Потерянные души

Мне казалось, что я повис в пустоте, потерял опору. Мысли мешались. Из вестибюля я позвонил диспетчеру, чтобы меня соединили с домом мэра. Трубку взяла Джин.

Двери открывались, впуская и выпуская людей, и я дрожал от холода.

Я назвался.

Она казалась расстроенной.

— Кто это?

Я снова назвал свою фамилию.

— Мне необходимо поговорить с мэром. Где он?

Она замялась.

— Джин?

Она ответила с внезапной решимостью:

— В мэрии.

Я ехал по тяжелому мокрому снегу и наконец добрался до старой части города, миновав вечное сияние автостоянки мэра, а затем закрытый «Вулворт», все еще освещенный охранными прожекторами. За витриной заброшенного здания я увидел обломки манекенов, сложенные в кучу, будто на фабрике запасных частей к человеческим телам.

На стоянке мэрии уже обосновались телевизионщики. На мониторах внутри телевизионных фургонов показывали заставки из радужных полос. Я вылез из машины и вдоль щупальцев кабелей направился к мэрии.

Открыл дверь своим ключом и вошел через пристройку. Мэрия пустовала, длинный натертый коридор украшали знамена для празднования финала. Я поднялся по винтовой лестнице и услышал эхо от голоса мэра под сводчатым потолком. Я добрался до его кабинета и увидел, что он сидит за столом, одетый в рубашку для гольфа и красные широкие штаны, — вероятно, они были на нем, когда он узнал про Черил.

Как и в страшную ночь смерти девочки, Бетти тоже сидела за своим столом — одинокая душа, выжидающая удобный случай распустить слухи. Она сообщила обо мне мэру, и его голос прозвучал из переговорного устройства:

— Лоренс! Бог мой, пусть войдет.

В кабинете сидел толстяк с телеэкрана, который курировал расследование как представитель полиции графства. Мэр тут же подошел ко мне, и стиснул мой локоть, и уставился мне в глаза, и сказал с торжественной печалью:

— Ты слышал?

Я кивнул.

Мэр представил меня толстяку, которому пришлось извернуться всем телом, чтобы поглядеть на меня. Его звали Рональд Бейнс. Я пожал ему руку. Она была горячей. Лицо моложавое, затерявшееся в складках жира. Определить его возраст было нелегко.

Мне потребовалась еще секунда, чтобы заметить шефа. Он вроде как материализовался в кресле. Сначала я его не увидел. Перехватив мой взгляд, он сказал «Лоренс!» и дернул головой.

Я выжидал, стараясь понять ситуацию — как они примериваются к факту, что Черил была убита.

Тут я заметил, что рядом со столом мэра стоит классная доска на колесиках. Между большим и указательным пальцами мэр зажимал мелок. На доске он написал слово «Подозреваемые». Под этим заглавием не значилось ни единого имени. Мэр сказал:

— Мы пытаемся свести все данные воедино, рассматривая всё и всех, кроме того, что некоторые могут счесть очевидным — например, Кайла, — так как я полагаю, что этот вывод слишком уж напрашивается. Он нелогичен. Кайл сейчас накануне финала за титул чемпиона штата. — Мэр потер висок мелком и сделал паузу. — Он нелогичен. — Поглядел на Бейнса, а затем на меня. — Может быть, нам следует на этом этапе обозреть, что нам известно. Для нашей общей пользы.

Обрамленная жиром голова Бейнса задвигалась вверх — вниз, вверх — вниз.

— Ладно.

Дыхание у него было тяжелым. Он подошел к столу мэра. К нам была обращена его спина. Мэр уставился на меня и чуть поднял палец, прищурившись.

Бейнс покопался в пачке бурых конвертов, открыл один, положил на стол мэра его содержимое и указал на первую серию снимков.

— Начнем с этого.

Голос Бейнса доносился до меня сквозь шум крови в висках. Он словно звучал где-то вдалеке. Его профессиональная отстраненность противоречила тому, что мы видели. Голову Черил и шею.

Шея Черил на каждом снимке запрокинута, и хорошо видны синяки на ее горле.

— Смерть от удушья… ее задушили руками… — Голос Бейнса возникал в моей голове и исчезал. Он указал на синяки, отметил, что следы вертикальные.

— Мы полагаем, что виновник повернулся лицом к жертве, прижимая ее изнутри к стеклу окошка водителя. — Я следил, как широкий указательный палец Бейнса очерчивает кружок у затылка Черил. — Жертва получила травмирующий удар. — Бейнс подвел руку под собственную челюсть и откинул голову назад так, что двойной подбородок колыхнулся. Простое движение, заставившее его запыхтеть. — Особое значение имеет сила, необходимая для такого нападения, физическая сила нападающего. Вскрытие обнаружило множественные кровоизлияния глубоко в шее. Тот, кто ее душил, не изменил положения руки, чтобы усилить хватку, хотя жертва должна была отчаянно вырываться. — Бейнс извернулся и взял конверт со снимками рук Черил. — Вы видите, что ее ногти обломались во время нападения.

Бейнс продолжал говорить, тасуя фотографии.

Мэр подошел, встал рядом со мной и что-то сказал Бейнсу, но я не услышал его слов. Я думал только о Кайле и Черил там, на дороге, в припаркованной к обочине машине. Двое ссорящихся детей; внезапное клаустрофобическое ощущение, жизнь, сведенная к ним двоим, тесно связанным навеки не любовью или браком, а страшной тайной, которую они разделяли. Разве, сделав аборт, Черил не отвернулась от Кайла в поисках другой жизни? Не это ли было незамысловатой правдой, с которой столкнулся Кайл? То, о чем он сказал мне в школе, — что она его не любила? Кто может надеяться на верность в отношениях между подростками, когда взрослые постоянно отворачиваются от собственных клятв, от собственного ребенка? Могло это кончиться для Черил иначе?

— Лоренс? — Мэр положил руку мне на плечо. — Хочешь воды?

Я сказал еле слышно:

— Нет.

Я чувствовал, как кровь отливает от моего лица.

Бейнс сохранял свою официальность, перебирая пачку фотографий, раскладывая их, не замечая взгляда, брошенного мэром на меня. Но то, что Бейнс показал мне затем, навеки изменило для нас все. Ничего подобного я и вообразить бы не мог.

Он взял еще один конверт и разложил серию снимков торса Черил. Ее тело было в колотых ранах — взбухшие рубцы под сердцем, легкими, на животе. Ее плоть походила на то, что я видел в школе на уроках биологии, — вспухшая, выбеленная, как у образцов, плавающих в формальдегиде. Она выглядела нереальной.

Бейнс продолжал:

— Двадцать четких колотых ран. — Он порылся в снимках. — Мы установили, что в момент нанесения ран жертва была мертва или без сознания. Нет никаких следов сопротивления, никаких порезов на ее руках. Это не было нападением в состоянии аффекта. — Бейнс оперся о стол мэра. — И еще большая странность. Использован один нож, однако угол ударов и глубина ран различны. Коронер расследует возможность того, что действовал не один человек.

Мэр опустил голову, будто истово молясь, и сказал просто:

— В каком мире мы живем? — Его глаза встретились с моими.

Бейнс стоял спиной к мэру.

— Не знаю. — Он начал собирать снимки и по порядку укладывать в конверты.

Во внезапно наступившей тишине я увидел наши отражения в стекле большого окна — портрета городка в затхлом желтом свете. Мы будто находились внутри окна, в ловушке. То, что я видел, казалось нереальным.

Я наблюдал, как отражение мэра наполнило чашку водой из охладителя у двери, одновременно сознавая, как очередями стучит пишущая машинка его секретарши, и сквозь матовое стекло увидел искаженный абрис Бетти за ее столом.

Как одна трагическая смерть могла привести к другой, к тому, что Черил Карпентер задушили, изрезали и вытащили из реки? Как могли мы знать, что это обернется вот таким образом, станет концом для нас всех? Вверху под потолком два вентилятора подрагивали и вращались, будто кабинет парил в воздухе, будто всех нас уносило куда-то. Именно этого я и хотел: чтобы меня увезли куда угодно, лишь бы не оставаться здесь.

Бейнс уже снова сидел, его лицо лоснилось потом. Сказать ему больше было нечего. Как и нам всем.

И вот в этой сюрреалистичной тишине, когда все мы столкнулись со зловещими фактами того, что произошло с Черил Карпентер, шеф заговорил в первый раз.