Никакой магии

Не пытаясь утереться — отчего-то мысль лишний раз коснуться жижи руками была еще противней ощущения потеков на лице, — я добрела до водительской кабины и вытряхнула в смотровую щель все содержимое драгунской сумки. Часть смеси подмокла, но и оставшегося вполне хватило, чтобы изнутри донесся могучий чих. Затем еще один… и еще… ну а после того, как свою сумку опорожнил добравшийся наконец-то Том, чиханье стало почти непрерывным, перемежаясь лишь кашлем и сдавленными проклятиями.

Потом набежавшие драгуны с радостными воплями стащили Тайлера за ногу вниз и принялись подбрасывать беднягу в воздух, не обращая ни малейшего внимания на отчаянные вопли «героя». Проделать то же со мной они, к счастью своему, не решились.

Решился полковник — с неожиданной для человека легкостью запрыгнув на кабину, он молча протянул мне что-то белое. Древние деревья! Чистый платок из хлопка, которым можно стереть грязь… только вот…

— Он чистый… был! — Кард жестом фокусника взмахнул у меня перед носом еще одним лоскутом, побольше, и с рваным краем. — В учебнике этикета сэра Персиваля сказано, что настоящий джентльмен должен иметь при себе два платка: для услуг дамы и личных нужд.

— А там не сказано, должен ли настоящий джентльмен посылать даму на опаснейшее задание, да еще в грязную лужу?

— Увы, об этом учебник умалчивает. Думаю, сэр Персиваль даже помыслить не мог о подобном. С другой стороны, мне очень редко удается побыть настоящим джентльменом. Специфика работы, как видите, не благоприятствует. И вообще, — полковник выудил откуда-то из-под плаща пузатую фляжку и протянул мне, — вот, глотните, а то меня сейчас загрызет совесть от вашего несчастного вида.

Внизу драгуны, наконец, перестали кидаться Тайлером и торжественно понесли героя вверх по улице. Их место заняли куда более деловито настроенные пожарные с ломами и кувалдами. Тут же нарисовался и давешний толстячок в пальто, но его вопли с края лужи были заглушены лязгом и грохотом вскрываемого металла.

— Очередной древний гномский рецепт? — с подозрением спросила я, откручивая крышку. Характерного запаха сивушных масел не чувствовалось, из горлышка струился только слабый приятный аромат с оттенками лимона и грейпфрута. Впрочем, после такого купания и насморк подхватить немудрено. Только простуды мне и не хватает для полного счастья… кха-кха-кха! Пень горелый!

Воздух застрял в обожженном горле, глаза, казалось, уже вывалились из глазниц и держались на стебельках нервов — и так длилось вечность, пока деликатное похлопывание по спине не вернуло меня к жизни.

— Очередной современный гномский рецепт, — полковник осторожно выдернул фляжку из моих застывших пальцев. — По большей части вода, очень чистая, плюс, — Кард сделал большой глоток и, как ни в чем не бывало, продолжил, — такой же чистый этиловый спирт. Подробности можно узнать у Тайлера, если захотите. У меня никогда не хватало мозгов запомнить все эти ректификационные колонны, осмотическое протягивание и прочие химические премудрости.

— Nevermore!

— К сожалению, я не понимаю воронье карканье…

— Никогда больше, — я запнулась, дыханье пока еще оставалось затрудненным, — никогда больше не шутите со мной так!ЯСНО?!

— Мне часто указывают на мое странное чувство юмора, хотя на самом деле, — полковник снова приложился к фляге, — я пользуюсь им куда реже, чем кажется со стороны. Например, сейчас я отнюдь не шутил. Вы были промокшей, дрожали, как лист на ветру и, уверен, при всем вашем знаменитом эльфийском иммунитете, глоток алкоголя пришелся к месту.

— Ах, так это забота…

— Вы уже несколько часов, как моя подчиненная, — напомнил Кард. — Привыкайте.

Я содрогнулась и вовсе не от холода.

— Что с ним будет дальше?

— Королевский суд, — полковник задумчиво глянул на фляжку, вздохнул и принялся завинчивать колпачок, — самый беспристрастный и справедливый, как общеизвестно. Дело простое, рассмотрят его быстро. «Вы осуждены и будете оставаться в тюрьме, где находились до сих пор, и выйдете оттуда к месту казни, где будете повешены за шею и будете висеть, пока не умрете. Да смилостивится Единый над Вашей душой», — судя по интонации, Кард подражал кому-то хорошо знакомому. — Приговор королева всемилостивейшие заменит на бессрочную каторгу. В очередной четверг героя-мстителя в кандалах доставят в Скаузер, на борт «Ликтора» или «Магдалены». Там скучный клерк в пыльном сюртуке и протертых до дыр нарукавниках предложит самоучке-водителю на выбор: свинцовый рудник или служба в Легкой Броневой Бригаде, Пограничный Легион и шанс через пятнадцать лет вернуться с полным помилованием. — Кард невесело усмехнулся. — В колониальные части посылают только самых примитивных големов, по большей части даже не гномских, а нашего собственного производства, да и те списаны по износу из армейских полков — поэтому машин там больше, чем водителей, хоть немного знающих, как держаться за рычаги. А еще: черная лихорадка, оркские ямы-ловушки, командиры из карабкающихся по трупам и головам юнцов-карьеристов или вышвырнутых из регуляров за полную некомпетентность стариков. И прохудившийся котел, готовый взорваться в любой миг. Самое же забавное, — после паузы добавил полковник, — что некоторые остаются и после окончания срока. Наверное, уже просто не представляют себе иной жизни.

— Вы… там были?

— Бывают дни, — медленно произнес полковник, — когда мне кажется, что я так и не вернулся.

* * *

В дверь стучали. Подозреваю, что занимались этим довольно давно, начав — получасом ранее — с деликатного постукивания. Все-таки иногда люди бывают потрясающе наивны. Нет, конечно, слух у эльфов острее человеческого, но после адаптации к звукам надземной железной дороги он становится, скажем так, избирателен. В нашем районе действовали две яростно конкурирующие компании «паровозов-по-крышам»: «Клавдиумская северо-западная» и «Макклахан и Гнурф», имевшие лицензии на пятнадцати- и тридцатифутовые уровни соответственно — а моя мансарда находилась как раз на углу, где пересекались обе линии, из-за чего свист, грохот и лязг раздавались за окном в два раза чаще.

— Хто там?

— Лейтенант Аллан О'Шиннах, по поручению полковника Карда, — сообщила дверь.

— Карда? — простонала я из-под подушки. — Опять?! Он же обещал дать мне выспаться! Вы хоть знаете, который сейчас час?

— Прошу прощения, — за дверью раздался четкий «вкусный» щелчок открываемых часов, — но сейчас уже почти два и полковник сказал…

— Гнилые корни!

Еще не проснувшееся до конца, но уже очень резвое существо заметалось по мансарде, чудом ухитряясь не свалить на пол расставленные повсюду горшки с растениями. Чистая рубашка отыскалась в шкафу, левый тапок — под умывальником, искать второй времени уже не оставалось. Наспех застегнув пуговицы, я распахнула дверь и…

— ОЙ!

Наверно, возглас вырвался все-таки у меня. В конце концов, именно я узрела живое воплощение всех девичьих грез: человеческих, эльфийских и, наверное, гоблинских. Лейтенант Аллан О'Шиннах был идеален, весь, от носков зеркально начищенных сапог и до кончика пера на шляпе. Даже флотский мундир, в котором, казалось бы, казенные строки предписаний не оставили простора для фантазии, неведомый портной сумел превратить в настоящее произведение искусства. Формально синий, цвет основы на деле был ближе к фиолетовому и превосходно сочетался с рубашкой, чья белизна опасно замерла на самом краю светло-голубого оттенка. У лейтенанта также достало вкуса не разрушать строгую гармонию формы кричаще-варварской роскошью эполет, ограничившись скромной полоской полупогона. Аналогичную разумность О'Шиннах продемонстрировал и в подборе оружия, подцепив на пояс короткий дагер вместо сабли. Теперь добавьте к портрету лицо с классически правильными, хоть и не совсем эльфийски тонкими чертами, длинные волосы цвета «холодного золота», голубые глаза и великолепно скомпонованные духи, с нотами бергамота, мускатного ореха и лаванды — и вы, надеюсь, поймете хотя бы небольшую часть моих чувств.