Движение

Он сдвинул мешок с деньгами, освобождая место на платформе, плюнул туда и растёр слюну большим пальцем. Под патиной въевшейся пыли в свете Даниелева фонаря проступило несколько кусочков цветного камня. Мозаика.

— Римская? — догадался Даниель.

Соломон кивнул.

— Надеюсь, я убедительно доказал, что здесь золото будет в полной сохранности, — обратился Уильям Хам к Соломону, когда тот подошёл к остальным. Однако Соломон смотрел в пол.

— Пожалуйста, дайте мне ваш ключ, — сказал он, протягивая руку.

Уильяму Хаму просьба не понравилась, но он не видел причин в ней отказывать, поэтому вложил ключ в ладонь Соломона.

Еврей сел на корточки, ощупал пол кончиками пальцев и вставил головку ключа (похожую на богато украшенный мастерок) в дренажное отверстие. Он пошерудил в дыре, и в полу внезапно открылась полукруглая щель. Сатурн шагнул вперёд.

— Осторожно! Там колодец, — предупредил Соломон.

— Откуда вы знаете?

— Это храм Митры, выстроенный римскими воинами, — объяснил Соломон, — а в них всегда был колодец.

Сатурн запустил руку в щель и потянул. От пола отделился диск диаметром около двух футов, сколоченный из досок сравнительно недавно. Когда в дыру опустили фонарь, стало видно, что это колодец, облицованный камнем до уровня воды, которая стояла примерно в трёх саженях ниже пола.

— Ваши рабочие нашли колодец и закрыли его, — сказал Соломон, — но больше ради собственной безопасности, чем ради охраны банка. Я готов поспорить на все хранящиеся у вас ценности, что смогу покинуть здание и через полчаса встретиться с вами на улице, не пройдя ни через одну из дверей вашего заведения.

— Я не принял бы пари, даже если был бы вправе спорить на деньги банка, — ответил Уильям Хам, — поскольку не хуже вашего чувствую, что из колодца сквозит.

— О да, там есть боковой ход! — крикнул Сатурн, который лежал на животе, свесив голову вниз. — Примерно на середине высоты! И меня подмывает взять у рабочих лестницу, чтобы узнать, куда он ведёт!

Предложение было рискованным, но никто не устоял. Лестниц вокруг было предостаточно. Одну из них спустили в колодец и упёрли в пол бокового туннеля, обнаруженного Сатурном. Тот слез первым и объявил, что каменщики храма Митры потрудились на совесть.

— Ещё бы! — отвечал Соломон, — ведь Митра был богом договоров.

— Договоров?! — изумлённо переспросил Уильям Хам.

— Да, — сказал Соломон. — Поэтому хорошо, что вы построили свой банк над его храмом.

— Ни в одном известном мне пантеоне Митра не фигурировал.

— Он не олимпийское божество. Греки заимствовали его у персов, а те, в свою очередь, у индусов. От греков его культ перешёл к римлянам и стал особенно популярен к сотому году от Рождества Христова, как сказали бы вы, или, как сказал бы я, через несколько лет после разрушения Соломонова храма. Особенно среди воинов, например, тех, что стояли в Лондинии по берегам Уолбрука.

Говоря, Соломон спускался по лестнице.

— Неужели вы туда полезете?

— Мистер Хам, царь поручил мне проверить надёжность банка, и я её проверю, — отвечал Соломон.

Даниель спустился вслед за Соломоном. Теперь все трое сидели на корточках в сводчатом туннеле, который полого спускался к колодцу и, видимо, тоже служил для стока воды. Уильяма Хама оставили в храме Митры с наказом бежать за помощью, если исследователи не вернутся. Немного продвинувшись по туннелю, они обнаружили свободное пространство над головой и каменные ступени, ведущие вправо и вниз, к воде. Ручей футов восьми в ширину медленно тёк в темноте между рядами свай и фундаментов, на которых, как можно было только догадываться, стояли соседние дома. В дождливую погоду исследователям скорее всего пришлось бы повернуть назад, но сейчас, в третий день августа, вода, если держаться края речушки, едва доходила им до щиколоток. Все трое двинулись вниз по течению, освещая фонарём фундаменты и гадая, каким домам они принадлежат.

— Во время Чумы, — сказал Даниель, — мой дядя Томас Хам, отец Уильяма, расширял подвал своей златокузнечной лавки, находившейся отсюда не дальше, чем на вержение камня. Он нашёл римскую мозаику, а также несколько языческих монет и вещиц. Одной из них моя жена в Бостоне закалывает себе волосы.

— Что изображала мозаика? — спросил Соломон.

— Некоторые фигуры напоминали Меркурия. Мистер Хам назвал помещение храмом Меркурия и счёл находку добрым знаком. Впрочем, другие изображения скорее сулили недоброе…

— Вороны?

— Да! Откуда вы знаете?

— Коракс, ворон, был у персов вестником богов…

— Как Меркурий у римлян.

— Совершенно верно. Митраисты верили, что душа, спускаясь из сферы недвижных звёзд, чтобы воплотиться на земле, пересекает все планетарные сферы, последовательно испытывая их влияние. Проходя через сферу Венеры, душа становится сладострастной и так далее. Последней была сфера Меркурия или Коракса. Считалось, что когда душа готовится к смерти и возвращению в сферу недвижных звёзд, она должна проделать обратный путь, последовательно сбрасывая путы Меркурия-Коракса, Венеры и других планет вплоть до…

— Сатурна? — спросил Сатурн.

— Да.

— Мне лестно, что я ближе всех к недвижным звёздам, и мой порок — наименее из всех приземлённый.

— Соответственно, у митраистов было семь рангов, и для каждого — отдельный зал, всегда подземный. Подвал вашего дяди — покой Меркурия-Коракса, куда вводили новоначальных. Позже им предстояло пройти через врата или туннель в следующий зал, украшенный изображениями Венеры, и так далее.

— И кому же посвящено большое помещение под Банком?

— Вам приятно будет узнать, что это зал Сатурна, для посвящённых самого высокого ранга, — отвечал Соломон.

— То-то мне было там так уютно!

— Если мы и правда идём под златокузнечной лавкой Хама, — продолжал Соломон, — то проходим иерархию в обратном порядке, как души, покидающие небесную сферу, чтобы воплотиться на земле.

— Забавно, — сказал Даниель, — ибо я только что увидел имя старого друга, который порадовался бы, узнав, какое место в иерархии занимает его творение.

Они стояли перед относительно новой кладкой. Древний фундамент здесь заменили массивными каменными блоками, способными выдержать вес здания, так что получилась сплошная стена. Только в одном месте между блоками оставили небольшое квадратное отверстие для отвода воды из соседнего погреба. Перемычку над водостоком образовывала длинная плита, и на ней округлым классическим шрифтом было выбито:

КРИСТОФЕР РЕН A.D. 1672

— Это церковь святого Стефана Уолбрукского, — сказал Даниель.

— Лучшего места, чтобы родиться в мир, не сыскать, — задумчиво произнёс Сатурн.

Они с трудом протиснулись в водосток и оказались в церковном склепе. Сверху гудел колокол. «Мрачное рождение», — заметил Даниель. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться; затем он повёл Сатурна и Соломона по лестнице в помещение с задней стороны церкви. Они удивились, увидев за окнами дневной свет, но куда сильнее удивилась им жена викария. Глаза у женщины были красны от слёз, крики ужаса звучали приглушённо, а все её попытки выгнать из церкви перемазанных грязью пришельцев закончились ничем. Службы не было, однако на удивление много людей пришло в церковь просто посидеть и помолиться в тишине.

Даниель, Сатурн и Соломон выбрались в серый утренний полусвет. По Уолбрук-стрит в сторону Темзы брёл человек, звонил в колокольчик и кричал: «Королева умерла, да здравствует король!»