Страница 28 из 69
— Себастьян? — тихонько спрашиваю я.
— Да?
— Прости меня.
— Все в порядке. — Он берет меня за руку. — Все ошибаются.
Я киваю, глубже усаживаясь в кресло, настроение Себастьяна улучшается. Он перетаскивает мое кресло к себе поближе и целует меня на виду у всего ресторана.
— Весь вечер я ждал этого момента, — шепчет он.
— Я тоже, — отвечаю я. Но через несколько секунд я отстраняюсь — я все еще немного злюсь. Я делаю еще глоток «Мартини», и он притупляет мою злость, отправляя ее вниз к туфлям, где она уже не будет доставлять мне неприятностей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Маленькие преступницы
— Вау, — говорит Джордж.
— Что «вау»? — спрашиваю я, входя в кухню. Джордж с моим отцом потягивают джин-тоник, как будто они старые приятели.
— Эта сумка, — говорит Джордж. — Она мне нравится.
— Эээ, нравится тебе?
Джордж был, последним человеком, которого я хотела сейчас видеть. Особенно после свидания с Себастьяном, похожего на американские горки, которое закончилось тем, что когда мы вроде бы помирились и сидели целовались в его машине около моего дома, отец начал включать и выключать уличное освещение, окончательно испортив обоим настроение.
— Я тут подумала, — говорю я Джорджу — Вместо того чтобы ехать такую даль в этот загородный ресторанчик, почему бы нам не сходить в «Браунстоун»? Он ближе и еда там действительно хорошая.
Я поступаю жестоко, приглашая Джорджа в тот же ресторан, где я была с Себастьяном, но любовь превратила меня в дьявола. Джордж, конечно, ничего не имеет против. Ох, как же меня раздражает это его любезность.
— Мне понравится любое место, какое ты выберешь.
— Веселитесь, — с надеждой в голосе говорит отец.
Мы садимся в машину, и Джордж наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я поворачиваю голову, и он целует меня в уголок губ.
— Как ты тут? — спрашивает он.
— Схожу с ума. — Я уже почти готова рассказать ему о двух последних сумасшедших неделях с Себастьяном и о том, что за мной постоянно следят Донна ЛаДонна и две Джен, и об ужасной открытке в моем шкафчике, но я останавливаю себя — Джорджу пока не стоит знать о Себастьяне. Вместо этого я говорю: — Мне нужно было съездить с подругой к врачу, чтобы ей выписали противозачаточные, и там была девушка, которой, очевидно, только что сделали аборт и…
Он качает головой, не отрывая глаз от трассы.
— Так как я вырос в Сити, мне всегда было интересно, чем люди занимаются в маленьких городках. Но как я понимаю, проблемы у людей одни и те же, что в маленьких городках, что в мегаполисах.
— Ха. А ты читал «Пейтон-Плейс» [10]?
— Если я читаю книги не по учебе, а для удовольствия, то выбираю биографические произведения.
Я киваю. Мы вместе всего десять минут, но я уже чувствую себя так неловко, что не могу представить, как переживу этот вечер.
— А вы так называете Нью-Йорк, — смущенно спрашиваю я, — «Сити»? Или Нью-Йорк и Манхэттен?
— Сити, — говорит он, слегка улыбаясь. — Я знаю, это звучит высокомерно, как будто Нью-Йорк — это единственный город в мире. Но ньюйоркцы действительно несколько высокомерны и думают, что Манхэттен — это центр Вселенной. Большинство ньюйоркцев не могут себе даже представить, чтобы жить где-то в другом месте. — Он бросает на меня взгляд. — Это, звучит ужасно?
— Совсем нет. Я бы хотела жить в Манхэттене. — Я хотела сказать «в Сити», но побоялась, что это прозвучит слишком самонадеянно.
— А ты когда-нибудь там бывала?
— Раз или два, когда была маленькой. Мы со школой ездили в планетарий и смотрели на звезды.
— Я практически вырос между планетарием и Музеем естественной истории — раньше я все знал о звездах и динозаврах. Моя семья живет на Пятой авеню, и когда я был ребенком, то слышал, как по ночам в зоопарке Центрального парка рычат львы. Круто, да?
— Очень круто, — говорю я, растирая себе плечи: меня вдруг начинает знобить. И тут меня пронзает предчувствие — я обязательно буду жить в Манхэттене и слушать, как рычат львы в Центральном парке. Я пока не знаю, как это все осуществится, но что так будет, я даже не сомневаюсь.
— У твоей семьи свой дом? — глупо спрашиваю я. — Я думала, в Нью-Йорке все живут в апартаментах.
— Это и есть апартаменты, — говорит Джордж. — Классические восьмикомнатные, если быть точным. Еще в Нью-Йорке есть таунхаусы и браунстоуны [11]. Но все в Сити называют свое жилье домом, не спрашивай меня почему. Еще одно притворство, я предполагаю. — Он отрывается на секунду от дороги и улыбается мне. — Ты должна как-нибудь приехать ко мне в гости. Моя мать проводит все лето в своем доме в Саутхемптоне, поэтому в апартаментах никто не живет. В них четыре спальни, — быстро добавляет он, чтобы я не истолковала неправильно его предложение.
— Конечно, это было бы замечательно.
А если я смогу попасть на эти проклятые летние курсы, будет езде лучше. Если я, конечно, не уеду с Себастьяном во Францию, вместо всего этого.
— Эй, — говорит он. — Знаешь, я скучал по тебе.
— Тебе не следовало, Джордж, — скромно говорю я. — Ты ведь совсем меня не знаешь.
— Я знаю тебя достаточно, чтобы скучать по тебе. Тебя это смущает?
Я должна сказать ему, что у меня уже есть парень, но еще слишком рано, я едва его знаю, поэтому я улыбаюсь и ничего не говорю.
— Кэрри! — приветствует меня Айлин, старшая официантка в «Браунстоун», как будто я ее старая подруга. Она осматривает Джорджа с головы до ног и одобрительно качает головой.
Джордж изумлен.
— Тебя здесь знают? — спрашивает он, беря меня за руку, когда Айлин проводит нас к столику. Я загадочно киваю.
— Чем славится это место? — спрашивает он, открывая меню.
— «Мартини», — улыбаюсь я. — Неплох французский луковый суп и отбивные из барашка.
Джордж усмехается.
— Да — «Мартини» и нет — луковому супу. Это одно из тех блюд, которые американцы считают французским, но ни один уважающий себя француз никогда его не закажет в ресторане.
Я хмурюсь, он опять меня смутил. Интересно, сколько еще раз за вечер я вот так буду чувствовать себя дурочкой. Джордж заказывает улитки и кассуле [12]— все то, что я хотела заказать прошлым вечером, но не смогла, потому что Себастьян все выбрал сам.
— Я хочу узнать о тебе побольше, — говорит Джордж, беря меня за руку через стол.
Я осторожно вытаскиваю руку, притворяясь, что хочу сделать еще один глоток «Мартини».
— Что ты хочешь знать?
— Для начала — могу ли я ожидать, что увижу тебя в Брауне следующей осенью.
Я опускаю глаза.
— Мой отец хочет, чтобы я поступила в Браун, но мне всегда хотелось жить в Манхэттене. — И прежде чем я успеваю подумать, я рассказываю ему все о своей мечте стать писательницей и о том, как я пыталась попасть на летний литературный семинар в Нью Скул и как мне отказали.
Он не находит ничего удивительного в этой истории.
— Я знал несколько писателей, — хитро говорит он. — Отказ — это часть процесса. По крайней мере, вначале. Множество писателей даже не публикуются, пока не напишут две-три книги.
— Правда? — Я чувствую прилив сил и надежд.
— Ну, конечно, — со знанием говорит он. — В издательском деле полно историй о рукописи, которую отвергли двадцать издателей, пока кто-то не рискнул и не превратил ее в настоящий бестселлер.
Это же моя история: я выдаю себя за самую обычную девушку, но где-то внутри меня живет звезда, которая ожидает, пока кто-нибудь даст ей шанс.
— Эй, — говорит он. — Если хочешь, я бы с удовольствием почитал что-нибудь, что ты пишешь. Может, я смогу помочь.
— Ты? — изумленно спрашиваю я. Никто никогда не предлагал мне помощь. Никто не поддерживал меня. И тут я смотрю в большие карие глаза Джорджа и тону в них от нежности и благодарности. Он такой милый. И, черт побери, я хочу попасть в эту летнюю школу, жить «в Сити», ездить в гости к Джорджу и слушать львов в Центральном парке. Я вдруг хочу, чтобы мое будущее стало реальностью.
10
«Пейтон-Плейс» — роман-бестселлер Грейс Металиус 1956 года о жизни провинциального американского городка, где за фасадами респектабельности и скуки скрываются жестокость и насилие.
11
Таунхаусы и браунстоуны — характерные для Нью-Йорка постройки конца XIX — начала XX века. Это плотно примыкающие друг к другу дома от 3 до 5 этажей с парадным входом с главной улицы для одной семьи. Браунстоуны отличаются тем, что строились из коричневого песчаника, отсюда название — «дома из коричневого камня». Сегодня в них все чаще живет по несколько семей.
12
Бобы в горшочке.