Анафем

Барб решительно направился к фраа Джаду. Я припустил следом и догнал его уже у скамьи.

— Фраа Джад должен переодеться. — Барб так старательно выговаривал недавно выученные ортские слова, что под конец дал петуха.

Фраа Джад поднял голову. До сего момента я думал, что его руки сложены на коленях. Теперь я увидел, что он держит одноразовый бритвенный станок, по-прежнему в яркой упаковке. У меня в пакете был точно такой же. Распространённая марка. Фраа Джад изучал этикетку. Под кинаграммами шла мелкая надпись тем же алфавитом, которым пользовались мы, — её-то фраа Джад и читал.

— Какой принцип объясняет действие, приписываемое этим документом смазывающей полоске «Идеальное скольжение»? — спросил тысячелетник. — Оно вечное или преходящее?

— Преходящее, — ответил я.

— Нельзя этого читать! Канон не разрешает! — возмутился Барб.

— Помолчи, — сказал фраа Джад.

— Я не хотел бы показаться навязчивым, — осторожно начал я после долгой неловкой паузы, но…

— Пора уходить? — Фраа Джад глянул на планетарий, как будто это его наручные часы.

— Да.

Фраа Джад встал и сдёрнул через голову стлу. Некоторые иерархи ахнули и отвернулись. Какое-то время ничего не происходило. Я порылся в пакете, вытащил трусы и протянул Джаду.

— Это объяснять надо? — спросил я, указывая на ширинку.

Фраа Джад взял трусы и проверил, как работает ширинка.

— От топологии не уйдёшь, — сообщил он, просовывая в трусы сначала одну ногу, потом другую. Я затруднился бы сказать, сколько ему лет. Кожа была дряблая и в пигментных пятнах, но на одной ноге он балансировал ловко.

Окончательное приведение фраа Джада в смотрибельный вид обошлось без заметных происшествий. Я вытащил из-под скамьи кроссовки и снова попытался вспомнить, как завязывать шнурки. Барб послушно и, как мне показалось, даже с удовольствием выполнял приказ молчать. Странно, что мне никогда не приходило в голову опробовать на нём такую простую тактику.

Оступаясь и шаркая кроссовками, поминутно подтягивая штаны, мы вышли в дневные ворота. Площадь была пуста. Мы прошли по дамбе между фонтанами и оказались в поселении бюргеров. Прежде здесь стоял старый рынок, потом, когда мне было лет шесть, городские власти переименовали его в «Старый рынокъ» и снесли, а на освободившемся месте построили новый, где продавали футболки и сувениры с надписью «Старый рынокъ». Те, кто торговал на старом рынке, перебрались на окраину — там возник «Новый рынок» (на самом деле старый). Вокруг «Старого рынка» понастроили казино в надежде на тех, кто приедет его смотреть или остановится тут по делам, связанным с концентом. Однако никто не хотел любоваться на старый рынок, со всех сторон обстроенный казино, да и концент никого особо не привлекал, поэтому казино выглядели грязными и заброшёнными. Иногда по ночам мы слышали музыку из тамошних подвальных танцзалов, но сегодня утром они были пугающе тихи.

— Здесь можно позавтракать, — сказал Барб.

— В казино рестораны дорогие, — возразил я.

— Там есть буфеты с бесплатными завтраками. Мы с отцом иногда в них ели.

Я расстроился, но предложение было логичное, поэтому я пошёл за Барбом, а фраа Джад — за мной. Владельцы казино экономили на освещении и чистке ковров: от запаха плесени мы все трое начали чихать. Поплутав в лабиринте неотличимых коридоров, мы наконец отыскали подвальное помещение без окон. За столами в одиночку и попарно сидели толстые люди, пахнущие мылом. Почитать ничего не было. На стене висел большой спиль-экран. Показывали новости, погоду, спорт. Фраа Джад впервые в жизни видел движущиеся картины и сразу прилип взглядом к экрану. Мы с Барбом сходили за едой, поставили подносы на стол, и я вернулся к фраа Джаду. Он смотрел, как на экране игроки отнимают друг у друга мяч. Человек за соседним столиком пытался завести с ним разговор об одной из команд. По случайности футболку фраа Джада украшала эмблема этой самой команды, что привело человека за столиком к совершенно неверным умозаключениям. Я встал между фраа Джадом и экраном. Тысячелетник наконец вернулся к реальности, и я повёл его к буфету. Милленарии едят мало мяса, потому что у них на скале негде держать скот. Фраа Джад явно вознамерился наверстать упущенное. Я пытался направить его к крупяным гарнирам, но он твёрдо знал, чего хочет.

Пока мы ели, начались новости. На экране возникла каменная матическая башня, издали, ночью, озарённая красным светом, как вчера матик тысячелетников. Однако здание было мне незнакомо.

— Милленарский шпиль концента светителя Рамбальфа, — объявил фраа Джад. — Я видел его на рисунках.

Концент светителя Рамбальфа находился на другом материке. Мы почти ничего о нём не знали, потому что у нас не было общих орденов. Недавно мне это название попадалось, но я решительно не мог вспомнить, где и в какой связи…

— Один из Трёх нерушимых, — сказал Барб.

— Вы так нас называете? — спросил Джад.

Барб вспомнил правильно. На монументе перед годовыми воротами была табличка с историей Третьего разорения. Там упоминались три тысячелетних матика, выдержавших осаду: Эдхар, Рамбальф и…

— Третий — в конценте светителя Тредегара, — закончил Барб.

Спиль как будто послушался его голоса: на экране появился матик, словно выбитый в отвесном скальном обрыве. И тоже залитый красным светом.

— Странно, — сказал я. — Зачем пришельцам освещать Три нерушимых? Это древняя история.

— Они что-то хотят нам сказать, — ответил фраа Джад.

— Что именно? Что им интересна история Третьего разорения?

— Нет. Вероятный смысл послания в другом: они знают, что в Эдхаре, Рамбальфе и Тредегаре мирская власть захоронила все ядерные отходы.

Я порадовался, что мы говорим на орте.

Мы дошли до заправки на выезде из города и я купил картаблу. Они были разного вида и размера. Я купил довольно большую, с книжку. По углам и с краёв у неё были выпуклые нашлёпки, похожие на шины внедорожников. Это значило, что картабла для любителей путешествовать. Я выбрал её из-за топокарт. Обычные картаблы были украшены по-другому и показывали только дороги и торговые центры.

На улице я её включил. Через несколько секунд она выдала сообщение об ошибке и показала карту всего материка. Наше положение отмечено не было.

— Эй, — сказал я продавцу, входя назад в магазин. — Она сломана.

— Нет.

— Да. Она не показывает наше положение.

— Сегодня они все не показывают. Поверь мне. Твоя картабла исправна. Она ведь карту показала?

— Да, но…

— Он прав, — вмешался покупатель — шофёр-дальнобойщик, только что подъехавший к заправке на своём грузотоне. — Спутники сегодня молчат. Моя картабла их не берёт. Другие тоже. — Он хохотнул. — Ты просто неудачно выбрал день для покупки картаблы!

— Так это началось ночью?

— Ага. Примерно в три. Но ты не волнуйся. Власти без этих штук никуда! Особенно военные. Починят их, оглянуться не успеешь.

— Интересно, не связано ли это с красным светом, которым вчера осветили… осветили часы, — сказал я, просто чтобы проверить, много ли эти люди знают. — Я в спиле видел.

— У них такой праздник, — объяснил продавец. — Или ритуал, или что там у них бывает. Я так слышал.

Для водителя это оказалось новостью, поэтому я спросил продавца, откуда сведения. Он постучал пальцем по жужуле, болтающейся у него на шее.

— Утренняя передача моей скинии.

Напрашивался естественный вопрос: «Небесный эмиссар?», но чрезмерное любопытство могло выдать во мне беглеца из концента. Поэтому я просто кивнул и вышел с заправки. Оттуда я повёл Барба и Джада к машинному цеху.

— Пришельцы глушат навигационные спутники, — объявил я.

— Или вообще их сбили! — воскликнул Барб.

— Тогда купим секстан, — предложил фраа Джад.

— Их не делают четыре тысячи лет, — ответил я.

— Так давайте сделаем.

— Я понятия не имею, где продаются запчасти для секстанов.