Страница 15 из 64
Руби и Пола ставят пластиковые тарелки на колени, рассыпают рис и фасоль, теперь ветерок успокаивает ее, близнецы на переднем сиденье вгрызаются в кебабы, Руби считает свои фасолины, красные и зеленые малышки, смятые в желе, когда она досчитывает до двадцати трех, она теряет след и начинает счет снова. Она вилкой разгребает рис по краям тарелки, вспоминая, как ее мама, миллион лет назад, сидела за столом и показывала ей, как надо правильно пользоваться ножом и вилкой, так, как подобает большой девочке, и когда ты был маленьким, ты скорее хотел вырасти, стать большим и взрослым, а потом, когда ты вырос и стал взрослым, ты снова хочешь стать маленьким.
Радио тихо ворковало, и Дон включил его громче, как раз передавали криминальные новости, возбужденный мужской голос сказал, что рейд был успешным. Трое находятся под стражей. Сотни таблеток конфискованы. Также был обнаружен крэк-кокаин. Как раз то время суток, когда пора ставить чайник и доставать печенье. Скоро они вернутся на станцию. Также лучше позвонить в скорую. Один из заключенных ранен в голову. Еще один голос вклинился и спросил, нужно ли ему лечь в госпиталь? Первый голос сказал – нет. Потрескивание в конце сообщения.
Дон снова стал щелкать, ища станцию, голос, говорящий на немецком, затем французский, под аккордеон, затем под ситар, рагга, гараж, звучащая как молитва арабская песня, в конце концов звук хора обрывается, а проповедник энергично читает свою проповедь о грехе, и возмездии, и о власти Господа, устрашающей, если ее узреть.
Он скоро прогневается на мир, и такой же урок, как в Содоме и Гоморре, будет преподан вновь, но гораздо в больших масштабах, лед растает и потом пожрет несчастных человечков, все четверо перестали слушать, потому что капли дождя застучали по крыше, они закрыли окна, и Руби представила этого маленького толстого мужичка в пропотевшем костюме, танцующего на приделе храма, на пике божественного откровения, ноги быстро движутся, а туловище остается на месте, прямо как более благочестивый Барни Раббл, вода стекает с его черепа, и он говорит об огне, и сере, и вечном проклятии, только повернувшись спиной к грехам своей плоти – только тогда можно наслаждаться Его наградой вечной жизни, потому что земля – это поле боя Добра и Зла, и демоны в темноте сидят и усмехаются, отдыхая в паузах между атаками на человечество, Бог сотворил Человека по своему образу и подобию и ждет, что тот выполнит его работу, и Руби отключается от этого и думает о Терри, охраняющем Жемчужные Врата, Святой Петр у бара продает таблетки, колеса, экстази, и она понимает, что такая проповедь может быть совсем другой, действительно порочной и темной, такое можно предположить, Дон читает ее мысли и переключает станцию, теперь из приемника раздается кантри и вестерн.
– Спасибо, – говорит она, и Дон точно знает, что она имеет в виду.
Когда они закончили с едой, Дез повез домой Полу, и Руби поехала к ней. Было три часа ночи, и Пола пошла посмотреть, как там дети, ее мама сидела с ее детьми, спала на кровати Полы. Она пришла вниз с одеялом и прошла на кухню взять банку колы, в полном молчании поделилась ей с Руби, затем пошла обратно. Руби выключила свет и прикрылась одеялом, лежала, а перед ней проносились и разворачивались мириады образов, мультики вертелись в голове, в конце концов она заснула.
5
Мистер Джеффрис был романтиком, но тем не менее достаточно здравомыслящим человеком, способным проникнуть в суть страданий. Конечно, не посредством личного опыта, а через глубокие духовные переживания. Он чувствовал, что его знание о страданиях было более чем истинным. Человек с достатком не будет бороться за пособие для менее успешных людишек, но он сам выбрал для себя этот путь. Служение обществу для него было важнее стремления к богатству.
Рабочий с фабрики или клерк вступает в профсоюз и борется за более высокую зарплату и сокращение часов работы, а работающие на себя убегают от налогов и обманывают систему. Не волнуясь о последствиях для общества. У профсоюзов привкус зависти. Политика зависти преследует курс национальных интересов. Он знал, что для большинства людей жизнь – это битва, но должны же быть и пожертвования. Это нормально для каждого человека – стараться улучшить свою жизнь. Он вполне понимал это, но победы этих людей незначительны, если сравнивать их с победами настоящих героев. Он желал, чтобы человечество перестало страдать, но оставался реалистом. Битва – это путь мира. Национальный отбор – базовый закон. Это избито, но, правда, жизнь несправедлива. Никакое количество революций не изменят этого факта. В мире всегда будут лидеры и всегда – благодарные ведомые. Без образованных людей, готовых к самопожертвованию, цивилизация рухнет.
Та же самая безнадежность и в самой жизни. Которая без исключений заканчивается смертью. Теперь он понимал, что именно смерть обусловила жизнь. Что было труднее принять, так это то, что человечество атаковали болезни. Конечно, не он один придерживался такого мнения, но чувствовал это более остро, чем большинство. Гниение тела и духа приводило его в депрессию. То, как люди тратят свою жизнь, слепо стремясь к Богу в рай, было постыдным. Лишь немногие задумываются о том, куда идут они и куда идут их спутники. Расходуют энергию на тривиальные вещи, а сама картина мира остается незамеченной.
Несмотря на то, что он рос и воспитывался христианином, и изучал Библию, и посещал в юности церковь, у него все равно оставались претензии к Богу, который позволил существовать таким болезням, как рак, позволил убивать маленьких детей. Создатель, который смотрит, как мужчины и женщины, которые вкалывают всю свою жизнь, гибнут от старческого слабоумия в свои преклонные годы. Никакого благоразумия и дальновидности. Их потомки поднимают мятежи. Пьют и принимают наркотики. Смеются, когда нет причин для веселья. Где здесь справедливость, если самоотверженный человек заканчивает свои дни на небесах вместе с эгоистичным животным, и оба они наслаждаются вечным благословением? Несправедливость – это самое горькое.
Он кликнул мышкой и просмотрел список несчастных случаев по скорой помощи в прошлом году. Кому-то требуется пристальное внимание, остальные могут подождать. Он вообразил приемную. Грубая комната с детским манежем и всевозможными старыми игрушками. Шипящий телевизор, выплевывающий в пустоту мыльные оперы. Красные пластиковые кресла и грязь, как на железнодорожной станции. Люди кидают сладкие обертки и окурки прямо на пол, слишком тупые, чтобы понять, что куча мусора не улучшит состояния ни больных, ни докторов. Что после этого нужно нанять кого-то, кто будет убирать этот беспорядок. Маленький пунктик. Может, он был педантом, но чувствовал, что все это показывает, насколько большинству людей недостает уважения. Он испытывал сильное разочарование, потому что в основе всего была нехватка людей, готовых к помощи и сотрудничеству. Его планы срывались только потому, что никто не хотел помогать.
Но ничего страшного. Он стал работать над списком. Пожилая женщина с проблемами дыхательных путей. Растяжение ноги. Автомобильная авария. Маленький мальчик, проглотивший отбеливатель. Пневмония. Сильная головная боль. Драка в пабе. Ожоги от вылитой на себя кастрюли с кипятком. Сердечный приступ. Все это мистер Джеффрис пометил перекрестными ссылками, указав время и причину поступления, создавая таким образом некий шаблон. Чтобы понять, чего можно избежать, а чего нельзя. На весь следующий час работы он полностью погрузился в это. Потом сохранил документ и откинулся назад в своем кресле, дав глазам отдохнуть от экрана. У него было хорошее настроение.
Мистер Джеффрис предпочитал работать по ночам, когда больница отдыхала, коридоры ее были пусты. Его офис располагался в центре, тем не менее в тихом месте. Был отдален от главных артерий. Вне офиса происходят совсем другие вещи. Трудно свободно передвигаться. Персонал вечно занят, и он не хотел мешаться под ногами. Чтобы быть в курсе происходящего, он проводил в больнице один день в неделю, но пришел к выводу, что его ночная работа дает самый лучший результат. Он был способен размышлять трезво, и его разговоры с персоналом не прошли даром. Теперь люди были заняты меньше, а отдыхали больше. Больше радовались ему, нежели выносили его присутствие. Его работа требовала сбора информации, сбора мнений из первых рук. Перед тем, как начинать действовать, он слушал. Ночные медсестры были преданны и мудры. Он уважал их наблюдательность. У них была трудная работа. Он видел, что они более чем счастливы поговорить с ним. Конечно, их работа заключалась не в этом. Они с радостью рассказывали об основных проблемах. Мистеру Джеффрису было приятно общаться с персоналом, и он надеялся, что это взаимно. Естественно, он никогда ни во что не вмешивался. Он смотрел. Слушал. Узнавал.