэрри вновь вспомнила его поцелуи, настойчивые, требующие. Ее ответный порыв… Надменное выражение лица Уэйна после легкой победы.

Ночь все тянулась, пока в предрассветных сумерках все люди и события не сплелись в клубок и Кэрри, безуспешно пытавшаяся распутать его, наконец не погрузилась в спасительное забытье, посланное ей долгожданным сном.

Ей разбудили косые лучи солнца, пробивающиеся через жалюзи; она села на кровати и вдруг нахмурилась. Что было причиной ее апатии, этого чувства усталости — только лишь бессонная ночь? Должно быть, это результат депрессии, решила она, раздумывая, суждено ли ей когда-нибудь вновь насладиться душевным покоем?

На какое-то мгновение, пока она сидела так, уставясь на стены комнаты, Кэрри почти пожалела, что получила наследство. Если бы не наследство, сейчас она была бы в своей квартире, напевая песенку и готовя себе завтрак. Затем последовала бы короткая поездка на комфортабельном поезде с утренней газетой в руках. Потом офис и ее любезные коллеги; ленч в «Силвер-гриль» с несколькими друзьями, прогулка по магазинам перед возвращением в офис. Вечера Кэрри в основном проводила тихо, особенно после того, как Ирен стала выходить со Стэнли. Но Кэрри регулярно встречалась с одной-двумя подругами, а выходные проводила либо у отца, либо у матери. Да, жизнь текла без волнений, но с приятностью, а сейчас… Кэрри размышляла, потратила бы она деньги по-другому, если б ей можно было заново прожить свою жизнь.