Страница 16 из 46
Ранг, морщась, обессиленно перевалился на живот. Казалось, произнесенная им речь отняла последние силы. На спине, ближе к левой лопатке его серой шинели, покрытой пылью и крошками глины, чернело мокрое пятно. В центре пятна сукно торчало клочьями вокруг маленькой дырочки. Как будто Ранг нацепился на гвоздь и впопыхах рванул, испортив добротную вещь, или по неосторожности задел «колючку», находясь в охранении.
Отто рванулся к товарищу.
– Черт, Готлиб… – растерянно запричитал он. – Да ты ранен!
Осколок… Достал Ранга после взрыва мины. А может, Готлиба ранило в спину еще раньше, в ячейке, одновременно с рукой.
– Ты шутник, Отто… Конечно, я ранен… Ты же сам сделал мне перевязку… – выговорил Ранг, попытавшись выдавить из себя страдальческую улыбку. Но вместо улыбки в правом углу рта появилась струйка крови. Она стремительно сбежала по подбородку вниз, оборвавшись в коричневый грунт бурой каплей.
– Как болит рука… Отто… черт… – вдруг запричитал Ранг и, подавившись, закашлялся.
Изо рта его густо пошла кровь.
– Готлиб, Готлиб… ты слышишь меня… – Хаген схватил его правую ладонь и сильно сжал.
Но Готлиб будто не слышал. Глаза его словно перестали видеть окружающее. Вернее, невидящий его взор увидел нечто такое – гипнотически жуткое, – по сравнению с чем все окружающее померкло. Зрачки его стали хаотично вращаться, так что белки страшно заполняли всю ширину век. Ладонь Ранга вдруг очнулась и сильно-сильно сжала в ответ пальцы Хагена.
– Жетон… Жетон… Элизабет… Пять-семь… Жетон…
Слова захлебнулись в темных сгустках крови, которые переваливались через губу, сползали по подбородку и шлепались на землю. В глотке у Готлиба что-то клокотало и булькало, а он все пытался что-то сказать Хагену.
А потом Ранг захрипел и затих, и в уши Хагена, оглушенные гулкими ударами собственного сердца, снова хлынул ревущий и грохочущий прибой минометной канонады.
Глава 3
Штурм баррикады
I
Снаряд, ударив в двухэтажный дом, напрочь сорвал угол крыши. Куски красной черепицы, осколки кирпича и щебенка в облаке известковой пыли дождем рухнули на «тридцатьчетверку», чудом не задев никого из аникинцев, прижимавшихся к разрушенной стене.
Это уже был третий выстрел с той стороны площади, которую образовывали две улицы. Здесь, встречаясь на перекрестке, проезжие части значительно расширяли свои обозначенные бордюрами русла, образуя округлое, мощенное гладким булыжником пространство, заключенное с четырех сторон в раму двух-трехэтажных жилых домов.
Фашисты закопали танк возле самой баррикады, перегородившей пересечение улиц. Превратили подбитую машину в стационарную огневую точку. Теперь орудие и пулемет без перерыва били по передним домам улицы. За ними танки и пехотинцы из штурмовой группы.
Командирский «Т-34-85» старшего лейтенанта Головатого, усыпанный вцепившимися в десантные скобы штрафниками из взвода Аникина, выскочил на перекресток первым. Пройдя улицу по левой стороне, он обогнал экипаж своей пары, который в качестве ведущего должен был двигаться впереди справа, уступом. Этот танк, ход которого прикрывало отделение Шевердяева, застрял на полпути, упершись в остов обрушившейся поперек улицы водокачки. Пока танкисты вместе с прикрытием придумывали, как обойти возникшую преграду, командирская «тридцатьчетверка» очутилась под плотным обстрелом, обрушившимся на нее с противоположной стороны перекрестка, превращенной фашистами в мощное оборонительное укрепление.
Во всю ширину противоположной стороны площади фрицы возвели внушительных размеров баррикаду, со стационарной огневой точкой, пулеметами и двумя 45-миллиметровыми противотанковыми орудиями. Это была настоящая крепость, искусно, на совесть сработанная. Вдоль всей проезжей части возвышались высокие, в два – два с половиной метра, кубы, сложенные в два яруса из массивных камней и бревен. В качестве каркасов и несущих балок этих толстенных заслонов служили железнодорожные рельсы. С левой стороны между баррикадой и угловым зданием был оставлен проезд метра в три шириной, но его охраняло врытое в землю башенное орудие немецкого танка.
II
Выстрел фашистской неподвижной огневой точки чудом не уничтожил передовые силы штурмовой группы. Экипаж старшего лейтенанта Головатого и находившихся на броне штрафников спасла смекалка и сноровка командира и механика-водителя, равно как и нетерпеливость или растерянность фашистов. Они с испугу лупанули из своего зарытого в землю танкового орудия, не дождавшись, пока «тридцатьчетверка» покажется из-за углового дома полностью.
С ходу чуть не получив снаряд в лоб башни своей машины и получив порцию пуль в откинутую крышку люка командирской башенки, Головатый тут же прокричал «задний ход». Машина, взревев двигателями, юркнула под стену добротного двухэтажного дома с кирпично-красной черепичной крышей. Напоследок стрелок-наводчик экипажа Головатого, Федя Жаричев, успел произвести выстрел по баррикаде, разметав кучу хлама, наваленного впритык к левой обочине улицы. Как раз оттуда било вражеское орудие.
Еще когда механик-водитель сдавал назад, сидевший на броне десант – бойцы отделения Капустина попрыгали на землю, пытаясь за стенами дома укрыться от шквального огня, обрушившегося на угол улицы со стороны баррикады. Из брешей самой баррикады, из оконных проемов вплотную прилегавших к баррикаде угловых домов велась пулеметная, автоматная и винтовочная стрельба.
Засев в развалинах, штрафники внимательнее разглядели предстоявшую перед ними преграду. Всевидящим разведывательным оком аникинцев здесь выступил «пэтээровец» Латаный, который использовал имевшийся у него в трофеях «цейссовский» прицел от немецкой снайперской винтовки, чтобы внимательно изучить вражескую баррикаду.
III
Единственным уязвимым местом возведенного фашистами заградительного бастиона оказывался оставленный ими зазор между угловым домом и баррикадой. Наверняка немцы оставляли эти три метра мостовой, не перегороженных бетоном и рельсами, для возможной контратаки и планировали оборонять этот участок от русских с помощью огневой точки, размещенной перед проездом огневой точки.
Прямо над полотном брусчатки возвышалась округлая башня танка с мощным орудием и курсовым пулеметом. Фашисты вкопали и забетонировали танк прямо в мостовую. По кругу башенное орудие было обнесено массивными конструкциями, метра в два толщиной, построенными из камня и рельс, залитых бетоном. Сама огневая точка была вынесена метра на три вперед, так что оставалось достаточно места, чтобы пройти в этом месте даже тяжелому танку.
Прицел Латаного выявил и еще одну, дополнительную страхующую меру, предусмотренную оборонявшимися. Позади железобетонного фронтона оборонительной конструкции проход пересекали два рельса, уложенные прямо в мостовую.
Из-за края баррикады виднелась массивная вагонная платформа с наваленными на нее громадными каменными глыбами и кучами гравия. Значит, немцы предусмотрели и крайний вариант: в случае угрозы прорыва баррикады они намеревались загородить оставленный проезд вагонной платформой и закрыть возможный путь наступления для русских танков.
К тому моменту, когда Аникин, Липатов и еще несколько бойцов из отделения Капустина подобрались к головной «тридцатьчетверке», очередной снаряд, выпущенный стационарной огневой точкой гитлеровцев, как раз снес черепичную крышу жилого здания, за которым спрятался авангард.
IV
После трех выстрелов дом превратился в руины, с зияющими в толстых кирпичных стенах провалами. Деревянные балки перекрытий занялись огнем, и развороченное нутро дома зачадило черно-серыми клубами дыма, который становился все гуще.
– Где вы там застряли?! – с ходу, высунувшись из открытого люка, прокричал командир-танкист. – Нас тут к чертовой матери чуть не подожгли…