Страница 10 из 40
Не слушая ее, Мик нахмурился:
— Во всем виновата его секретарша Ровена Блейкли, подлая тварь. Она должна была передать письмо Авриль, а не Уэйну.
— Об этом я и подумала. Даже если бы я и раскрыла чье-то письмо по ошибке, я все равно проследила бы за тем, чтобы оно попало по адресу. — Кэрри замолчала, теперь ее глаза были сухи. — Почему ты решил, что она такая злобная?
— Может, и нет, — признался тот. — Но так получилось, что она мне не понравилась. Она была на той вечеринке, и все время лебезила перед Уэйном, словно влюбленная школьница. Уэйн, должно быть, слеп, что не видит этого. Но как я уже говорил, женщины так преследуют его, что подобное поведение ему явно не в диковинку.
— Сейчас я не виню Уэйна в том, что он утаил мои письма, — рассудительно проговорила Кэрри, отметая в сторону мысли о его секретарше и возвращаясь к сути дела. — Он не хотел сообщать Авриль о том, что она не родная дочь. Единственное, в чем я виню его, — что он тут же не написал мне ответ и не объяснил ситуацию. — Она в недоумении наморщила лоб. — Ведь если он был так озабочен тем, чтобы скрыть от Авриль правду, то тогда должен был предотвратить мое появление на острове, а единственный способ добиться этого — просто написать мне. Я бы, разумеется, все поняла и не стала предпринимать попыток увидеться с Авриль.
Мик бросил на нее быстрый взгляд:
— Ты кое-что забыла, разве нет?
— Что-то забыла?
— Ты знаешь, что твои мотивы самые благородные и что ты действительно сестра Авриль, но ведь Уэйн Харви этого не знает. По его мнению, ты — наглая самозванка, еще одна искательница приключений, только со свежей уловкой, что ты ее сестра…
— Если бы я не была настоящей сестрой, откуда бы я узнала, что у Авриль вообще есть сестра, — нетерпеливо прервала его Кэрри. — Уэйн Харви должен был бы сразу понять это.
— Я начинаю думать, что, хотя Уэйн Харви и знал, что Авриль удочерили, он мог не знать, что она одна из трех сестер. Ему, должно быть, сказали, что она единственный ребенок.
Глаза Кэрри широко раскрылись. Поступки Уэйна Харви — и то, что он скрыл от Авриль ее письма, и то, что он не захотел разговаривать с ней, — поставили Кэрри в тупик. Но теперь, кажется, она начала понимать его поведение.
— Ты хочешь сказать, он почувствовал, что я каким-то образом разузнала кое-какие сведения об Авриль и теперь пытаюсь воспользоваться ими?
— Вполне очевидно, что он пришел к такому заключению.
— Тогда это все объясняет.
Они помолчали. Наконец Мик поинтересовался, удалось ли Кэрри пообедать.
— Нет. Я не могла есть… я так ужасно себя чувствовала.
— А сейчас ты можешь?
— Думаю, что да. — Мысль об обеде вовсе не вызывала у Кэрри аппетита, даже сейчас, но, может, это хотя бы избавит ее от сосущего, болезненного ощущения под ложечкой. — А сейчас не слишком поздно для ленча? — спросила она, заметив, что скамеечки в саду заполнились людьми — значит, в ресторане отеля закончился ленч.
— Здесь, может, и поздно, но мы найдем где поесть. Ты готова? — И Мик оглядел ее, но Кэрри покраснела и забормотала извинения:
— Я ничего не могу поделать со своим лицом…
— Я думаю, что с твоим лицом все в порядке, — начал он, но, поняв, что сейчас не время для комплиментов, добавил: — На дорогу у нас уйдет минут десять, за это время все следы слез должны исчезнуть.
Мик отвез ее в «Карибскую гостиницу», в трех милях от Бриджтауна, которая стояла прямо на воде. Несмотря на позднее время, здесь все еще можно было пообедать. После того как официант отвел их за столик на террасе и они молча поели, Кэрри неохотно упомянула о своем финансовом положении, прибавив, что в данный момент она не сможет получить средств ни от кого из своих родителей.
— Мама вышла замуж за человека, который потрясающе скуп, — продолжала она свои объяснения, — к тому же он меня не любит. Так что здесь нет шансов раздобыть денег. Папа не отказал бы мне, но он с женой сейчас в Америке, в двухмесячной поездке по стране. Я даже не знаю, когда еще так опрометчиво поступала, — добавила она. — У меня были деньги только на билет в один конец.
— Ты?.. — Мик раскрыл от удивления глаза, не донеся вилку до рта. — У тебя нет денег, чтобы добраться до дома? — недоверчиво произнес он.
Кэрри покачала головой.
— Сейчас я не могу понять, что заставило меня действовать так безрассудно. Видишь ли, я рисовала себе картину, как Авриль будет в восторге от встречи со мной — великое воссоединение и все такое. Потом мы будем говорить, говорить, я расскажу ей о Мишель. И Авриль с готовностью согласится передать три тысячи фунтов на освобождение Мишель. Я ведь потратила всю свою тысячу. И я была совершенно уверена, что Авриль даст мне в долг или просто так денег на обратный билет. Я представляла даже, что буду жить у нее в доме — точнее, в доме ее дяди — во время визита, и вообще не планировала расходы на оплату гостиничного номера! Более того, я уже мечтала, что Авриль даст денег на билет для Мишель, чтобы мы смогли приехать вместе на следующий год во время ее школьных каникул. — Кэрри опустила голову, слезы снова застлали ей глаза. — Никогда мне даже в кошмаре не снилось то, что случилось со мной. Я… я думала, что мои деньги принесут нам счастье — всем троим. А вместо этого они не принесли ничего, кроме несчастья.
Добродушное лицо Мика омрачилось, а глаза, обычно насмешливые, стали печальными. Он надолго глубоко задумался, и Кэрри не беспокоила его. Несмотря на то что она была озабочена своим отчаянным положением, она не могла не оценить красоту этого кораллового острова, купающегося в ярких лучах солнца. Это было подлинным солнечным царством — оно, казалось, пропитало все насквозь — ослепительные, словно языки пламени, огненно-красные деревья, нежные фиолетовые палисандры, душистые розовые и белые соцветия олеандра. Тамаринды и веерные пальмы бросали тень на веранду, где они с Миком сидели; ресторан окружали экзотические деревья — калабаши, хлебные деревья, манго и «Гордость Барбадоса» с желтыми цветами. По серебристому пляжу были рассыпаны миндаль и пальмы, здесь и там виднелись очаровательные манчиниллы. К этому многоцветию нужно было добавить невероятную синеву неба Вест-Индии и хрупкое золото его солнца, согревающего широкие просторы Карибского моря, чью поверхность волновали теплые пассаты, лениво накатывавшие аквамариновые, с белыми гребешками волны на песчаные берега.
Это просто рай, думала Кэрри, глядя вниз на загорелые тела пловцов, мелькавшие в воде. Как же она мечтала приехать сюда, предвкушая чудесный отдых с сестрой — с купаниями, экскурсиями и разговорами, разговорами, — ведь между ними лежали тринадцать потерянных лет. А теперь вспоминая об этом, она чувствовала привкус яда во рту. И еще очень долго ей предстоит прожить с этим горьким привкусом, осыпаемой проклятиями и будучи при этом совершенно невиноватой.
— Я тут кое-что придумал, — наконец объявил ее собеседник, прервав невеселые мысли Кэрри.
— Да?
— Мы должны как-то вытащить тебя из этой ситуации, и, по-моему, то, что я пропустил самолет, — это просто судьба.
Кэрри бросила на него благодарный взгляд, но Мик, казалось, не заметил его.
— Я бы с радостью выручил тебя, но у меня самого, к досаде, почти не осталось денег, так как отпуск мой уже подошел к концу. Я так полагаю, тебе нужно чуть больше чем сотня фунтов?
— На билет — да, плюс плата за отель. — Она испуганно взглянула на него. — Мик… я… у меня ужасное предчувствие, что скоро на меня падет позор депортации…
— Чепуха! — Увидев выражение ее лица, Мик расхохотался. — Разве я не сказал, что кое-что придумал? Значит, так, — живо продолжил он, не дожидаясь ответа, — ты не можешь получить денег от своих родителей. Есть еще кто-нибудь, кто мог бы одолжить их тебе?
— Нет. Моя подруга в обычной ситуации могла бы сделать это, но она выходит замуж в следующем месяце — и у нее почти ничего не осталось. Я это знаю, так как она практически не выходила из магазинов последние несколько недель, покупая утварь для своего нового дома.