Страница 17 из 18
Человек же увидел всего-навсего встрепанную полусонную эльфийку в криво застегнутой рубашке.
— Мисс, — лейтенант первым оправился от шока. — Приношу свои глубочайшие извинения. Если бы вы только сказали, что еще не закончили утренний туалет…
— Я быстро! — не очень уверенно пообещала я. — Вот увидите, я сейчас…
— Нет-нет, — торопливо возразил лейтенант. — Я подожду за дверью… еще раз примите мои глубочайшие извинения… я крайне сожалею, что вы были вынуждены встретить меня в таком виде…
Только когда дверь вновь закрылась, я вспомнила, что у людей рубашка числится нижнимбельем и разгуливать в ней даже по дому, без халата или хотя бы жилета, считается верхом непристойности. Пень трухлявый… когда же я, наконец, запомню все их дурацкие табу!
Полусонная белочка вновь заметалась по комнате. Шейный платок, брюки, пиджак… форменный плащ после утренних приключений явно нуждался в услугах прачечной, поэтому я недолго думая выдернула из шкафа желто-клетчатого любимца, а в пару к нему — «оленью» кепку. Времени на укладку волос уже явно не оставалось, и я позволила им рассыпаться по плечам — в конце концов, длинные уши под кепку не спрячешь. Так, теперь осталось подвесить кобуру, рассовать по карманам две дюжины жизненно необходимых мелочей, которые я постоянно забываю и…
— Я готова!
— Вы собираетесь идти в этом? — кажется, вид моих ног в брюках шокировал О'Шиннаха куда больше, чем без них.
— А в чем дело?
— Но… это же мужская одежда.
— Это мояодежда, — с нажимом произнесла я. Лейтенант Аллан О'Шиннах стремительно терял мое расположение. — И она полностью соответствует пятому протоколу Кенненвильских соглашений.
Над которым одна юная эльфийка когда-то имела глупость посмеиваться. В самом деле, к чему в важнейшем дипломатическом документе пункт, регламентирующий допустимую длину юбки?
— Простите, но, кроме протокола, есть еще и другие правила, — заявил О'Шиннах тоном взрослого, разъясняющего ребенку, что трава зеленая, а небо синее. — Приличия… этикета…
— Да-да, — поддакнула я, — как я успела заметить, наш общий друг полковник является большим знатоком этикета.
— Полковник Эдмонт Кард? — от удивления лейтенант даже сбился с поучающего тона.
— Именно, — промурлыкала я. — А что, вы не замечали за ним ничего подобного?
— Я… — лейтенант замолк и вновь продолжил, уже прежним наставительным тоном: — Я не собираюсь обсуждать с вами моего командира, мисс Грин. Тем более что сейчас речь идет о вас. И о вашем…
— Костюме, — мрачно закончила я. — Который вас чем-то не устраивает.
— Но ведь он, — О'Шиннах вновь сделал паузу, видимо, пытаясь подобрать наименее оскорбительный эпитет, — странен, можно сказать, нелеп. Например, ваш головной убор… мало того, что его носят исключительно мужчины, но, помилуйте, это же «оленья» кепка, ее надевают лишь на охоту! Ни одному человеку в здравом уме не придет в голову надеть ее в городе.
— Если вы до сих пор не обратили внимание, лейтенант О'Шиннах, я — нечеловек!
— Прошу прощения, мисс, — лейтенант словно не замечал угрожающих ноток в моем голосе, — но считаю себя обязанным заметить, что вы совершенно точно — не мужчина. Следовательно…
— Еще одно слово, лейтенант, — процедила я, — и я решу, что вы совершенно точно — не джентльмен!
Угроза подействовала. О'Шиннах замолчал и, слегка изогнувшись — на более изящный поклон ему просто не хватило крохотной лестничной клетки, — пропустил меня к ступенькам. Сам он предпочел спускаться, отставая на целый пролет от меня — наверное, чтобы никто не заподозрил его элегантностьв каких-то гнусных связях со столь неподобающе одетым существом.
Внизу же меня ждал очередной сюрприз. Учитывая привычку нового шефа к быстрым перемещениям, я приготовилась к полету — но полковник в очередной раз удивил меня. Он прислал за мной карету, нет, не так — КАРЕТУ!
Обычно в таких случаях говорят «величиной с дом», но я видела много домов, заметно уступавших по размерам этому экипажу. Одни лишь колеса в человеческий рост вызывали трепет и почтение, а стоявший чуть дальше по улице кеб выглядел детской игрушкой, забытой ребенком рядом с настоящей каретой.
— Надеюсь, — с легкой иронией осведомились из-за спины, — вас не страшит поездка на вершине технического прогресса?
— Еще как страшит! — при воспоминании о гномской повозке я невольно вздрогнула.
— В таком случае, примите мои соболезнования, — лейтенант обошел выросшее на тротуаре дерево по имени Фейри Грин и продолжил, — но фамильное поместье Бентинк находится в двадцати милях к югу от Клавдиума и пешком туда мы добрались бы не раньше полуночи. К тому же полковник решил, что эта игрушка из личного гаража принца Перри произведет более внушительное впечатление.
Только теперь я сообразила, что поблизости не видно лошадиной кавалькады — а чтобы сдвинуть эту повозку с места, явно потребовалось бы не меньше полусотни конских сил, причем не изящных рысаков, а приземистых массивных тяжеловозов. Дымовой трубы у повозки тоже не наблюдалось, равно как и «чух-чух-чух» парового котла — изнутри доносилось лишь низкое гудение, словно в громадном багажном ящике заперли шмеля соответствующих размеров.
— ЭТО вообще как ездит?
— На электрической тяге, — О'Шиннах взялся за вычурную ручку, почему-то приделанную не на двери, а на корпусе сбоку от нее, повернул на пол-оборота — и массивная дверь медленно сдвинулась, открывая путь в сказочную пещеру.
— Прошу вас.
Мне очень хотелось пискнуть что-то вроде: «А оно меня точно не проглотит?», но демонстрировать испуг перед этим лощеным красавчиком аристократом? Не дождется и за век, решила я и, надменно выпятив подбородок, прошествовала внутрь.
Глава 5
В которой инспектор Грин вращается в высшем обществе.
Если снаружи карета подавляла размерами, то внутри она ослепляла — в самом прямом смысле. Режущий свет ламп буйно плясал тысячами бликов на ручках, окантовках и прочих зеркально сверкавших поверхностях. Мистер Никель и мистер Хром очень постарались оставить свой отпечаток везде, куда только смогла дотянуться рука мастера.
— И как вам?
Дверь за лейтенантом с тихим шипением встала на место, и одновременно лампы убавили накал. Еще одно шипение, более громкое, заставило наш экипаж покачнуться и стать выше — да-да, взгляд в окно подтвердил, что с моими ощущениями все в порядке, и до булыжников мостовой теперь ярда два-два с половиной, не меньше.
— Впечатляет, не правда ли?
— Еще как! — вырвалось у меня.
Этот потрясающий экипаж не просто был размером с дом — он и являлся настоящим домом на колесах, причем домом роскошным. Если не смотреть в окно, за которым уже начали проплывать фонарные столбы, то можно легко представить, что я нахожусь в гостиной особняка, ожидая, пока вышколенный дворецкий не пригласит подняться наверх, в кабинет милорда. Ноги утопали в пушистом, словно трава на опушке, фарсийском ковре. Два огромных дивана ненавязчиво сулили бесконечное блаженство тому, кто отважится упасть на один из них и зарыться в гору вышитых подушечек. За диванами высились самые настоящие шкафы: ближе стоял книжный, за ним витрина с пузато-граненой выставкой шедевров от мастеров лозы и перегонного куба. Назначение самого дальнего сооружения, из отлично выдержанного атласного дерева, я с первого взгляда не угадала, и лишь расслышав на очередном ухабе мелодичный звук, наконец, поверила, что создатель невероятной повозки озаботился даже музыкальным оснащением — в виде пианино мастера Хокинса.
— Вторая комната за переборкой, — О'Шиннах, явно довольный произведенным на дикарку из леса впечатлением, указал на стену, из-за которой доносилось знакомое гудение, — там находятся кровать, гардероб, ванна с горячей водой…
Интересно, подумала я, если очень попрошу полковника, он позволит мне поселиться здесь?