Страница 3 из 14
Теперь у меня собственный магазин, и я думаю, что лучший способ зазвать покупателей на порог, это предложить уроки вязания. Мне никогда не удастся продать достаточно пряжи, чтобы остаться в бизнесе, если я стану учить вязать мочалки для мытья посуды, поэтому для начала я выбрала простенькое одеяльце для младенца. Узор работы моего любимого дизайнера, Энн Норлинг, и в нем использованы только лицевые и изнаночные петли.
Не знаю, чего ждать от моего нового предприятия, но я полна надежды. Надежда для человека, больного раком, или для человека, который был болен раком, мощней любого лекарства. Мы живем ею, живем ради нее.
Она как наркотик для тех из нас, кто научился радоваться каждому дню.
Я была занята составлением объявления о своих уроках для начинающих, когда зазвенел колокольчик над входной дверью. Вошел мой первый покупатель, и я подняла голову с улыбкой на лице. Затрепетавшее от волнения сердце быстро восстановило былой размеренный ритм, когда я поняла, что это Маргарет.
— Привет, — сказала я, стараясь сделать вид, что рада видеть ее.
Мне не хотелось, чтобы в мое первое утро открытия магазина неожиданно появилась сестра и стала подрывать мою уверенность в себе.
— Мама сказала мне, что ты решила осуществить свою навязчивую идею.
Я не ответила.
Нахмурившись, Маргарет продолжала:
— Я была по соседству и решила зайти и взглянуть на твой магазин.
Я сделала неопределенный жест и задала вопрос, ненавидя себя за это:
— И что ты об этом думаешь?
Я не дала себе труда упомянуть, что Цветочная улица была совсем ей не по пути.
— Почему ты назвала магазин «Путеводная нить»?
Я перебрала дюжину названий магазинов — некоторые чересчур привлекательны, некоторые незамысловаты и заурядны. Мне нравится мысль о «путеводной нити» и о том, что в сказках путь обычно указывает клубок ниток, а мне сейчас как никогда важно выбрать верный путь в жизни. А еще мне нравится слушать жизненные истории, делить с людьми их переживания. Полагаю, это еще одно качество, приобретенное после пребывания в клинике. «Путеводная нить» показалось теплым и привлекательным названием. Но я не стала объяснять этого Маргарет.
— Хотела, чтобы мои покупатели знали, что я продаю качественную пряжу.
Маргарет пожала плечами, будто видела дюжину магазинов принадлежностей для вязания с более впечатляющими названиями, чем у моего.
— Ну, — спросила я, несмотря на свое решение не задавать больше никаких вопросов, — и что ты об этом думаешь?
Маргарет осмотрела магазин во второй раз, хотя после ее первого осмотра никаких изменений произойти не могло.
— Лучше, чем я ожидала.
Я сочла это высокой похвалой.
— У меня пока не слишком разнообразный товар, но я надеюсь расширить ассортимент до следующего года. Конечно, доставлена еще не вся заказанная мной пряжа. И я еще планирую достать замечательную импортную шерсть из Ирландии и Австралии. Но на все нужно время… и деньги.
В энтузиазме я сказала больше, чем хотела.
— Ждешь, что мама будет тебе помогать?
Вопрос был прямой. Я покачала головой:
— Не беспокойся. Я делаю это на собственные средства.
Так вот в чем причина этого ее неожиданного визита. Маргарет думает, что я собираюсь воспользоваться деньгами нашей матери. Я не собираюсь, и вопрос обидел меня, поэтому я сердито огрызнулась. Маргарет смотрена на меня, словно сомневалась, говорю ли я правду.
— Я продала свои акции компании «Майкрософт», — призналась я.
Глубокие карие глаза Маргарет, так похожие на мои, увеличились почти вдвое в ужасе от того, что я сделала.
— Не может быть!
Что же, интересно, моя сестрица себе думает? Необходимая наличность лежит у меня в нижнем ящике комода?
— Мне пришлось это сделать.
Принимая во внимание историю моей болезни, ни один банк не даст мне ссуду. Хотя прошло уже несколько лет, как я оправилась от рака, меня все еще причисляют к зоне риска почти в любом отношении.
— Ну что ж, это твои деньги. — То, как Маргарет сказала это, подразумевало, что я приняла ужасное решение. — Но не думаю, что папа одобрил бы это.
— Он первый поддержал бы меня.
Мне следовало бы держать рот на замке, но я уже не могла остановиться.
— Ты, вероятно, права, — сказала Маргарет с ехидством, без которого нельзя было обойтись в наших с ней разговорах. — Отец не мог тебе ни в чем отказать.
— Деньги — это мое наследство, — объяснила я.
Я полагаю, ее доля все еще приносит ей прибыль.
Моя сестрица расхаживала по магазину, критически все осматривая. Принимая во внимание явную неприязнь Маргарет ко мне, не знаю, почему мне так важны наши с ней отношения, но это так. Здоровье у мамы хрупкое, и она никак не привыкнет жить без отца. Боюсь, скоро мы с Маргарет останемся одни. Мысль о перспективе остаться совсем без родных приводит меня в ужас.
Я так благодарна, что ничего не знаю о том, что готовит мне будущее. Однажды я спросила отца, почему Бог не даст нам знать, что принесет нам завтра. Отец ответил, что в действительности незнание своего будущего — это дар Божий, ведь знай мы, что нас ждет, не стали бы брать на себя ответственность за свою жизнь, за свое счастье. И как во многих других жизненных вопросах, мой отец был прав.
— И каков твой бизнес-план? — осведомилась Маргарет.
— Я… я начинаю с малого.
— И как насчет покупателей?
— Я заплатила за объявление в «Желтых страницах»
Я не упомянула, что новый телефонный справочник выйдет через пару месяцев. Нет необходимости давать в руки Маргарет оружие. К тому же я развесила объявления по соседству, но не знаю, насколько эффективными они могут оказаться. Я рассчитывала на то, что весть об открытии моего магазина вызовет интерес у покупателей и в конечном итоге рост продаж. Но и об этом я тоже не стала говорить.
Моя старшая сестра хихикнула. Я всегда ненавидела этот глумливый звук, и мне пришлось стиснуть зубы до скрипа, чтобы не показать свою реакцию.
— Я как раз собиралась вывесить объявление о своем первом уроке вязания.
— И ты серьезно думаешь, что рукописное объявление в витрине привлечет людей в твой магазин? — требовательно спросила Маргарет. — Здесь не парковка, а ночной кошмар какой-то! И даже когда движение по улице снова откроют, нельзя ожидать, что по этой строительной грязи будет большое движение.
— Нет, но…
— Я желаю тебе добра, однако…
— Неужели? — спросила я, прерывая ее.
У меня тряслись руки, когда я подошла к витрине и прикрепила свое объявление об уроках вязания.
— И что все это должно означать?
Я повернулась лицом к сестре, которая при своем росте пять футов шесть дюймов была на добрых три дюйма выше меня. К тому же она весила на двадцать фунтов больше. Интересно, глядя на нас теперь, может ли посторонний догадаться, что мы родственники? Ведь даже в детстве мы были не сильно похожи.
— Я думаю, ты желаешь мне провала, — честно призналась я.
— Неправда! Я пришла сегодня утром, потому что… потому что мне интересно то, чем ты занимаешься.
Она подняла подбородок так, что стала видна ямочка, будто подталкивающая меня бросить ей вызов снова.
— Сколько тебе лет? Двадцать девять? Тридцать?
— Тридцать.
— Не пора ли уже отрезать пуповину?
Это была явная несправедливость.
— Именно это я и пыталась сделать, когда оставила материнский дом и сняла квартиру. К тому же я начинаю собственное дело, и ценю твою поддержку.
Она развела руками:
— Ты хочешь, чтобы я покупала у тебя пряжу? Этого ты хочешь? Ты же знаешь, я не вяжу и не имею ни малейшего желания учиться, я предпочитаю вышивать. И…
— Не могла бы ты, — сказала я, прерывая ее во второй раз, — подумать и сказать мне что-нибудь приятное?
Я молча ждала, моля ее найти в сердце, по крайней мере, хоть символическое слово одобрения.
Моя просьба оказалась для Маргарет неразрешимой задачей. Она колебалась несколько секунд.