Страница 20 из 28
И, проваливаясь в сон, я подумал о том, что сказал бы обо мне отец.
ГЛАВА 7
ЭКЗАМЕН
На следующее утро я плеснул себе в лицо водой и сбежал вниз. Зал трактира Анкера только-только начинал заполняться народом, желающим перекусить с утра, да еще несколько безутешных студентов явились заливать горе с утра пораньше.
Все еще рассеянный с недосыпа, я уселся на свое обычное место за угловым столиком и принялся переживать из-за грядущего собеседования.
Килвин и Элкса Дал меня особо не тревожили. К их вопросам я был готов. В целом то же касалось и Арвила. А вот остальные магистры в той или иной степени были загадкой.
Каждую четверть каждый из магистров выставлял в «книгах», читальном зале архивов, набор томов. Это были основные тексты, которые полагалось освоить э'лирам, учащимся низшего ранга, и более сложные труды для ре'ларов и эл'те. В этих книгах излагалось то, что магистры считали полезным знать. И любой разумный студент считал необходимым прочитать эти книги к экзаменам.
Но я не мог просто взять и пойти в «книги», как другие студенты. Я был первым и единственным за последние десять лет, кого изгнали из архивов, и все об этом знали. «Книги» были единственным хорошо освещенным залом во всем здании, и во время экзаменов там постоянно кто-то сидел и читал.
Поэтому мне приходилось разыскивать экземпляры выложенных магистрами книг в хранилище. Вы себе просто не представляете, в скольких вариантах существует одна и та же книга! Если удача мне улыбалась, найденный мною экземпляр бывал идентичен тому, который магистр выложил в «книгах». Но куда чаще обнаруженные мною версии оказывались устаревшими, сокращенными или дурно переведенными.
В последние несколько ночей я читал, сколько мог, однако поиски книг отнимали драгоценное время, и я по-прежнему чувствовал себя плачевно неготовым.
Я сидел, поглощенный этими тревожными мыслями, как вдруг мое внимание привлек голос Анкера:
— Квоут? Да вон он!
Я поднял голову и увидел женщину, сидящую у стойки. Она не была похожа на студентку. Элегантное вишневое платье с пышными юбками и узкой талией и вишневые перчатки в тон, доходившие ей до локтей.
Женщина непринужденно соскользнула с табурета, ухитрившись не запутаться в юбках, и подошла к моему столику. Искусно завитые белокурые волосы, губы накрашены алым… Интересно, что она делает тут, у Анкера?
— Не вы ли сломали руку этому мерзавцу, Амброзу Джакису? — осведомилась она. Она говорила по-атурански с густым, певучим модеганским акцентом. Из-за этого понимать ее было не так просто, но я бы солгал, если бы сказал, что это было непривлекательно. Модеганский акцент буквально дышит обольстительностью.
— Да, я, — ответил я. — Не то чтобы нарочно, но я сломал ему руку.
— Тогда разрешите вас угостить! — произнесла она тоном женщины, которая привыкла всегда поступать так, как ей угодно.
Я улыбнулся ей, сожалея, что всего десять минут как проснулся и совершенно ничего не соображаю.
— Вы не первая, кто желает меня угостить по этому поводу, — честно ответил я. — Если вы настаиваете, то я предпочел бы грейсдельский мед.
Она направилась к стойке. Я проводил ее взглядом. Если это и студентка, то из новеньких. Если бы она провела тут больше оборота, я бы непременно узнал об этом от Сима — тот примечал всех самых красивых девушек в университетском городке и ухаживал за ними с безыскусным энтузиазмом.
Модеганка вскоре возвратилась и села напротив, подвинув ко мне деревянную кружку. Анкер, должно быть, только что помыл эту кружку: пальчики, обтянутые вишневой перчаткой, были влажные в том месте, где они сжимали ручку.
Она подняла свой бокал, наполненный густо-красным вином.
— За Амброза Джакиса! — произнесла она неожиданно страстно. — Чтоб ему свалиться в колодец и сдохнуть как собаке!
Я взял кружку и отхлебнул, гадая, осталась ли в пределах ста километров от Университета хоть одна женщина, которую не обидел бы Амброз. Я тайком вытер руку о штаны.
Женщина залпом осушила бокал и с размаху поставила его на стол. Зрачки у нее были огромные. Несмотря на ранний час, она, похоже, была уже изрядно пьяна.
Внезапно я почувствовал запах мускатного ореха и коринки. Я понюхал свою кружку, потом посмотрел на стол — может, там что-то пролили? Но нет, все чисто…
Женщина напротив внезапно разревелась. Не расплакалась, нет: именно разревелась, как будто кран открыли.
Она посмотрела на свои руки в перчатках, потрясла головой. Содрала с руки влажную перчатку, взглянула на меня, выдавила несколько слов на модеганском.
— Извините, — промямлил я, — я не понимаю…
Но она уже поднималась из-за стола. Вытерла глаза и бросилась к выходу.
Анкер уставился на меня из-за стойки, как и остальные присутствующие.
— Я тут ни при чем! — сказал я, указывая ей вслед. — Она сама сбрендила!
Я бы бросился за ней и попытался разобраться, в чем дело, но она уже выскочила за дверь, а мне оставался всего час до собеседования. К тому же, если я возьмусь утешать всех женщин, которых когда-либо обидел Амброз, мне ни есть, ни спать некогда будет!
Зато эта странная беседа как будто прочистила мне мозги. Я уже не чувствовал себя ни сонным, ни тупым. Что ж, надо этим воспользоваться и как можно быстрее покончить с экзаменом. Раньше возьмешься — раньше закончишь, как говаривал мой отец.
* * *
По дороге в Пустоты я остановился и купил себе у разносчика поджаристый мясной пирожок. Нет, я знал, что мне понадобится каждый пенни, чтобы оплатить учебу, но ведь эти гроши меня все равно не спасут, а я хоть позавтракаю как следует… Пирожок был горячий и сытный, щедро начиненный курятиной с морковкой и шафраном. Я жевал его на ходу, наслаждаясь скромной свободой в кои-то веки съесть что-нибудь, чего хочется мне самому, а не довольствоваться тем, что найдется у Анкера.
Положив в рот последний кусочек теста, я почуял запах жареного миндаля в меду. Я купил себе большую порцию миндаля, насыпанную в хитро свернутый кулек из кукурузных листьев. Это обошлось мне в четыре драба, но я тыщу лет не ел миндаля в меду, а лишний сахар в крови на экзамене не помешает.
Через двор вилась очередь экзаменуемых. Не то чтобы особенно длинная, но все равно раздражающая. Я увидел лицо, знакомое мне по артной, и подошел к молодой девушке с зелеными глазами, которая стояла рядом с очередью.
— Эй ты, привет! — сказал я. — Ты ведь Амлия, верно?
Она нервно улыбнулась и кивнула.
— А я Квоут, — сказал я, слегка поклонившись.
— Да, я тебя знаю, — сказала она. — Я видела тебя в артефактной.
— В артной! — поправил я. — Надо говорить — «в артной».
Я протянул ей свой кулек.
— Миндалю хочешь?
Амлия покачала головой.
— А зря, вкусный миндаль! — я потряс кульком, орешки заманчиво загремели.
Она опасливо взяла один орешек.
— Это очередь на полдень? — спросил я.
Она покачала головой.
— Нет, это те, кто раньше. Мы пока даже в очередь вставать не можем. Надо подождать пару минут.
— Глупо все-таки, что нас заставляют тут толпиться, — сказал я. — Будто овец в загоне! Пустая трата времени, оскорбительная к тому же.
На лице Амлии отразилась тревога.
— В чем дело? — спросил я.
— Да нет, ничего, просто… ты не мог бы говорить потише? — попросила она, озираясь по сторонам.
— Я просто не боюсь сказать вслух то, что думают все! — возразил я. — Сама идея экзаменов изначально порочна до идиотизма. Что, магистр Килвин не знает, на что я способен? Знает, конечно. И Элкса Дал знает. Брандье все равно не отличит меня от дырки в полу. Так почему же его мнение имеет тот же вес, когда речь идет о моей плате за обучение?
Амлия пожала плечами, избегая встречаться со мной взглядом.
Я раскусил еще один орешек и тут же сплюнул его на мостовую.