Глаза ворона

   Найд поспешил к Джею. Хоть сексот и охотился за ним, но слово свое насчет херра Харриса он, очевидно, сдержал, а сейчас парень, похоже, был ранен. Найд мог бы попробовать исцелить его, а потом погрузить в сон, чтоб под ногами не мешался. Только сначала расспросить про Анхата... И про того, кто его "взял". Он присел перед сексотом на корточки, осторожно положил ладони на завешенные волосами щеки, стараясь приподнять голову... Кожа мага была такой холодной, что Найд едва не отдернул руки. Темные пряди скользнули со лба, какого-то серого, шероховатого, как пеплом припорошенного. Открытые глаза уставились на Найда тусклыми белыми зеркалами, в которых от времени поплыло и пошло трещинами серебро, превратив глубину в слепую плоскость...

   Парень отшатнулся, потерял равновесие, шлепнулся на пятую точку и пополз назад, не в силах оторвать взора от мертвого, от потрескавшихся белков с выпитыми зрачками...

   - Что, раньше такого не видел, а, Фэль? - раздался за спиной насмешливый и давно знакомый голос. Голос, который обещал так много, а давал так мало. Пустую надежду. Кривую правду. Белую тьму.

   Человек, который не был человеком, стоял над Найдом, ничуть не изменившись за прошедшие восемь лет, - все та же тонкая улыбка, тот же мягкий взгляд красивых карих глаз... Только под видавшими виды сапогами был теперь не снег, а набухший черными, жесткими ягодками вереск.

   - Такое случается с магами на работе, - кивнул волшебник в сторону посеревшего сексота. - Сгорают, как свечки. Шышел-мышел-вышел...

   - Это ты! Ты его... - Найд захлебнулся догадкой, не в силах озвучить то страшное, что скользило под веками добрых карих глаз, когда от них отворачивалось солнце.

   - Нет, ты! - затянутый в бархатную перчатку палец ткнул в мальчика, отнимая решимость. - Еще тогда, в Дуэльной Палате!

   - Неправда! - вскочил на ноги Найд. Почему-то его водило из стороны в сторону. - Я Джея отпустил. Еще и назад вывел!

   - Ты его к себе привязал. Маной обменялся, а правила нарушил. Я тебя звал, а пришел вот он. Мне оставалось толко за кончик ниточки потянуть...

   Голова у Найда пухла и шла каруселью с бубенцами. Какая-такая мана? Насколько ему помнилось, ничем с покойным он не обменивался, даже рукопожатием... Он тряхнул головой, заставля бубенцы заткнуться.

   - Ты его убил, - крикнул парень, отступая от обвиняющего перста волшебника. Голове немного полегчало. - И родителей моих... По твоему приказу! И Анхат... Что ты с ним сделал?

   Лицо мага опечалилось, длинные ресницы уронили тень на мраморные скулы.

   - Я его спас. А он спас тебя. А ты? Что ты натворил в Чарах?

   Найд отступил на шаг. Почва под ним ускользала, будто под ногами были не вересковые кочки, а болото Найрэ.

   - Я не знал... Не знал, что так будет! Я хотел только Чару, только Эрэ... Хотел наказать... Я был ребенком!

   Он оправдывался. Зачем он оправдывался? И перед кем? Перед тем, с кого все началось? Почему же в груди так больно, почему в горле застрял нож, и не идет обратно? И каждый глоток воздуха - как огонь?

   - Эрэ тоже был ребенком! Ты знаешь, что он плакал, когда ему перерезали глотку? Ты знаешь, что его мать заставили на это смотреть? Ты видел, что с ней сделали потом? Ты отвел глаза или...

   Ночи, полные огня. Ожидание грозы. Бег от снов, преследующих, как псы. В сумерках заблудившийся голос.

   Найд закрыл лицо руками. Щеки под пальцами были мокры. Шею сдавил невидимый стальной ошейник, так сильно, что звук не шел.

   - Тебе больно? Я заберу боль. Тебе стыдно? Я заберу стыд. - слова плавно накатывались из темноты, как волны прибоя, которого мальчик никогда не видел. - Ненависть пожирает тебя живьем? Я дам ей другую пищу. Одиночество томит тебя неутолимой жаждой? Я напою его. Пойдем со мной, и ты встретишь своего брата.

   - Куда? - это было не слово, только мысль. Но волшебнику не нужны были слова.

   - На темную сторону.

   Найд вздрогнул. Голос Найрэ снова зазвучал в его ушах: "Тебе придется выбирать между Светом и Тьмой... и выбор будет только твой...". Еще женщина сказала, что он должен смтореть в будущее, а не в прошлое. "Но разве у меня есть будущее?" Рука его невольно потянулась к кошелю на поясе. Ему пришлось открыть глаза.

   Он уперся взглядом прямо в ночь. В ней не было ни звезд, ни луны. В ней было обещание прохлады и покоя, звончатых аркад и глубин знания, которое уже ждало его на дне двух черных колодцев. "Там, на другой стороне, - сказали прекрасные глаза, с видом на мечту, - ждет тебя Анхат".

   "Анхат, - мысль упала в колодец и повисла в пустоте, - что ты сделал с ним?"

   "Он служит мне. Он пошел со мной добровольно, помнишь?" - мысль в пространстве без света и веса.

   "Зачем он тебе, если ты повелеваешь Тьмой? Зачем тебе я?"

   "Он теперь - часть Тьмы. А ты... Ты - такой же, как мы. Ты принадлежишь нам".

   Теплая ладонь на лбу, прогоняющая мрак. Песенка, заклинающая призраки. Объятие на пороге тьмы. Зажженая свеча на окне, указывающая дорогу домой.Ты хороший мальчик, Анафаэль.

   "Нет."

   Мысль набухла смыслом и упала, в черной воде разбежались круги. Нет - может быть изнанкой "да". Нет может быть равно сомнению. Или небытию. Нет - бывает прочно, как камень. По глазам Темного все еще шла рябь:

   - С кем ты? Вот с ними? - мягкий сапог пнул бывшее Джейремией тело в бок. Серый пепел посыпался с его лица, как пудра, делая сексота безносым и древним, похожим на находку археолога. - Да они первые посадят тебя под замок до конца твоих дней, но прежде изучат под увелечительным стеклом, как любопытную букашку...

   - Нет, я не с ними. - голос еще плохо слушался, но был тверд. - Но и не с тобой. Я - сам по себе.

   Темный рассмеялся, хищно клацнули белые зубы.

   - Прямо как твоя несчастная мать! Тоже думаешь, что сможешь отказаться от своего дара и всю жизнь просидеть в лесу?! Интересно, хватит ли у тебя силы воли смотреть, как твои собственные дети бьются в руках врагов, и ничего не предпринять? Смотреть, зная, что сила твоей магии способна смять жалких людишек...

   - Нет! Моя мать не была волшебницей! Она никогда... никогда... - Найд уже давно не помнил лица матери, так давно, что предательство забвения перестало мучить его. Память сохранила только родной запах патьев из ее шкафа, где он любил прятаться от Анхата и Айны. Они никогда не слышали ее голос у себя в голове, так, как они слышали голоса друг друга. Ее не окружал мерцающий ореол, видимый только им троим и только у себя - бирюзовый у Анхата, голубой у Айны, индиговый у Анафаэля...

   - Конечно, никогда, - легко согласился Темный, пульсируя по канту лиловым. - Иначе наследнице Дарка не позволили бы жить и плодить полулюдей с темной кровью. А-а, вижу по твоим глазам, мальчик, ты учил свои уроки истории. Неправда ли, лестно узнать, что тот самый страшный маг, что вел в бой армии темных в Последних Волшебных Войнах, - твой дедушка? - чародей хохотнул, хлопнув себя перчатками по ляжкам. - Я видел картинки в этих их так называемых учебниках. Старина Дарк там просто милашка - в глазах плещется лава, зрачки вертикальные, клыки, как у вампира, кажется, даже когти пристутствуют... Неудивительно, что ты побледнел, Фэль. Нелегко иметь такого популярного деда.

   - Но войны... - пробормотал Найд непослушными губами, - ведь они кончились более столетия назад!

   - А сколько, по-твоему, живут волшебники? - Темный вдруг повернулся к нему боком и продемонстрировал почти совершенный профиль, чуть подпорченный горбатым носом. - Вот мне - сколько бы ты дал мне лет? Двадцать? Тридцать? Хм, пожалуй, сойдемся на двадцати пяти. А ведь я родился еще до битвы при Вард-ну-Арда!

   Мальчик едва слушал его. "Мтар! Грязный полукровка!" Обидное прозвище ранило его, но он не придавал словам особого значения. Неужели, рассказанное Темным было правдой? Если бы только он мог припомнить больше из своего детства - до того, как... до Чар. Но все, что у него было - осколки разбитого витража, обрывки мелодии из сломанной музыкальной шкатулки, которые не подходили, не составлялись в целое.