Королева дождя

— Меня не это беспокоит, — объяснила ей Сара, идя в спальню впереди Анны. — Просто здесь может внезапно появиться кто угодно. Тефа постоянно забегает сюда. Иногда заходит Стенли — когда ему нужен Майкл. А торговец яйцами просто появляется в окне без предупреждения и гремит жестянкой для денег.

Анна никак не могла понять к чему она клонит

Сара покраснела.

— Не следует забывать, — сказала она, — что африканские мужчины — все равно мужчины.

Анна нахмурилась.

— И все же я не понимаю…

— Возможно, тебе будет трудно в это поверить, — продолжала Сара, — но мне рассказывали, что некоторые жены миссионеров преднамеренно дразнят прислугу мужского пола. Они приказывают подать завтрак в спальню, причем не набрасывают ничего на легкомысленные ночные рубашки! — Сара говорила приглушенным тоном. — А кое-кто даже просит боев помочь им вымыть волосы!

Во время этого монолога Анна внимательно наблюдала за Сарой. Прикладывая младенца к полной груди, она наклонила свою темноволосую голову. Кожа ее лица была обычного бледно-кремового цвета, щеки — нежно-розового, а губы — кораллового. Она выглядела, словно статуэтка мадонны из тонкого фарфора. Анна не могла сдержать улыбки при мысли о том, что подруга может вызывать у кого-то похоть, желание обладать ею. Это казалось смехотворным. Сара подняла глаза и, увидев выражение лица Анны, снова залилась румянцем, теперь более глубокого оттенка.

— Я знаю, тебе это кажется глупостью, — обиженно сказала она, но затем уголки ее рта тронула улыбка.

Анна засмеялась. Сара поколебалась секунду и присоединилась к ней. Они смеялись вместе, долго и громко. Кейт оставила сосок и удивленно смотрела на них.

За дверью раздались шаги, и в комнату вошел Майкл.

— Что вас так насмешило? — спросил он, подходя к шкафу, чтобы взять чистую рубашку, но замер на полпути, заметив обнаженную грудь Сары. Он широко раскрыл глаза от удивления, словно на минутку забыл, что у него родился ребенок, которого нужно кормить грудью, и, войдя в комнату, обнаружил, что его жена зачем-то разделась.

— Да так, пустяки, — ответила Сара, сдерживая смех.

Анна наклонила голову так, чтобы волны рыжих волос закрывали лицо. Когда она подняла голову, Майкл уже ушел. Встретившись взглядом с Сарой, она захихикала. Это была реакция глупой школьницы на шутку, в которой не было ничего смешного, но обе женщины не могли сдержаться. Они продолжали смеяться, пока слезы не потекли у них по щекам. Наконец Кейт вынудила их остановиться: решив, что все хорошо в меру, она открыла крошечные вишневые губки и яростно завопила.

В комнату торопливо вошла Ордена.

— Что случилось? — укоризненно заговорила она. — Что вы опять с ней делаете? — Она нахмурилась, забрала Кейт у Сары и прижала малышку к своему пухлому плечу. — Я-то думала, эти белые женщина исправились, — сказала она, якобы разговаривая с ребенком, но достаточно громко, чтобы ее услышали Сара и Анна. — Они ведь собирались позволить тебе жить счастливо, как живут африканские дети. — Ордена сердито посмотрела на Сару. — Не возвращайтесь на старую тропу, — посоветовала она, употребив выражение, часто используемое евангелистами, и недобро прищурилась. — Это грех.

Ордена унесла ребенка, оставив двух белых женщин одних. Насмеявшись вдоволь, теперь они хотели посидеть в тишине.

Анна умиротворенно переводила взгляд с одного предмета уже знакомой обстановки на другой. Она посмотрела на туалетный столик, где рядом стояли тальк с запахом лаванды и крем для лица, затем — на платяной шкаф, где в ряд висели отутюженные рубашки Майкла — солдаты с деревянными плечами без тел. Заметила несколько пар обуви, выстроившихся в одну линию под кроватью. Замерла, заметив пятно в форме слезы на коврике в ногax кровати, и поняла, что это следы крови — крови Сары, оставшиеся с той ночи, когда она чуть не умерла прямо здесь, в этой комнате. Проследив за взглядом Анны, Сара тоже заметила пятно. Она подняла голову, ища взглядом глаза Анны. Обе женщины молчали. Им не было нужды говорить: каждая знала, о чем думает другая, — что многое изменилось с того времени, когда пролилась эта кровь. Все произошло именно так, как и предвидела Анна, стоя возле Сары в операционной. Рождение Кейт неразрывно связало их.

Анна, не вставая с места, посмотрела в окно — туда, где виднелись эвкалипты сестры Барбары. Она улыбнулась, вспомнив, как вид растущих на станции австралийских деревьев когда-то заставил ее осознать, насколько далеко от дома она забралась. «И это тоже изменилось», — сказала она себе. Теперь она чувствовала, что обрела здесь свой дом. Что ее любят и принимают. Что она счастлива.

На обеденном столе стояла открытая картонная коробка. Ее бока были заляпаны грязью, края крышки погнулись, уголки смялись. На крышке чудом сохранились остатки наклейки, так что все еще можно было прочитать слова, написанные крупным красивым почерком:

«Подарок от вспомогательной миссии Восточной Африки.

Доктору и миссис Керрингтон.

Станция Лангали.

Через штаб миссии.

Додома».

Додома.

Анна смотрела на название города, где ей когда-то так хотелось жить и работать. «Как правильно я поступила, — подумала Анна, — доверившись выбору епископа. Доверившись Богу».

— Пожалуйста, распакуй ее, — крикнула ей Сара с другого конца комнаты. — А потом мы выберем, что понравится. — Голос ее звучал взволнованно, выдавая почти детское нетерпение.

Анна сунула руку в коробку и достала оттуда несколько банок и пакетов. Она выстроила их в ряд, называя каждый предмет, прежде чем поставить его на стол.

— Коктейль из креветок. Желе с ароматом портвейна. Консервированная говядина. Засахаренный миндаль. Сардины в томатном соусе. Тунец. — У нее потекли слюнки, как только она вспомнила уже почти позабытые запахи. — Сухое печенье. Фруктовый пирог. Ветчинный паштет с пряностями.

— А вишен нет? — спросила Сара.

Она как раз замешивала тесто на пирог. Тефа внимательно наблюдал за ее действиями, словно из того, как она двигала ложкой, можно было выудить какой-то секрет. Черная как ночь кожа его рук была присыпана белой мукой.

— Кажется нет. — Анна пошарила в коробке и вытащила несколько мужских трусов и связку наполовину использованных цветных карандашей. Но затем ее пальцы нащупали что-то еще. Что-то твердое, но сломанное, в упаковке. Она достала раздавленное пасхальное яйцо: кусочки темного шоколада, покрытого белесыми пятнами от старости, прорвали золотую фольгу.

— Но зато я нашла пасхальное яйцо! — объявила она.

— И правда, — откликнулась Сара. — Мы не съели такое на Пасху. Я тогда была беременна и даже смотреть на шоколад не могла.

Передав миску с тестом Тефе, Сара присоединилась к Анне. Разглядывая вытащенные яства, она в задумчивости подперла ладонью щеку.

— Давай начнем с коктейля из креветок, — предложила она. — Потом съедим тунца под сырным соусом вместе с крутым яйцом. Затем уничтожим желе и фруктовый пирог. — Она безрассудно улыбнулась. — Потом паштет из ветчины с приправами, намазав его на крекеры. И пасхальное яйцо с кофе в качестве десерта.

— Что, столько всего? — с сомнением протянула Анна. — Тогда тут мало что останется.

— Майкл сказал, что мы должны как следует отпраздновать, — напомнила ей Сара. — Чтобы показать, что мы поддерживаем последние события. — Она имела в виду праздник по поводу превращения Танганьики — наконец-то! — в независимую республику, свободную от колониальных уз.

— Как бы то ни было, — добавила Сара, — поводов у нас целых два. Отметим заодно и крещение Кейт.

Анна удивленно подняла брови.

— Тебе тогда пришлось оперировать, помнишь? — спросила Сара.

Анна кивнула. День крестин начался хорошо: Кейт походила на миниатюрную невесту в белом платье, которое Сара сшила из старой простыни. Серьезный евангелист-африканец провел службу. Анна была единственной крестной, и он озвучивал ее клятвы не торопясь. Когда настал момент говорить Анне, она возвысила голос так, чтобы все слышали, как она от имени ребенка отрекается от дьявола и подтверждает принадлежность к христианству.