Анафем

От Звонкой долины до Махща миль сто, и кратчайший путь оттуда до Тредегара действительно лежит через океан, так что всё звучало вполне логично.

— Местные жители доставили нас в Махщ. Мы увидели то же, что и ты. Те из нас, кто говорит на флукском, пошли узнавать, как погрузиться на корабль. И тут к нам обратился твой магистр.

— Мой магистр?! — воскликнул я и только потом увидел на лице Озы чуть заметное ироническое выражение. Он наполовину шутил.

Но только наполовину.

— Сарк. Мы его хорошо знаем. Он приходит к нам в аперты излагать свои взгляды. — Оза пожал плечами и качнул в воздухе ладонями — жест, видимо, означал, что они стараются взвешивать учение Сарка непредвзято. — Так или иначе, он узнал нас на улице и сообщил, что за одиноким инаком гонится толпа. Мы сочли, что это коллизия.

Я не сразу понял, что он говорит, даже подумал, может, Оза перешёл на флукский. Потом вспомнил те начатки искводо, которые Лио годами пытался в меня вбить.

Во времена Реконструкции, буквально в нулевом году, когда на участках будущих матиков проводили геодезическую съёмку, чтобы заложить соборы и часы, группа новоиспечённых инаков подверглась нападению со стороны местных жителей. Дело происходило в пустынной местности. Участок, выделенный для концента, занимали плантации дурнопли; отряд наткнулся на сарай, где из неё варили более сильный, запрещённый наркотик. Все инаки были безоружны. Они прибыли с разных концов света и не успели толком познакомиться. Некоторые даже не говорили на орте. Но так вышло, что многие из них принадлежали к древней школе боевых искусств, которая тогда не имела отношения к матическому миру, хоть и развивалась в монастырях. Так или иначе, никто из них не применял свои навыки за пределами спортзала. Теперь им пришлось действовать. Кто-то погиб. Кто-то дрался умело. Кто-то от растерянности проявил себя не лучше необученных новичков. Такие ситуации стали называться коллизиями. Несколько выживших инаков основали концент в Звонкой долине. По словам Лио, они уделяли размышлениям о коллизиях почти столько же времени, сколько тренировкам: основная мысль состояла в том, что любые навыки бесполезны, если не знаешь, когда их применить. А это много труднее, чем может показаться, потому что иногда всё губит промедление, иногда — спешка.

— Самой заметной чертой противника была его безрассудная агрессия. — Фраа Оза выставил руку и сжал кулак, словно перехватывая нацеленный в себя удар. Жест был очень красноречив, и хорошо, что так, потому что фраа Оза, похоже, не собирался ничего больше говорить про свою стратегию.

— И вы решили, раз уж они так настроены, дать им реальный повод для агрессии, — сказал я в надежде вытянуть из него ещё хоть что-нибудь. — Поэтому вы схватили того человека и начали… э…

Здесь я осёкся, потому что не мог сказать правду. А именно, что они пытали того гытоса. Мне не хотелось критиковать людей, которые полчаса назад спасли меня с риском для своей жизни. Фраа Оза только улыбался и кивал.

— Нервный зажим, — объяснил он. — Впечатление очень сильной боли, но никакого вреда.

Здесь возникала куча интересных вопросов. Есть ли разница между болью и впечатлением боли? Допустимо ли пытать человека, если физически его это не травмирует? Но опять-таки по самым разным причинам я не мог задать свои вопросы сейчас.

— В любом случае тактика сработала, — сказал я. — Толпа обратилась против вас, вы ложным отступлением заманили её в ловушку и там обратили в панику.

Снова улыбки и кивки. Фраа Оза явно не хотел мусолить подробности.

— И много времени вам потребовалось, чтобы составить план? — спросил я.

— Немного.

— Простите?

— Во время коллизии некогда составлять планы. Я сказал, что мы будем действовать как кавалерия лорда Фрода во второй битве на Камышовых равнинах, когда тот заманил в ловушку эскадрон принца Теразина, только вместо Высоких тростников у нас канал, а вместо Кровавой бреши — площадь.

Я кивнул, как будто понимал, о чём речь, хотя представления не имел, о какой это войне, в каком тысячелетии.

— А почему красные футболки? — спросил я. Впрочем, у меня уже были догадки.

Фраа Оза скорбно кивнул.

— Их нам выдали на воко. Благотворительная помощь от местной скинии. Скорее бы добраться до Тредегара и надеть стлу с хордой.

— Кстати о…

Оза покачал головой.

— Твои стла, хорда и сфера остались у гытосов. Наверное, можно было бы их отбить, но мы отступали в некоторой спешке.

— Конечно! — сказал я. — Пустяки!

В каком-то смысле это и впрямь была невелика беда. Стлы, хорды и сферы время от времени теряются, вместо них инакам выдают новые. Но я очень горевал. Я прожил с этими вещами больше десяти лет, и каждая из них успела обрасти воспоминаниями. Они были последней живой ниточкой, связывающей меня с матическим миром. Без них я стал как будто мирянин. Может, так и безопасней — никто не сможет их у меня вырвать и показать озверевшей толпе. Однако без них мне было одиноко.

Самманн подошёл к Юлу и что-то ему сказал, после чего тот вскочил, сбегал за ружьём, схватил его за дуло и с разгона зашвырнул в реку. Ружьё, вращаясь, долетело до середины течения, воткнулось дулом в воду и пошло ко дну. Примерно через минуту появились два моба с мигалками и сиренами. Из них высыпали полицейские. К тому времени все долисты, кроме фраа Озы и зашивавшей меня сууры, уже сидели с отрешённым видом, поджав под себя ноги. Полицейские в основном таращились на них. Сколько спилей снято о вымышленных подвигах долистов? Для полицейских эти люди были кем угодно — цирковыми зверями, кинозвёздами, туристическим аттракционом — но только не подозреваемыми. Более того, долисты это знали и умело использовали. Они делали вид, будто погружены в медитацию. Уловка сработала. Покуда полицейские глазели на долистов, их главный начал длинный и (поначалу) резкий разговор с Юлом и фраа Озой. Суура из Звонкой долины продолжала класть стежок за стежком. Я стиснул зубы так, что слышал, как они хрустят. Наконец она завязала последний узел и ушла не попрощавшись — даже не глянув в мою сторону. И тут меня снизарило. Я испытываю к этим людям тёплые чувства, потому что они мне помогли и потому что до прихода в концент видел о них множество спилей. Однако долистов призвали на конвокс не за доброту и мягкосердечие.

Корд подошла, встала, руки в карманы, и принялась оглядывать мои повязки.

— Видишь, на самом деле не такой уж большой процент тела под бинтами, — заметил я.

Корд молчала.

— Наш план оказался не вполне удачным, — попробовал я новый заход.

Корд отвернулась и шмыгнула носом — видимо, она так и не смогла успокоиться до конца.

— Ты не виноват. Откуда тебе было знать?

— Прости, что я тебя в это втянул. Я понятия не имел, что всё окажется так сложно.

Она взглянула на меня пристально и, полагаю, не увидела ничего, кроме глупого выражения моего лица.

— Ты представления не имеешь, что происходит, да?

— Наверное. Я знаю только, что военные перемещаются к полюсам. — Тут в голове всплыло воспоминание. — А ещё магистр на корабле сказал что-то странное, будто небесного эмиссара извергли во гневе.

Я ещё не закончил фразу, когда с дороги к нам съехал старенький дребезжащий автобус. За панелью управления сидел магистр Сарк. Вот из-за таких-то дурацких совпадений некоторые начинают верить в духов или телепатию. Я предположил, что сигнал, полученный краешком моего глаза, поступил в мозг раньше, чем произошло сознательное узнавание.

— Ау, — сказала Корд. — Ты здесь?

— Да. Слушай, что с Джезри? Он жив?

— Мы думаем, что да. Мы тебе всё расскажем.

Я взглянул на Юла, который сумел чем-то рассмешить капитана полиции. Они пришли к какой-то договорённости. Деловая часть разговора закончилась.

Капитан подошёл и отпустил несколько замечаний по поводу того, как меня отделали и какой я крепкий парень, потом спросил, хочу ли я возбудить дело. Я, сильно покривив душой, ответил, что не хочу. Очевидно, на том же сошлись Юл с капитаном, и недоставало только моего согласия. Частностей мне не объяснили, но суть сводилась к тому, что мы можем ехать куда хотим. Зачинщики отделаются уже полученными травмами и унижениями. А полицейские будут избавлены от лишней писанины, которая была бы в десять раз муторнее обычной, поскольку часть фигурантов — инаки, то есть лица со щекотливым юридическим статусом.