Сваты

— Тушенная в воде или в белом вине рыба.

Что-то похожее на улыбку коснулось его губ, когда он подал знак официанту и заказал тушеную рыбу «Провансаль», которая готовилась с применением по крайней мере восьми видов морской рыбы. Кроме того, Гевин заказал салат из сердцевины пальмы. Забрав у них меню, официант покинул их столик, и вскоре после этого к столу вернулся сомелье, чтобы вновь наполнить бокалы.

Дори расслабилась и положила локти на стол. Шампанское уже ударило ей голову, и она каждой клеточкой своего тела чувствовала жар.

Попробовав тушеную рыбу, она пришла к мысли, что в этом месте это блюдо куда вкусней, чем она пробовала где-либо еще. Вино, которое заказал Гевин к еде, было мягким и приятным на вкус.

А после они долго сидели за чашкой крепкого черного кофе, и Гевин свободно говорил о себе в первый раз с того вечера, когда рассказал о своей женитьбе. Он рассказывал о своем посте в компьютерной компании и о длительных командировках, которые приходилось порой совершать. Работа подходила ему идеально, потому как предоставляла свободу для комментирования игр в течение футбольного сезона. Гевин был совладельцем фирмы, и это давало значительные выгоды, в том числе и свободное время, которое он мог тратить по собственному усмотрению. Паркер говорил о своих целях на будущее, о любви к дочери, рассказывал о мечтах, которые у него были насчет Мелиссы.

Дори никогда не думала, что увидит у Гевина подобный трогательный взгляд. Его горящий взор был невероятно глубоким и пылким, и в нем можно было прочитать желание счастья и процветания тому, кого он любит. Он не затрагивал прошлое или те победы, которых он достиг на футбольном поле. И он не сказал ни слова о Дейдре.

Каждая частичка Дори чувствовала Гевина, каждый нерв, каждая клеточка. Она никогда не надеялась, что ее ожидает подобная близость с каким-либо мужчиной. Она видела в нем нежность и ранимость — те чувства, которые он так редко проявлял.

К ним приблизился официант с кофеваркой, но Дори покачала головой. Гевин взглянул на часы и спросил:

— Пойдем обратно в номер? Нас не было всего два часа.

Она чувствовала, что сегодня ночью для нее нет безопасного места, только не в том случае, если она будет рядом с Гевином. Она хотела быть в его объятиях так сильно, что практически жаждала его прикосновения. Дори искала причину, чтобы остаться.

— Они будут ужасно разочарованы, если мы вернемся так рано.

— В холле играет какая-то группа, — ответил он. — Хочешь потанцевать?

— Да. Я с удовольствием. — Ее голос слегка дрожал.

Гевин не стал искать столик, когда они вошли в холл. Звучала мягкая, мелодичная баллада, и он повел ее прямо на площадку для танцев и там повернул к себе лицом.

Дори глубоко вдохнула. Она положила ладонь на его шею и прижала голову к твердой линии его подбородка. Их тела были так близко, что Дори могла чувствовать неровный ритм его сердца, но она понимала, что и ее собственный пульс буквально зашкаливал. Они делали лишь вид, что танцуют, держа друг друга так тесно, что казалось, в течение нескольких секунд было невозможно дышать. Втянув воздух в легкие, Дори закрыла глаза и отдалась на волю полноты ощущений, которые волной нахлынули на нее. Неделями она боролась с чувствами к Гевину. Она не хотела влюбляться в него. Сейчас за несколько коротких минут, которые прошли с того момента, как он взял ее руки в свои, Дори осознала, что уже слишком поздно. Она любила его. Целиком и полностью. Но признание в своих чувствах лишь напугает его. Ее интуиция кричала, что Гевин не готов к принятию ее любви или же к признанию своей собственной. Если сейчас последовать за этой пока еще маленькой искоркой, то можно ее затушить еще до того, как появился бы шанс раздуть ее до огромного пламени.

— Дори. — В его голосе звучали необузданные эмоции, которые растопили ее сердце. — Давай уйдем отсюда.

— Давай, — прошептала она в ответ.

Гевин повел ее к выходу из холла, а затем по заполненному людьми вестибюлю. Он на мгновение помедлил, очевидно никак не решаясь, куда им следует пойти.

— Дети будут в кроватях, — напомнила ему мягко Дори.

Лифт был пуст, и, как только тяжелые двери закрылись, Гевин обвил ее тело своими руками. Она так сильно желала его поцелуя! Дори улыбнулась и смело посмотрела на него. Она увидела, что его глаза потемнели от страсти. Потянувшись к нему, она встретила губы, устремившиеся к ней со всей жаждой, что пробудилась в этот вечер. Гевин целовал ее с глубокой нежностью до тех пор, пока они оба не стали задыхаться, а затем лифт остановился.

Глубоко вздохнув, Гевин усилил объятие, придвигая Дори еще ближе.

— Если ты будешь целовать меня так каждый раз, когда мы заходим в лифт, мы никогда отсюда не уберемся.

— Этого я и боюсь, — пробормотала она и внимательно посмотрела ему в глаза.

Он долгое время молчал, а затем все же произнес:

— Тогда нам необходимо выйти сейчас, пока мы все еще можем.

Его хватка слегка ослабла, когда они выходили из лифта.

Из-под двери их номера не пробивался свет, но Дори сомневалась, что у них будет настоящее уединение. Несомненно, Мелисса и Денни были просто за дверьми спален, стремясь стать свидетелями наиболее интимных подробностей в отношениях их родителей.

Гевин тихо открыл дверь. В комнате было темно, а тот неяркий свет, который пробивался через окно, исходил от яркого серпа луны. Они вошли в номер, и рука Гевина по-прежнему лежала на талии Дори. Он повернулся, закрыл дверь и прижал ее тело к стене. Они неотрывно смотрели друг на друга.

— Мне не следует целовать тебя здесь, — хрипло пробормотал он, будто надеясь, что она откажет ему.

Дори не могла найти слов, чтобы отговорить его, — она хотела его всем сердцем. Казалось, время застыло. Наконец, Дори очень медленно подняла руки, чтобы погладить его напряженный подбородок. Кончики ее пальцев скользнули в его темные густые волосы, она поднялась на цыпочки и нежно накрыла его рот губами. Прикосновение было настолько легким, что их губы едва соприкасались.

Постепенно к активным действиям перешел и Гевин. Он легонько исследовал ее губы, нежно двигаясь от одной стороны ее рта до другой. Поцелуй был настолько чувственным, что по телу Дори прошла дрожь. Вздох удивления сорвался с ее губ, а горло судорожно сжалось. Следом послышался тихий стон, когда поцелуй стал невероятно страстным и в нем засквозило желание. Все это было слишком ново и неожиданно. Она думала, что эти чувства, эти ощущения умерли вместе с Бредом. Но сейчас она хотела Гевина и не смогла бы остановить его, даже если бы он поднял ее на руки и понес в спальню. И эта мысль шокировала ее.

Он поглаживал изгибы ее плеч и начал играть с ее губами, делая небольшие, чувственные укусы. Пальцы Гевина запутались в ее волосах, и он скользнул ртом по ее щеке, к глазам, носу и слегка коснулся ее подбородка. Она чувствовала, что его бросает в жар. Необходимость испытать интимные прикосновения его рук и губ волной поднималась в ней. Но он сдерживал себя, и ей казалось, что для этого Гевин прилагает огромные усилия.

— Если ты оценишь этот поцелуй на десятку, тогда у нас серьезные проблемы, — пробормотал он, приблизив губы к ее уху.

— У нас действительно серьезные неприятности.

— Я тоже так думаю, — прошептал он, но не разомкнул объятия.

— Зная Денни, я бы предположила, что он, возможно, фотографирует это небольшое происшествие, — медленно произнесла Дори, чувствуя, как по ее телу разливается восхитительная слабость.

— И, зная Мелиссу, я бы сказал, что именно она одолжила ему камеру.

Постепенно его объятия ослабли.

— Думаешь, они действительно попытаются шантажировать нас? — спросила она, надеясь закончить вечер на более светлой нотке.

— Сомневаюсь, — прошептал Гевин. — В любом случае у меня отличная защита. Я думаю, мы можем списать это на счет шампанского и отличной еды. Согласна?

Нет, она не была согласна! Но Дори все же промолчала. Она знала, что новое сильное чувство между ними появилось с того момента, как они сели на самолет в Сиэтле. Гевин хотел остаться с ней наедине этим вечером, так же как и она желала остаться с ним. Их поцелуй был естественным следствием появившегося желания.