Страница 27 из 29
Закончив письмо, девушка возвратилась к портрету. Вид его на прежнем месте так волновал Кейтлин, что невозможно было удержаться от вопросов, ранее не беспокоивших ее.
Действительно ли мать была неверна Джессу? Пока нет результатов теста, выяснить это можно только у тех, кто был рядом с ее родителями двадцать лет назад. Девушка сразу же подумала о Лаки. Он давно жил на ранчо и был вхож в дом. В день похорон Джесса старик сказал, что не было повода сомневаться в верности Элейн. Откуда у него такая уверенность? Возможно, он прольет свет на ту давнюю историю.
После ужина Кейтлин позвонила в дом конюхов и попросила Лаки прийти к ней. Через некоторое время старик входил в гостиную, держа шляпу в руке, и застыл в дверях, наткнувшись взглядом на портрет Элейн над камином. Он перевел взгляд на Кейтлин, пораженный сходством матери и дочери. Кейтлин пыталась прочесть в его глазах, какие чувства он сейчас испытывает. Удивление, восхищение, грусть?..
— Помню, как это было, — сказал наконец Лаки дрогнувшим голосом. — Я-то видел. — Он замолчал, снова что-то вспоминая.
Девушка ничего не сказала, но его слова удивили ее. Странно, подумала она. Лаки — конюх, у него много дел на пастбищах, в конюшне… как же он выкраивал время наблюдать за тем, как художник пишет портрет?
Словно прочитав ее мысли, он продолжил:
— Старина Джесс отлично понимал, что женился на одной из самых красивых женщин Техаса.
И снова замолчал. Кейтлин тихо спросила:
— Она была верна ему?
Конюх оторвал взгляд от портрета и пристально посмотрел на девушку.
— Такая женщина не могла не замечать, что мужчины обращают на нее внимание. И ваш отец, конечно, ревновал ее до безумия. Он считал, что все красавицы — обманщицы.
— Но она-то не обманывала его?
Лаки покачал головой.
— Нет, насколько я знаю. Да и не было у нее такой возможности. Джесс нанял людей присматривать за ней.
Кейтлин была несколько обескуражена такой новостью.
— Что вы имеете в виду? — Она вдруг поняла, что знает об отце и о каких-то темных сторонах его жизни далеко не все. Но что еще предстоит услышать о нем?
— Что сказал. Следил он за ней. Миссис Бодайн не дозволялось выезжать куда-либо без Джесса, общаться с конюхами — да вообще с людьми, когда его не было рядом. Она даже не могла в одиночку ездить верхом по ранчо или в Коултер в гости к матери. Джесс всегда и всюду сопровождал жену, а когда был занят, роль сопровождающего выполнял я. — Лаки замолчал, разглядывая свою шляпу и теребя ее в руках, потом поднял глаза на портрет. — Вот почему я видел, как ее рисовали. Только мне Джесс мог доверить свою жену. Художник-то был мужчиной. — Помолчав немного, конюх снова заговорил: — Где-то недели за две до той аварии, в которой погибла ваша мать, Джесс вбил себе в голову, что мне тоже нельзя доверять.
Совершенно уже ничего не понимая, девушка замотала головой.
— Постойте. Почему же отец вас не уволил? Вы же работали на ранчо все эти годы… — размышляла она вслух. И не только работал, но всякий раз, когда оказывался рядом, позволял себе вступаться за Кейтлин, и Джесс терпел его. Если он заподозрил конюха, почему не прогнал, а позволил остаться и к тому же спокойно относился к вмешательству Лаки в семейные дела?
Конюх кивнул.
— Ну да, Джесс не уволил меня, — и он посмотрел на девушку. — И все из-за вас. Он думал, что вы моя дочь. Бред, конечно. Я-то пришел в «Броукен Би», когда миссис Элейн была уже беременна. До этого я работал на ранчо ее матери. Поэтому Джесс и решил, что между нами что-то было, если я потащился за ней, чтобы, полагал он, продолжить наши отношения. А ничего не было. И быть не могло, потому что видел я ее только издалека. А уж о том, чтобы заговорить с ней… Она все больше в городе жила. Да разве Джессу кто-то что-то мог объяснить, если уж он вбил себе это в башку!
— Он позволил вам остаться в «Броукен Би» из-за меня? — Кейтлин уже слышала ответ, но ей необходимо было еще раз услышать.
Лаки угрюмо кивнул.
— Уж так он был уверен, что вы моя дочка. И каждый день мстил мне за это, когда грубо обращался с вами. Однажды я решил уехать. Подумал, может, он смилуется над вами. Да куда там! Джесс сказал, если я сбегу, за вас уже никто не заступится. — На мгновенье конюх замолчал. — Я даже с адвокатом советовался — думал привлечь какие-нибудь социальные службы, — так тот объяснил мне, что, если девочку не бьют, ничего поделать нельзя и не стоит вмешиваться, чтобы не было хуже.
Кейтлин смотрела на старика, не понимая, что ей предпочтительнее. Ей хотелось, чтобы он действительно оказался ее отцом, пусть даже это станет обвинением в неверности для ее матери. Лаки прекрасный человек, благородный, честный, великодушный, совсем не чета Джессу Бодайну.
— Но я делал все, что мог. Хотя и не сумел защитить вас от его злобы.
Грусть, безмерное сожаление и преданность в его глазах глубоко тронули Кейтлин. Она подошла к старику и неуверенно обняла его. Сначала он растерялся, но потом заключил девушку в свои объятья. Когда Лаки заговорил, голос его дрожал.
— Да чего уж там. Видать, плохой из меня был защитник…
— Но вы ведь старались. — Кейтлин отступила на шаг назад. — Спасибо вам за все.
Конюх неловко погладил ее по плечу и убрал руку.
— Я рад, что все у вас сложилось в жизни, несмотря на недоброжелательство Джесса, мисс Кейтлин.
Девушка изо всех сил старалась не расплакаться, чтобы и старик не расстроился. Было видно, что он совершенно смущен происходящим.
— Да, кажется, теперь сложилось, — согласилась она, хотя сама не была еще уверена в этом. С Рино все вроде бы выяснилось. Но в отношениях с Мэдди, не считая портрета, так ничего и не изменилось.
Лаки и Кейтлин еще какое-то время вспоминали о старых временах и об Элейн Бодайн. Потом старик ушел, оставив девушку любоваться портретом матери в одиночестве.
Только на следующее утро она спохватилась, что сводный брат не звонил накануне вечером. Уже второй день они не общались. Прибавив трехнедельную отлучку, девушка поняла, что глупо надеяться на какие-то отношения между ними. Что ж, она будет благодарна ему и за то, что их взаимное влечение не пошло дальше страстных поцелуев. Ее любовь к нему не ослабевала, она становилась в его отсутствие все сильнее с каждым днем. А вот он, если и испытывал любовь к сводной сестре, наверное, уже забыл ее. Но разве она не знала, что так будет, казнила себя девушка. Разве не была уверена, что страшное проклятье, уничтожившее любовь отца к ней, испепелит и чувства Рино?
Услышав, как Лаки заботился о ней и пытался защитить от гнева отца, Кейтлин почувствовала себя менее ущербной. Может быть, ее тоже полюбит кто-нибудь, размышляла она. Но ее неуверенность в себе, долгие годы жизни в окружении равнодушных родственников мешали искренне поверить в такое чудо.
Откровения Лаки объяснили ей поведение Джесса, но не поколебали незыблемой убежденности, что в ней нет и не было никогда чего-то, за что отец мог бы любить ее. Ясно теперь и то обстоятельство, что, несмотря на результаты анализа, Джесс все равно не сделал бы ее наследницей без того, чтобы не унизить даже после своей смерти. И уж конечно, было бы завещано что-нибудь, что связало бы ее с человеком, который, по его мнению, испытывает к ней жгучую ненависть.
Мысли об этом мучили и причиняли боль. Да, она всегда будет любить Рино, всегда будет мечтать стать нужной ему. А то, что они действительно связаны до конца дней, в этом девушка даже не сомневалась. Слишком многое пережито вместе, слишком тесно переплелись их жизни. Разрубить этот узел теперь просто невозможно.
Но может ли быть у их взаимного влечения какое-то продолжение? Пожалуй, нет. Слишком долго отсутствует Рино, и Кейтлин почти оставила всякую надежду.
Она справится с этим. Сколько уже в ее жизни было разочарований и обманутых надежд, и ничего — до сих пор жива. И в этот раз она сумеет пережить обиду.