Будем жить!

Сработанная руками друга вещь нормально перенесла бой и последовавшее за ним путешествие на другую планету, и Слава быстро пробежался по диапазонам. На средних пусто, только в одном месте, кажется, иногда проскальзывает несущая. А вот на коротких в двух местах удалось поймать какие-то обрывки разговоров! Причем второй вроде был даже на русском, но вслушаться не удалось, прием шел на пределе чувствительности, и слова тонули в шумах. Однако это дело поправимое, подумал старшина и с некоторым сожалением расстегнул и снял брючный ремень. Он был не простой, а дембельский, искусно сплетенный в радиомастерской из разноцветного монтажного провода, так что Малой велел послушникам аккуратно его расплести. Ну, а уж как для повышения чувствительности присоединить к приемнику внешнюю антенну, в разведвзводе знал каждый.

Тем временем вернулся отец Авраамий и сообщил, что в местной миле насчиталось тысяча восемьсот метров, а сам метр делается и к обеду будет готов. Причем обедать его благородие Защитника приглашает к себе князь.

Так, прикинул старшина, получается, что полуостров, на котором расположилась страна русичей, размером примерно с Крым или даже чуть побольше, и они сейчас находятся в семидесяти километрах от его северной оконечности, в деревушке, которую местные называют городом Спасском. Сам полуостров гористый, равнин нет, русичи селятся в долинах, отдавая предпочтения тем, где есть горячие источники. Однако в Спасске их нет, зато добраться до него трудно, в долину ведет всего одна дорога, и есть еще две тропы. С этого места началась история русичей, именно здесь обосновались самые первые. Судя по летописи, которую вел оказавшийся среди переселенцев монах, ныне почитаемый как святой Феофан, поначалу их было около тысячи, а к концу жизни Феофана стало больше четырех. Незадолго до кончины святой объявил, что в Спасске, меж двух холмов у края поселка, нужно построить храм — мол, об этом ему было откровение. Далее он успел написать икону Спасителя, после чего отдал Богу душу. Строительство шло тридцать лет, причем его окончание сильно ускорила находка полузатонувшего корабля агров, груженного бревнами черного дерева. Уже потом, при первом Защитнике, русичи узнали, что оно растет в глубине Дальней северной земли, именуемой Африкой, а тогда просто использовали его для достройки храма.

Однако не все поселения русичей находятся в труднодоступных горных долинах, продолжал свой рассказ отец Авраамий. Многое необходимое для жизни добывается в море, и именно приморские поселки в первую очередь подвергаются нападениям агров. Однако пора идти на обед к князю, вздохнул монах. Князь Глеб прихварывал уже давно, а после трехдневного непрерывного моления о даровании Защитника, в коем он участвовал, ему стало совсем плохо, того и гляди помрет, но перед смертью хочет узреть того, кто станет новой надеждой земли русичей.

Услышав такое, старшина снова пристегнул к ремню подсумок с индпакетами и аптечкой, мало ли, вдруг пригодится.

Княжеский дом стоял в центре Спасска. Был он двухэтажным, первый этаж из камня, второй из бревен. Вячеслав припомнил карту — да, леса на полуострове имелись, но не такие уж большие. Надо будет потом уточнить, как тут с деревом, подумал он, заходя в комнату, где уже был накрыт стол. Однако перед обедом его пригласили зайти в соседнюю комнату к князю.

Князь Глеб оказался сухоньким старичком лет этак примерно шестидесяти-семидесяти, лежащим под шкурами на топчане около печки. Вид у него действительно совсем нехороший, подумал Вячеслав и, представившись — «старшина Малой»! — присел рядом с больным.

— Да уж, всем малым малой, — слабо улыбнулся князь Глеб, — этот же каким же тогда у вас надо вымахать, чтобы большим прозвали?

Он хотел еще что-то добавить, но закашлялся.

— Болеешь, Глеб Ярославович? — сочувственно спросил заранее узнавший отчество князя старшина.

— Да, — кивнул откашлявшийся князь, — и, похоже, скоро приберет меня Господь, пора уже, я ведь шестьдесят первую весну разменял.

— Тогда ты меня, Ярославович, извини, я по-простому скажу, без церемоний. Хочешь, попробую немного тебя подлечить? Не гарантирую, что поможет, но и хуже вроде стать не должно.

Старшина вспомнил, как командир своими словами разъяснял им назначение шприц-тюбиков в аптечке, а то в инструкции все было слишком коротко и заумно вдобавок. Значит, антирад старику ни к чему, противошоковое тоже, а вот универсальный антидот не помешает. И антибактериальное, подумал Вячеслав, потрогав горячий лоб больного.

— Если отец Феодосий благословит, то пробуй, Защитник, — откинулся на подушки князь.

— Благословляю, — подтвердил приведший сюда Малого поп, судя по всему, самый старший среди чернорясой компании.

Сделав князю два укола и прописав продолжение постельного режима, Вячеслав наконец сел обедать в компании отцов Авраамия и Феодосия.

— Если князь все-таки не выживет, кто будет наследником? — поинтересовался старшина, отодвигая последнюю пустую миску и осматривая стол на предмет чем бы все это дело запить. Никаких емкостей в пределах досягаемости не обнаружилось, но тут в помещение впорхнула миловидная девушка и, поставив на стол два объемистых кувшина, выпорхнула обратно.

А очень даже ничего, подумалось старшине, если они все тут такие, то не так тоскливо будет и задержаться на годик-другой-третий. Девушка весьма привлекательно смотрелась не только по сравнению с деповскими бабами из подсобного хозяйства, к которым, чего уж греха таить, неоднократно бегал старшина, но и на фоне девиц из далекого поселка Сонково, откуда призывался Малой, она бы тоже не потерялась.

— В корень зришь, Защитник Слав, — кивнул отец Феодосий, — наследовать князю должен старший его сын, Мефодий, да вот только умишком он зело небогат. Младший, Игорь, хоть и молод годами, но куда разумней. Вроде старший согласился уступить княжий посох младшему, но недоволен он этим, ох, как недоволен. Опасаюсь я, как бы со смертью князя Глеба новой смуты не приключилось.

Старшина налил в кружку из чьего-то рога содержимое ближнего кувшина и отхлебнул. Вроде пиво, но кисловатое, зато крепкое. Сойдет, подумал он и поинтересовался:

— Новой смуты? Это что, выходит, они у вас тут часто бывают?

— Не часто, — вздохнул поп, — один раз всего и приключилось, но другого раза нам не надобно. Дело было так…

И дальше Вячеслав услышал следующую историю. Первый защитник неоднократно организовывал экспедиции, в том числе и на ледяной материк, северной оконечностью которого являлся полуостров русичей. И там, недалеко от линии на карте, за которой лежат земли, где летом солнце не заходит, зато зимой не восходит, была найдена огромная долина с горячими источниками и теплым озером посередине. Двадцать пять миль в длину и десять в ширину! И попасть туда можно всего двумя путями. Либо по перевалу, даже летом покрытому льдами, либо через большую пещеру. Самой суровой зимой в этой долине почти не бывает снега, а летом так и вовсе тепло настолько, что даже яблони там плодоносят, не говоря уж о ржи, репе и земляных клубнях, привезенных одной из экспедиций с Ближней Северной земли, то есть Америки. Долина была названа Райской, и основал там первый Защитник город, назвав его Москвой в честь места, откуда сам он был родом. Росла и хорошела Москва, поставляя всей земле русичей овечью шерсть, яблоки, кур и много чего еще, но после смерти Защитника москвичи помаленьку зазнались. Мол, а на что вы, в холодных камнях живущие, нам сдались? Корми тут всяких, не больно-то нам и нужны ваши ружья с порохом, никакому врагу к нам все равно не пройти. И вот сто пять лет назад и случилась смута, в результате которой в Москве сейчас свой князь. Церковь, правда, формально осталась единой, а что толку? Хотя, конечно, есть за что придать архиерея Московского анафеме, очень даже есть, но не дело церкви усиливать и без того имеющуюся вражду между русичами и москвичами.

— Нехорошо, конечно, — согласился старшина и подумал, что москвичи, оказывается, успели зазнаться не только на Земле, но и на других планетах. Но потом решил, что не все, взять хотя бы Патрика — такого друга еще поискать. Может, и в здешней Москве найдутся приличные люди? Надо будет прикинуть, как с ними связаться, да и вообще уточнить обстановку в этой самой Райской долине. Как, кстати, там, на оставшейся черт знает где Земле, чувствует себя Патрик? В госпиталь его увозили вроде живым, но когда теперь доведется с ним свидеться, даже если он таковым и останется — кто знает.