Страница 3 из 24
Многое с тех пор подзабылось, но по мере того, как я записывала названия лекарственных трав, вид и запах каждой из них воскрешался в памяти: темное, как битум, приятно пахнущее березовое масло; мята, с ее терпким ароматом; сладковатая пыльца ромашки; вяжущий горлец.
Сидевший за столом напротив меня Джейми с трудом заполнял правой рукой собственные списки: то и дело он останавливался, дотрагивался до заживавшей раны на левой руке и тихо чертыхался.
— Англичаночка, а лимонный сок в твоем списке есть? — поинтересовался он, подняв голову.
— Нет. А должен быть?
Он убрал прядь волос за ухо и нахмурился, глядя на листок, лежащий перед ним.
— Это как посмотреть. Обычно заказ на лимонный сок исходит от корабельного хирурга. На маленьких судах вроде «Артемиды» такового, как правило, нет и обеспечение съестными припасами выпадает на долю эконома. Другое дело, что эконома у нас тоже нет, равно как и времени, чтобы подобрать на эту должность надежного, ответственного человека, так что эти обязанности тоже придется исполнять мне.
— Что ж, если ты берешь на себя роли эконома и суперкарго, то уж я как-нибудь сойду за корабельного хирурга. И лимонный сок раздобуду.
— Спасибо.
Мы снова занялись писаниной и не отрывались от этого дела до тех пор, пока горничная Жозефина не явилась доложить, что к нам посетитель. Причем, судя по тому, как сморщился ее длинный нос, посетителя этого она не одобряла.
— Он ждет на пороге. Дворецкий пытался его прогнать, но он настаивает, что у него встреча с вами, месье Джеймс.
— Что за человек? — спросил Джейми.
Жозефина поджала губы, будто у нее и слов не находилось. Мне стало любопытно, и я решилась подойти к окну. Увы, высунув голову, я разглядела только верхушку очень пыльной черной шляпы с опущенными полями.
— С виду смахивает на бродячего торговца, на спине у него какой-то сверток, — сообщила я, высунувшись еще дальше и держась руками за подоконник.
Джейми оттащил меня назад, обняв за талию, и высунулся сам.
— О, это же тот меняла, о котором говорил Джаред! — воскликнул он. — Пригласи его сюда.
С красноречивым выражением лица Жозефина удалилась и вскоре вернулась с нескладным, долговязым юношей лет двадцати. Он был одет в откровенно старомодный плащ, широкие, без пряжек, штаны, болтающиеся вокруг тощих ног, свисающие чулки и самые дешевые деревянные сабо.
Грязная черная шляпа, вежливо снятая, открыла худощавое умное лицо, украшенное негустой каштановой бородкой. Поскольку бороду в Гавре не носил почти никто, кроме нескольких моряков, еврея в этом визитере можно было бы узнать даже без блестящей черной ермолки.
Юноша неловко поклонился мне, потом Джейми, одновременно возясь с лямками своей торбы.
— Мадам, — сказал он с быстрым кивком, отчего заплясали кудрявые локоны на его висках. — Месье. С вашей стороны очень любезно принять меня.
Он говорил по-французски странно, с напевной интонацией, поэтому было трудно следить за его речью.
Хотя я полностью поняла предубеждение Жозефины против этого визитера, но у него были такие большие и бесхитростные голубые глаза, что я невольно улыбнулась, невзирая на его непрезентабельный вид.
— Это мы должны быть благодарны тебе, — сказал Джейми. — Я не ожидал, что ты прибудешь так скоро. Мой кузен сказал, что тебя зовут Мейер?
Меняла кивнул, над жиденькой юношеской бородкой расцвела улыбка.
— Да, Мейер. Мне не составило труда: я уже находился в городе.
— И все же ты приехал из Франкфурта, верно? Неблизкий путь, — вежливо сказал Джейми.
Он улыбнулся, оглядев наряд Мейера, который выглядел так, словно был извлечен из мусорной кучи.
— И пыльный к тому же, — добавил он. — Хочешь вина?
Мейер смутился, но, открыв и закрыв рот несколько раз, кивнул в знак согласия.
Его смущение, однако, исчезло, стоило ему развязать торбу. Судя по внешнему виду, этот бесформенный мешок мог содержать в лучшем случае смену потрепанного белья или скудный походный обед, но когда его открыли, оказалось, что внутри находится деревянная рамка с ловко устроенными гнездами, где примостились крохотные кожаные мешочки.
Мейер достал сложенный квадратный кусок ткани, развернул его и торжественно расстелил на столе. Открывая один за другим мешочки, он стал бережно выкладывать блестящие кругляши на синий бархат.
— Aquilia Severa aureus, золотой орел Севера [1], — произнес он, коснувшись маленькой монеты, которая отливала на бархате насыщенным блеском старинного золота. — А вот сестерций рода Кальпурниев [2].
Его голос звучал мягко, а руки то уверенно поглаживали край слегка потертой монеты, то покачивали ее на ладони, демонстрируя ее полновесность. Когда он поднял глаза, в них отражался блеск драгоценного металла.
— Месье Фрэзер сказал мне, что вы желаете осмотреть как можно больше греческих и римских раритетов. Конечно, я захватил не все, но у меня их немало. И я могу послать во Франкфурт за остальными, если пожелаете.
Джейми улыбнулся, покачав головой.
— Боюсь, что у нас нет времени, мистер Мейер. Мы…
— Просто Мейер, месье Фрэзер, — перебил молодой человек весьма учтиво, но с нажимом в голосе.
— Конечно. — Джейми слегка поклонился. — Я надеюсь, что мой кузен не ввел тебя в заблуждение. Я с радостью оплачу дорожные расходы, но сам не имею желания покупать что-то из твоих запасов… Мейер.
Брови молодого человека вопросительно поднялись.
— Что мне нужно, — медленно произнес Джейми, подавшись вперед и пристально всматриваясь в образцы, — так это сравнить твои монеты с теми, которые мне доводилось видеть, и, если увижу похожие, разузнать о них побольше. В частности, выяснить, не знаком ли ты или твои родные — сам-то ты для этого слишком молод — с тем, кто приобретал такие монеты двадцать лет назад.
Он с улыбкой поднял глаза на молодого еврея, который, естественно, пребывал в изумлении.
— Понимаю, что, наверное, хочу слишком многого, но мой кузен рекомендовал мне вашу семью как одну из немногих, занимающихся старинными монетами, и на данный момент самую знающую. А если ты сможешь свести меня с имеющими схожие интересы людьми в Вест-Индии, я буду весьма признателен.
Какое-то время Мейер смотрел на него, наклонив голову. Солнечный свет поблескивал на крохотных гагатовых бусинках, окаймлявших его ермолку. Было очевидно, что юноша весьма заинтригован, но он лишь сдержанно коснулся своей торбы и сказал:
— В ту пору монетами торговали мой отец и дядя, но у меня при себе реестр всех сделок и каталог монет, прошедших через наши руки за тридцать лет. Постараюсь помочь вам, чем смогу.
Он подвинул кусок бархата ближе к Джейми.
— Вы видите здесь что-то подобное монетам, которые вы помните?
Джейми внимательно изучил все кругляши и легонько щелкнул ногтем по серебряной монетке размером примерно с американский двадцатипятицентовик. По ободу были отчеканены три прыгающих дельфина, в центре — колесничий.
— Эта, — сказал он. — Таких было несколько. Были и с небольшими отличиями, но с дельфинами — точно.
Затем Джейми снова осмотрел монеты, взял истертый золотой диск с неразличимым профилем, потом серебряный, чуть побольше и в лучшем состоянии, с головой человека, изображенной анфас и в профиль.
— Эти, — сказал он. — Четырнадцать золотых и десять тех, что с двумя головами.
— Десять! — Яркие глаза Мейера расширились от изумления. — Я и подумать не мог, что их так много в Европе.
Джейми кивнул.
— Я совершенно уверен: я видел их близко, даже держал в руках.
— Это две головы Александра, — сказал Мейер, с почтением коснувшись профиля. — Монета действительно очень редкая: тетрадрахма, отчеканенная в память о сражении при Амфиполисе и об основании города на том месте, где находилось поле битвы.
Джейми внимательно слушал с легкой улыбкой на губах. Сам он не питал особого интереса к старинным монетам, но очень ценил людей, страстно увлеченных чем-либо.
1
Север Александр Марк Аврелий (208–235) — римский император.
2
Кальпурнии — древнеримский плебейский род.