Третий ангел

Люси считала себя довольно странным человеком, некоторые собственные мысли даже ее саму удивляли. Например, она думала, что ее мать умерла оттого, что совершила какой-то плохой поступок. Подозревала мачеху в том, что та незаметно подливает в ее чай яд, и поэтому выливала его в горшки с растениями. Не сомневалась, что жизнь ее отца без дочки была бы много проще и приятней. Размышляла, возможно ли побороть все зло в мире, а если нет, стоит ли в таком случае браться за эту задачу. Словом, Люси постепенно ускользала все дальше и дальше от мира реальности, и никто-никто этого не замечал. С каждым днем девочка становилась все более одинокой.

— У тебя все в порядке? — поинтересовался отец, когда они сидели на ливерпульском вокзале.

Было ужасно душно, и отовсюду несло сажей. Стояли первые дни августа. Бен Грин, адвокат по профессии и демократ по убеждениям, утверждал, что он чертовски рад убраться на время из Соединенных Штатов, раз партия республиканцев выдвинула в качестве кандидатов на пост президента генерала Эйзенхауэра и Ричарда Никсона, кандидатуры одна другой хуже. Поэтому он уж лучше будет торчать здесь, на суетливом ливерпульском вокзале, присматривая за вещами, женой и дочкой, чем сидеть у себя дома в Вестчестере и злиться на «Таймc» за сообщения об успехах генерала Айка.

— Конечно, я бы предпочла сейчас быть дома, — прозвучал рассудительный ответ. — Анна Франк, например, за целых два года ни разу не вышла из своей комнаты. Ей не требовалось разъезжать, чтобы узнать людей, она и так понимала, что творится в мире. Она хотела быть писателем.

— По-моему, все люди хотят быть писателями, — рассмеялся Бен Грин. Когда-то, во время учебы в колледже, он и сам написал роман, который впоследствии окончил свои дни в груде мусора. — Ты будешь самой хорошенькой девочкой на этой свадьбе.

— Не похоже.

Люси не отрывала глаз от страницы, но при этих словах покраснела. Она знала, что некрасива. Сейчас, заметив, что из надетых на ней носков один коричневого цвета, а другой почему-то серого, поскорей выставила одну ногу впереди другой, чтобы этого не было видно.

Отец коснулся губами ее макушки. Вскоре подошел поезд, и настало время занимать места. У них было отдельное купе, которое оказалось плохо освещенным и душным. Девочка склонилась пониже над книгой и продолжала читать, воображая, что находится дома.

— Она испортит глаза, читая в темноте, — сказала Шарлотта мужу, когда поезд тронулся.

Несмотря на погруженность в чтение, Люси отлично замечала все, что происходит или говорится вокруг. И даже здорово наловчилась в этом.

— Оставь ее. Девочка в трауре, — невозмутимо ответил тот.

Мысленно она с ним согласилась, хотя раньше и не думала об этом. Ее мать скончалась два года назад, но она действительно до сих пор носит траур в душе. И не имеет смысла скрывать это от себя. Стоило ей прекратить читать, как она погружалась в воспоминания о маме. Иногда ей представлялось, что тот последний день, который они провели вместе, был самым замечательным днем со времен мироздания. Вдвоем они отправились в Центральный парк, и то, что они там увидели, наверное, до них не видел ни один человек в Нью-Йорке. В самом диком уголке парка — он назывался Рамбл и сплошь зарос кустами ежевики с многочисленными птичьими гнездами — стояла в пруду голубая цапля. С тех пор девочке ничто не казалось интересным или достойным ее внимания. Кроме, конечно, книг.

Люси отложила «Дневник», закрыла глаза и проспала весь путь до Лондона. А когда проснулась, поезд уже прибыл, и Лондон показался ей угольно-черным от сажи, а воздух его — очень влажным. Семейство Грин собрало свои чемоданы и в общем потоке пассажиров устремилось на перрон. В ту минуту, когда она оказалась среди суеты Юстона, с Люси случилось что-то совершенно неожиданное. Она вдруг поняла, что влюбляется в этот город.

Лондон покорил Люси вопреки ее собственной воле, она буквально почувствовала, что кровь побежала по венам быстрее. А улицы этого города оказались еще интереснее: струился желтый свет уличных фонарей, и девочка подумала, что все это ей снится. Она могла бы погрузиться в лондонскую сумятицу, исчезнуть в ней и все же остаться самой собой. В этом городе, наверное, тысячи — если не целые миллионы — книг, которых она еще не читала. Здесь есть книжные магазины и библиотеки, книжные ряды, издательства и книги, рассказывающие о местах, что существуют только в воображении писателя и больше нигде. Миры, созданные из слов. Каждый прохожий тут, в Лондоне, мог быть писателем, а если не писателем, то, по крайней мере, обладал историей, которая ждет своего рассказчика. Ей хотелось зайти в каждый книжный магазин, гулять по каждой улице, рассмотреть каждое из лиц и понять, что происходит с этими людьми. Чувство, охватившее Люси, удивило ее саму и даже по-настоящему напугало. Так много времени прошло с тех пор, как она перестала что-либо хотеть.

Они взяли такси и поехали в отель. Остальные члены семьи Шарлотты должны были остановиться в отеле «Лайон-парк», и сейчас она злилась, что они последними прибыли на торжество. Винить в этом, по ее мнению, приходилось неудачное стечение обстоятельств и медлительность ее падчерицы. К тому же оказалось, что отель не соответствует ее представлениям о приличиях: он был простым, с несколько домашним укладом, в общем, совсем не в стиле Шарлотты. Люси не сомневалась, что ей он тоже не понравится, но в «Лайон-парк» она влюбилась точно так, как до этого влюбилась в вокзал Юстон. Все здесь было непредсказуемым и удивительно милым. Одна из дверей холла выходила во внутренний дворик, в котором невозмутимо восседал старинный каменный лев. По слухам, эта позеленевшая от древности и поросшая мхом статуя была привезена одним из крестоносцев. Сам холл был ничуть не хуже с его нарядными, в розочку, обоями и новенькими, светлого дерева, панелями. И уж совершенно неотразимым оказался огромный живой кролик, сидевший у стойки портье. Люси была покорена Лондоном!

— Он настоящий? — едва дыша от волнения, спросила она у Дори Дженкинс, дежурившей в тот вечер.

Кролик был не меньше, чем персидская кошка, и такой же пушистый.

— Ой, еще какой, — кивнула Дори и повернулась к кролику. — Покажи нам свой коронный номер, Милли, лапочка. — Кролик резво запрыгал к девушке, от которой тут же получил веточку салата из ящика, хранившего также скрепки, перья и круглые резиночки. — Этот кролик — наш талисман. Однажды он забежал к нам в вестибюль. Мы думали, найдет обратную дорогу через парк и убежит, но он так и остался жить здесь под стойкой.

— Если бы вы последовали за ним, он, может, привел бы вас в какой-нибудь другой мир, как Алису, — сказала начитанная Люси. — Увидели бы Страну чудес. И только с огромным трудом смогли бы вернуться обратно.

— Ошибаешься. Наш Милли может привести только к помойному ведру на кухне. Он обожает его за картофельные очистки. Прямо с ума по ним сходит. А еще любит жевать обои, из-за чего у него бывают неприятности.

— Я тоже совсем не против неприятностей, — задумчиво ответила Люси. В этом Лондоне она была просто счастлива.

— Мне сразу так и показалось, — тепло отозвалась Дори. — Похоже, вы с Милли имеете много общего.

Люси, конечно, не могло понравиться путешествие с папой и Шарлоттой, но зато ей, по крайней мере, выделили собственную комнатку на седьмом этаже отеля. С туалетным столиком, приткнутым у самой кровати, и ванной вместо душа. Здесь девочка могла жить совершенно самостоятельно, без того, чтобы кто-то поминутно вмешивался в ее личные дела, каждый раз сообщая, что все, что она делает, неправильно. Как будто она и сама этого не знала.

Люси распаковала чемодан, умылась и принялась читать, пока ей не захотелось спать. Ей понравились звуки лондонской жизни — щебет птиц и грохот транспорта. Этот шум странно усыпил ее, и она спала и спала, и ей снилось, что она бежит за кроликом по подземному ходу. Поскольку ее внутренний суточный биоритм сбился из-за переезда, девочка проснулась слишком рано, не успев добраться до конца кроличьей норки. И почувствовала себя будто обманутой, как бывало, когда ей случалось потерять недочитанную книжку, прежде чем она узнает, что будет в конце. Может, ей еще когда-нибудь приснится этот же сон и она выяснит, чем там все закончится… А пока она быстренько оделась и побежала вниз по лестнице в ресторан. Он еще не открывался, но ей пообещали поджарить тосты и подать чай, поэтому Люси уселась за стол и опять принялась читать «Дневник Анны Франк». Но в эту минуту ее внимание привлек какой-то довольно красивый человек. Он вошел и огляделся.