Анафем

Благодатный климат издавна привлекал иммигрантов. Они прибывали со всего света, расселялись по фьордам или горным долинам и заводили там свои обыкновения и порядки. Со временем у них сформировалась особая манера одеваться и даже отличимые расовые признаки. Я купил с тележки еду — возможно, лучшую с тех пор, как покинул концент, — остановился и стал жевать, разглядывая людское многообразие. Здесь встречались занятные человеческие типы. Длинноволосые горцы, всегда поодиночке. Огромная семья, плотным строем: мужчины в широкополых шляпах, женщины в покрывалах. Полиэтническая группа в одинаковых красных футболках, у всех — у мужчин и у женщин — головы гладко выбриты. Племя (если тут применимо это слово) высоких людей с острыми носами и преждевременной сединой, продающее свежих моллюсков из набитых водорослями полипластовых ящиков.

Через час я понял, что могу не найти друзей до конца дня, и задумался, где провести ночь, — я наконец-то достиг широты, где солнце в это время года заходит на несколько часов в сутки. Больших концентов на севере нет, но мне подумалось, что в таком старом городе должен быть хотя бы один матик — возможно, даже основанный в Древнюю матическую эпоху. Может, стоит его разыскать и напроситься на ночлег, если, конечно, меня впустят? Я пошёл по широкой улице, которая дальше утыкалась в базский собор, и принялся высматривать среди старинных фасадов что-нибудь похожее на матическую архитектуру или клуатр.

Прямо на меня с чугунного фонарного столба смотрел спилекаптор. Я вспомнил, что Самманн умеет получать данные от этих устройств. Может, я всё делаю не так? Может, Самманн ищет меня по спилекапторам, и друзья просто не поспевают за моими перемещениями? Тогда стоит посидеть в заметном месте и посмотреть, что получится. Незадолго до того я встретился с Мальтером и Олвошем; они дали мне адрес местной келкской миссии, при которой имелась благотворительная ночлежка. Теперь, когда у меня был запасной вариант, я отыскал место на соборной площади, прямо перед спилекаптором на фасаде Махщской ратуши, сел и стал ждать.

Тут-то меня и ограбили.

Вернее, я сперва подумал, что меня грабят. Я как раз засмотрелся на уличного акробата, когда справа и чуть сзади кто-то позвал: «Эй, Вит!» Я обернулся — и получил кулаком по физиономии.

Пока я лежал, чьи-то руки выдернули мой свитер из штанов, заголив живот. Почему-то я вспомнил, как Лио в аперт раскидал пенов, в предыдущей драке нахлобучивших ему капюшон на лицо. Так что я не стал защищать голову, а сделал неловкую попытку одёрнуть свитер. Чужие руки копались там, вытаскивая стлу, хорду и сферу — перед выходом я туго их свернул, запихал под ремень и прикрыл свитером.

С земли обзор плохой, особенно если лежишь на боку в позе эмбриона и смотришь краешком глаза. Однако мне показалось, что два человека тащат, каждый к себе, украденный у меня свёрток. Хорда скользнула на землю, стла, которую я придал конфигурацию, называемую «восьмисложный конверт», развернулась. Уменьшенная сфера упала и запрыгала, как мячик. На втором прыжке я её поймал, и сразу же чей-то башмак наступил мне на руку. «У него там колдовской шар!» — заорал голос. Один из нападавших прыгнул на меня верхом. И тут включился рефлекс. Лио как-то объяснил, что если тебя уложили на лопатки, ты можешь уже не встать. Поняв, чт осейчас будет, я перекатился и подобрал под себя колени, так что, когда нападавший придавил меня своим весом, я подставил ему не живот, а зад. Рука была по-прежнему прижата башмаком, но сфера оставалась под ней. Я увеличил сферу, и башмак соскользнул вниз. Я подобрал освободившуюся руку под себя и со всех сил толкнулся руками и ногами. Человек, который сидел на мне, обхватил меня за пояс, но я поймал его мизинец и вывернул. Противник взвыл и разжал хватку. Я, не оглядываясь, припустил вперёд.

— Он колдует! — крикнул кто-то. — Нак пустил в ход колдовство!

Какая-то (не самая разумная) часть моего существа хотела объяснить этому малому, что он идиот, но желание как можно скорей увеличить расстояние между собой и противниками было сильнее. Откуда они узнали, что я — «Вит»? Я обернулся. За мной в толпе был широкий коридор. И по нему бежали несколько человек. Ни одного я прежде не видел, однако в их лицах угадывалось что-то знакомое. Они принадлежали к той же этнической группе, что Ларо и Даг. Гытосы, как называл их Бражж.

Догнать меня гытосы не могли, но от их голосов было не убежать. «Держи его! Держи нака!» Никто не реагировал. Тогда преследователи сменили тактику. «Убийца! Убийца! Держи его!» Этим они лишь облегчили мне бегство: никто не хотел оказаться на пути у рослого, бегущего напролом убийцы. Тогда они закричали: «Вор! Вор! Он украл у старушки кошелёк!» Теперь толпа сомкнулась. Мне начали ставить подножки.

Пока я успешно перепрыгивал через выставленные ноги, однако ясно было, что с людной площади надо выбираться. Я юркнул в первую же улицу и оттуда в проулок, такой узкий, что я мог бы коснуться руками стен. И всё равно здесь было не так страшно, как в плотной враждебной толпе.

Я услышал треск моторов. Местные парни на бициклетах, знающие каждую улочку, готовились отрезать мне путь.

Я подергал несколько дверей, но все они были заперты. Потом я имел глупость сделать это на глазах у вооруженного охранника перед деньгоменяльной конторой несколькими домами дальше. Охранник снял с плеча оружие и что-то сказал в воротник. Я отступил, юркнул в другой проулок и пробежал ярдов сто до моста через узкий канал. Туда же из боковой улочки вылетели двое ребят на бициклетах. Путь был отрезан. Я глянул вниз, увидел обнажившееся дно (видимо, шёл отлив) и, не задумываясь, спрыгнул на мягкий ил. Было больно, но, кажется, я ничего не сломал. В одну сторону канал, изгибаясь, уходил к городскому центру, с другой было чистое небо: набережная. Я побежал туда. Лишь бы добраться до берега! Там можно будет украсть или выпросить лодку. В крайнем случае я просто поплыву — даже море не так опасно, как эта толпа.

Однако по илу невозможно бежать быстро, к тому же я выдохся. Через каждые футов двести над каналом были переброшены мосты. На них уже собиралась толпа. Люди кричали и указывали на меня руками.

Я обернулся и увидел, что на мосту за моей спиной толпа ещё больше. Многие держали наготове бутылки и камни. Бежать под мостами значило обречь себя на верную смерть. Стены у канала были отвесные, но старые, из грубого камня. Я полез вверх. Взревел, приближаясь, бициклетный мотор, и что-то ударило меня по голове.

Очнулся я уже в неглубокой воде посреди канала и не успел вскинуть голову и глотнуть воздуха, как в меня полетели камни и бутылки.

— Хватит! Хватит! Нак уже никуда не денется! Просто не дайте ему уйти! — крикнул самозваный главарь — коренастый гытос с копной всклокоченных волос. — Наш свидетель будет с минуты на минуту!

И мы стали ждать «свидетеля». Толпа рассортировалась. По большей части она состояла из случайных людей, которых привело на берег канала любопытство или желание поучаствовать в ловле вора. Эти частью ушли сами, частью их оттеснили новоприбывшие: гытосы с жужулами. Когда через минуту или чуть позже подкатил на педальном такси свидетель, толпа передо мной на сто процентов состояла из гытосов. И ни один из них не думал, что я вор. А что они про меня думали? Сильно подозреваю, что им было вообще плевать.

Свидетелем оказался Ларо. Нога у него была в гипсе.

— Это он! Я его никогда не забуду! Он спас себя колдовством, но бросил нашего родича Дага!

Я смотрел на него, не веря своим ушам, но лицо Ларо дышало такой искренностью, что я усомнился в собственной версии событий.

— Полиция! — выкрикнул голос в толпе. Вообще-то такие предупреждения слышались уже давно. Я надеялся, что полицейские поспешат, хотя и не знал, лучше ли они со мной обойдутся.

— Кончай с ним! — крикнул молодой парень и посмотрел на главаря. Тот шагнул к краю канала. Рядом стоял рослый гытос, подняв над головой большой кусок дорожного покрытия.