Восьмой ангел

Femina nihil pestilentius[121]? – иронично изогнув бровь, съязвил Ганс.

Именно! – купилась простодушная яга. От этих баб…

Возле клетки махаловка началась, оборвал Освальд нравоучительную тираду Йаги. И Демьян тоже туда полез.

А потом вернулся я, протянул задумчиво вампир, Но к тому времени Демьяна уже след простыл.

Правильно! Потому что рыцарю, спасшему принцессу, полагается приз. Эта самая принцесса на завтрак, обед и ужин. Поэтому, пока она ему оскомину не набьет, он и не объявится, – подвел итог Оська. И добавил: Оставь его в покое. Пойдем, полечимся, а?

Йага злорадно выпалила:

Быстро объявится, вот увидите. С безголовыми красотками долго не задерживаются – мыслям-то пристать некуда!

Зато якорь в буферах тонет! – парировал Оська и потянул вампира за рукав.

Ганс позволил увести себя в бар, но тревожные мысли все еще бороздили пространство его больной головушки. Не срабатывают ни поисковик, ни комм. Многие видели Демьяна в драке, и никто – после. Куда он мог отправиться с таким трудом завоеванной пассией? Да на все шесть сторон Трехмирья.

III . АЛЬПЫ

Застывшая красота

Серебристая точка скользила по не обкатанному западному склону горы. Поворот, еще один, вираж вправо и резкое торможение. Кристине всегда особо удавался этот приемчик, эффектная христиания[122] - тезка, как-никак.

У подножия вершины, с которой только что слетела Кристина, располагалось срединное плато, своеобразная плашка, прилипшая к горе. Девушка медленно подъехала к краю плато, остановившись на обледеневшем краю бездны. Скинула вязанную шапочку, встряхнула головой и на волю хлынула копна белоснежных локонов. Бриллиантовые искорки с ее волос были подхвачены бликами снежного сияния и унеслись радостью света на Землю.

Кристина сбросила палки, и окинула взглядом богатство природы, которое принесло ей сегодня столько удовольствия. Альпы. Молодые, без снобизма рельефа и возраста горы, возвышающиеся над одним из культурных центров земной цивилизации.

Нереальными кажутся картины, открывающиеся с таких высот. Живописные долины с игрушечными крестьянскими домиками и быстротечными речками сменяют пояса загадочных лесов, знаменитых своими мифами и вкусными орехово-ягодными дарами. Вековые деревья уступают место альпийским лугам, славящимся сочным цветом и соком своего низкотравья. И, наконец, горы - мир островерхих пик и зазубренных гребней.

Никогда она не перестанет восхищаться горами. Как величественно это царство снега, льда и скал. Каждая новая вершина оставляет глубокое и неизгладимое впечатление. Неповторим и уникален бесконечный мир вершин, зубчатых, округлых или игольчатых, покрытых снегом, льдом или обглоданным ветром камнем, крутых своими боками или размеренных пологими склонами. И каждую хочется узнать поближе: ощутить, подбодрить или приласкать, впитать бесконечную гордость их одиночества. В отличие от людей, тянущихся в горы ради покорения высоты, Кристину прельщал дух горных исполинов, и, чего скрывать, непокоренная энергия, которую далеко не каждый ангел или демон мог обуздать и использовать в магии.

Кристина видела достаточно земных гор: спасала аборигенов в Андах, работала с ангелами-мифологами в Драконовых горах, отдыхала по студенческим путевкам на Кавказе и в Гималаях. Душа ее была отдана заснеженным великанам. Ангелесса любила седые горы, погруженные в вечную зиму, потому что сама выросла в зиме. Парадиз-зиме Рая. Но земную зиму она любила особо. Она не была такой теплой и уютной как дома, и снег вовсе не был легким пухом, ласково льнущим к рукам на мягких равнинах и холмах раскинувшегося ландшафта Пентхауза. Срединная зима была живой. Суровой и настоящей. А в горах еще и вечной. Как вечная загадка трехмирного единства: Ад – Земля – Рай.

В этой части выбранных Кристиной гор, сезон уже подходил к концу. Несмотря на это, она все равно остановилась на Альпах, потому что когда-то давно, они стали ее первыми горами. Именно в них она впервые ощутила восторг полета, всей душой излила свое желание единения со снежными великанами и горы откликнулись на ее горячую молитву дружбой.

Альпы были классикой распространения ментальности Рая в Срединном мире. Их названием стала аллегория Святейшего Петерина ледяного[123], предпринявшего в свое время просветительский поход светлых иноков в места зарождающихся земных цивилизаций. В знаменитой проповеди у подножия Монблана Петерин назвал раскинувшиеся горы девственно чистыми и недостижимыми помыслами Всеединого. Каламбур a lbus(белый) и altus(высокий) вылился в самом распространенном названии земных гор. Даже увлечение горами получило у людей название «альпинизм».

К слову сказать, на посещении Альп поход Петерина и завершился, потому что горцы исхитрились не только поймать сильнейшего мага из арьергарда Рая, но и вытрясти из него душу. В прямом и переносном смысле. Примитимнейшим образом совершив над ним таинство развоплощения в ближайшем леднике. От святотательственных действий тело Петерина вошло в разлад с душой, и последняя улетела искать блаженства за грань. Как намекают учебники истории Верхнего мира, здесь не обошлось без пособников Андеграунда, хотя точных доказательств тому не было, и нет.

К счастью, перед пленением Святой Петерин успел создать портал и отправить сопровождавших его иноков домой. Они попали в Рай и принялись со священным трепетом в голосе вещать о подвиге Петерина-просветителя. Конечно, если бы иноки не превратились в стадо блеющих баранов от вида воинствующих горцев, Петерину не пришлось бы тратить энергию на создание трансмирового портала, и он бы легко смог успокоить Умиротворяющей дланью[124] разбушевавшихся фанатиков. Но безопасность вверенных ему душ была для учителя превыше всего. А может он просто не предполагал, на что способны дикари, раскачивающие колыбель человеческой культуры, иначе бы тоже прыгнул в портал вслед за учениками…

Как бы то ни было, воспоминания о посещении Альп святым у местных жителей остались жить в легендах. Правда они немного трансформировались временем и воображением: злонамеренные и отнюдь не гостеприимные действия горного народа стерлись из памяти, а святого проповедника стали изображать ледяным истуканом, растаявшим от восхищения цветущей альпийской лужайкой. В честь этого события одну из предгорных местностей назвали Paradiski – «малым раем».

Отправившись, с разрешения Его Святейшества в горы, Кристина решила совместить приятное и полезное – накатать вершины и посетить памятные места, связанные с Петерином. Она начала со старейшего Сhamonix. Собиралась выплеснуть энергию на Grand Montets – всемирной Мекке горнолыжников, но не на раскатанном северном склоне, а еще более крутовиражном юго-западном. Хотела попасть на лысую макушку Монблана (оценить вид), и прогуляться легкой лыжней по легендарной Белой Долине. Затем завернуть на нависающий рядышком Aiguille Blanche de Peuterey, тот самый злополучный ледник, место последнего самообретения Святого Петерина. И, наконец, добраться до горных склонов Les Arcs La Plagne[125], чтобы обязательно заглянуть в цветущие долины Paradiski, потрясшие до смерти бессмертного cвятого .

В принципе, ее планы со вчерашнего приезда не изменились. Просто немного расширились. Вчера во время изумительного вечера, наполненного атмосферой простого деревенского обаяния, за ужином в столовой зале ее шале, пожилая хозяйка рассказывала о чудных происшествиях в ее местности. В числе прочих сказок про Йети и ледяных великанов, упомянула она об удивительном эхо, поселившемся в долине Шамони более века назад.

Чаще оно вещает о лавинах, приглушенным голосом повествовала пухленькая розовощекая мадам Брио. А мерцающий свет нескольких самодельных свечей в старинных канделябрах придавал ее рассказу мистический настрой. – Завсегда предупредит. И даже порой в сторону отведет. Потому наш край таким спокойным и считается.