Страница 29 из 54
Два часа спустя я увидел вдали Чикаго, будто мираж над озером. Сирс-тауэр, [9]самое высокое здание в мире, вырастал над одним из самых плоских ландшафтов в мире. Впереди был город, дважды рожденный, превращенный в развалины коровой, брыкнувшей керосиновый фонарь, — если верить этому, если подобные мелкие происшествия способны изменять историю. Это был город, где расщепили первый атом в лаборатории, ютившейся — только подумать! — под трибуной футбольного стадиона.
Я проехал мимо профессионально-технического училища в Гэри, команду которого мы победили в полуфинале. Оно находилось сбоку от эстакады, в тени завода, рядом с курящимися паром отстойниками горячей воды из литейных цехов. Рыбы-мутанты плавали в теплой воде болота, окольцевавшего завод, но люди тем не менее продолжали там удить.
От сернистых запахов воздух приобрел горький привкус, ядовитый туман застилал тусклый зимний свет, кирпичные трубы извергали огонь. Казалось, миновало куда больше недели с того момента, когда Кайл вывел нас через эту преисподнюю к финалу.
Я спустился по эстакаде, припарковался на автостоянке у винно-табачного магазинчика, предлагавшего скидки, и смотрел, как черный тип в куртке «Только для членов» продавал наркоту. Волосы у него были прилизаны, из дорогих сшитых на заказ джинсов торчал гребень с плоской ручкой. Он повернулся, увидел, что я гляжу на него, уловил, должно быть, мое сходство с полицейским и вошел в магазин.
Конечно, мне следовало бы просто повернуть назад, вернуться к Лойс, взять ее деньги и остаться с ней. Думается, проблема заключалась в том, что до развода я и не взглянул бы на нее.
Со мной была карта Чикаго, и я проверил адреса домов из списка «Чикаго трибьюн». Затем включил скорость и поехал по улице под эстакадой. У мигающего светофора я свернул вправо и въехал в квартал одинаковых приземистых домов в стиле ранчо послевоенного разлива, посеянных буквально на расстоянии нескольких футов друг от друга на участках величиной с почтовую марку. Некоторые газончики были украшены розовыми пластмассовыми фламинго, другие демонстрировали неправдоподобно счастливых гномов, толкающих тачки, и все были заключены внутри сеточных оград.
Ощущение возникало такое, будто я наблюдаю, как иностранцы пытаются говорить на новом языке — неточную смесь глагольных времен и согласований, заикание, непонимание языковых нюансов. Каждый год в подобных рабочих кварталах вокруг Чикаго и Детройта Еврейская Лига обнаруживала нацистских лагерных охранников, убийц тысяч и тысяч — они пытались раствориться в безликости автосборочных конвейеров. Странно, как ненависть могла преображаться в рабочего автомобильного завода, как зло могло трансформироваться. Мне вспомнился Джон Уэйн Гейси [10]и его массовое захоронение в пригороде, больше тридцати мальчиков в тесном пространстве.
В первом же доме в моем списке я сразу понял, что наступил на эмоциональный фугас. Дверь открыла средних лет женщина славянской внешности в широком свитере. Руки у нее были скрещены в этой их иностранной манере, подпирая непомерно большие груди. Она явно еще не остыла от какой-то ссоры, лицо у нее было багровым, но она все равно улыбнулась и проводила меня в крошечную и гнетуще жаркую комнату, где сидела женщина постарше — она глядела в окно и подчеркнуто меня проигнорировала.
Мне отчаянно хотелось убраться оттуда. По телевизору показывали «Мир спорта». Тип в невозможно скверном паричке готовился подавать.
Дочь обернулась, перехватила мой взгляд и сказала:
— Этот человек, ему платят пятьдесят тысяч долларов за такое. — Она сказала это с неописуемым отвращением. Запрашиваемая цена за ее дом составляла сорок две тысячи пятьсот.
Я потратил еще несколько мучительных минут на так называемый осмотр дома. Дочь сказала мне, что работает в отделе косметики «Лорда и Тейлера» в центре Чикаго. И теперь живет там. Она сказала, что мать уедет в Огайо к младшей сестре.
Я прошел по узкому коридору, устланному грубым половиком, в две маленькие спальни — одну почти целиком занимала двуспальная кровать, вторая, очевидно, служила святилищем детства дочери — розовый цвет, кружева, кровать под балдахином. Фарфоровые лица кукол уставились на меня со столика, снабженного трехстворчатым зеркалом с задней подсветкой. Мечта пролетарской Алисы в Стране чудес, крестьянки-эмигрантки.
Отыскав два следующих дома в моем списке, я решил не заходить в них. Один ютился в близком соседстве с гигантскими электрическими опорами, которые издавали шипящий звук. В окне другого дома маячил доберман.
В последнем доме меня встретил запах капустного супа, запах настолько сильный, что я просто почувствовал, как он обволакивает мой язык. Маленький транзисторный радиоприемник был настроен на польскую станцию. Я услышал, как кто-то говорит «Солидарность» и «Лех Валенса».
За кухонным столом худой, как скелет, мужчина пенсионного возраста раскладывал пасьянс. Облизывая большой палец, он отделял карты от колоды и укладывал их строго по одной — похоже, угадывал судьбу. На блюдечке дымилась сигарета.
Он поднял голову, когда я открыл дверь. Внутри стоял жуткий холод, но на нем была только безрукавка. На его плече виднелась татуировка Холокоста. Мы все видели их по телевизору, но в реальности она меня оглушила. Он выглядел, как мог бы выглядеть один из всадников Апокалипсиса, вернувшийся домой и сбросивший плащ.
Дом был скудно меблирован. Только самое необходимое. Я прошел по точно такому же коридору, как в доме славянки, где уже побывал. Но мебель была только в одной комнате — узкая кровать и комод. Фотография сепией женщины и детей, снятая, видимо, очень давно, возможно, на его родине. Поскольку в доме ничто не говорило о присутствии жены или детей, я подумал, что они, вероятно, погибли. Вторая спальня была пустой коробкой, как тюремная камера.
В отдалении слышались шумы железной дороги, и я подумал об эшелонах с евреями, предназначенными для печей крематория.
Старик прошаркал по коридору, хрипло дыша. Эмфизема легких. Он сказал, что возвращается в Польшу умереть. Цену за дом он назначил всего тридцать три тысячи пятьсот долларов и даже был готов согласиться на проценты от моего дохода от аренды вместо единовременной выплаты.
Возможно, этот дом был единственным доступным мне, но в нем обитали привидения. Меня от него жуть взяла. Я все время видел фотографию его семьи, смотрящей на эту чужую страну.
— Дайте мне подумать, — сказал я, хотя знал, что не вернусь сюда. Никогда.
Глава 22
Мне было на редкость скверно. Утро словно отодвинулось на годы назад, будто я отсутствовал очень долго. Было уже темно, когда я свернул с шоссе к островку резкого света бензоколонки и заправился.
В «Харди» [11]я сел за столик и выпил чашку кофе. И только когда я собрался уйти, мой взгляд упал на телеэкран в дальнем углу зала.
В тот момент, когда камера выхватила участок реки, где было извлечено тело Черил Карпентер, я принял это за повторение прежней программы, но камера переключилась на прямой эфир и показала родителей Черил Карпентер возле их дома. Они плакали. Миссис Карпентер почти повисла на плече мужа.
Я встал и подошел поближе к телевизору. Звук был приглушен. Какой-то представитель закона стоял перед трибуной. Неожиданно я узнал в нем толстяка детектива, с которым разговаривал мэр, когда Черил вытаскивали из реки. Он начал зачитывать заранее приготовленное сообщение. В нижнем углу возник титр «Снято раньше». «Согласно данным коронера, смерть Черил Карпентер наступила в результате насильственных действий. Установлено, что Черил Карпентер была уже мертва, когда ее автомобиль упал с моста. Пока мы еще не можем огласить конкретные факты, учитывая деликатный характер предстоящего расследования. Завтра утром отдел коронера выступит с новым сообщением. Мы просим о терпении и сотрудничестве на время дальнейшего следствия. Мы обращаемся ко всем, у кого в распоряжении может быть какая-либо информация, сообщить ее нам. Для таких звонков создан бесплатный номер».
9
Сирс-тауэр — небоскреб в Чикаго, 110 этажей, высота 443 м. Построен в 1970–1973 годах.
10
Джон Уэйн Гейси — американский серийный убийца, гомосексуалист, изнасиловавший и убивший 33 молодых человека. Казнен в 1994 г.
11
«Харди» — сеть кафе-закусочных, в которых подается стандартный набор блюд американской кухни.