Наука убийства

Перед ними стоял банк, неповреждённый и без трупов. Все модификации исчезали при перезагрузке. Место дымящихся пуленепробиваемых окон Высотки занимала дешёвая белизна пенопласта. На улице за ними не было армии полицейских, и сама улица не была запятнана ни названием, ни кратерами.

Это был долгосрочный откат двадцатичетырёхчасовой петли Молота. В теории отсутствие длительных последствий должно поддерживать тупую боль недоверия, знакомого по внешнему миру, но здесь исчезновение эффекта было столь непосредственно, что даже плитоголовые воспринимали его и испытывали чувство беззаботной капитуляции перед необходимостью и дальше обманывать себя по этому поводу. В тот миг, когда ворвался новый день, Блинк заполучил оглушительный залп хохота в правое ухо — они с Бенни оказались в окружении грубейших мужиков, с уханьем катящихся по кривой нормального распределения. Данные ублюдки бесстыдно воспользовались удивлением Блинка и страданиями Бенни. Тягучие годы разноцветных унижений превратились в жёсткую ярость и ударили по копам, как алмазная наковальня. Осколки паники отлетели от неба.

Блинк зафиксировал ситуацию смущением своих ополоумевших щёк и в вялой попытке натянуть вожжи начал расстреливать людей, полностью отдавшись этому процессу. Каждая вспышка выстрела превращалась в флюоресцирующую бомбу и разбивала цель на кровавые ошмётки. Широкий взмах его оружия охватил бом-бозомби, пандемониев и прочих, кто считал мораль печально неадекватной защитой против современного мира. «Лучше горловые крики и вонзающиеся кинжалы, чем бесформенные опасения», — подумал Блинк.

— Но наши бетонные действия не адекватны идеям, которым мы следуем, — взревел он в сторону.

Бенни не слышал ничего, кроме собственных криков, и палил из курноса с меньшей и меньшей осторожностью, и ареальность поглощала эхо. Сетедевочка с тем, что оказалось обрезом пузоружья, дала залп в его направлении и взорвалась как кукла, набитая мясом. Улица заполнилась берсеркерами и симуляторными огнями рубиновой красноты. Стробирующий свет ослеплял его.

Блинк краем глаза заметил, как Бенни запихивают в картонную машину, которая порычала прочь, сплющивая бесчинствующий народ. Трупы были вязкими, как часы Дали, и жвачкой липли на сапоги Блинка. На бегу он думал о жуках и их экзоскелете. Некрасивые, но счастливые. Люди, однако, зарыли свои кости так глубоко внутрь, как только физически возможно. Что пытаются скрыть ползающие?

Затягивась амортизатором, подёргиваясь каждым нервом в теле и безыскусно рассказывая от технобезумного сердца, Загрузка выдаёт аферу. Он взломал Молот меньше двадцати четырёх часов назад и готовился впрыснуться из дозатора, когда впузились копы. Джонс предложил незваным гостям дюжину очередей, они же грубо запротестовали, оседая на пол.

— Признайте, вам понравилось, — хихикнул Джонс, пристёгивая их полубессознательные тела к виртуальному оборудованию, самому удобному приспособлению из ограничителей. Ему пришло в голову вылупиться на копов и запустить Молот. Чем больше он об этом думал, тем более сомнительной и приятной казалась идея.

В этом был весь Джонс. Есть история про Загрузку и плитоголового Брута Паркера, которая показывает Джонса в разрезе. Паркер владел круглосуточным оружейным магазином на углу Прыжка, и когда копы сожгли его в прах, он попытался отомстить низовской берлоге копов и всем её обитателям. Искренний план пошёл насмарку, и Паркер стал подрабатывать киллером. Среди его клиентов попадались все — от налоговиков до бандитов. Как-то по случаю нефтяная промышленность наняла его, чтобы убить изобретателя машины, работающей на депрессии. Магнаты не придумали, как извлечь прибыль из столь дешёвого и обильного ресурса. Провентилировав изобретателя, Паркер согласно контракту отправился взрывать заправляемую депрессией машину, но не смог удержаться и не испытать её в деле. В припадке костедробильной ярости он сразу же выразил, что в нём не хватит депрессии, чтобы наполнить ухо птички — мотор взвыл, но даже не кашлянул. Паркер поджёг дом жертвы, а машину отволок домой и притащил Загрузке, чтобы тот глянул. Это был кабриолет Паук с биосетью обратной связи, четырёх-приводный, с биотехтрансплантным двигателем. Загрузка перенастроил трансплантную сеть на злость и невежество с раздельными системами тяги. Злость управляла передними колёсами, а невежество — задними. Пристегнувшись, Паркер обнаружил, что дёргается рывками как ученик, задние и передние приводы пытались захватить управление. Его раз за разом швыряло об руль, злость его и смятение подпитывали процесс в самом порочном из кругов. Джонс ездил вокруг на трёхколёснике, гоготал и кричал, что Паркер может остановить машину, испытав чувство покоя. Паркер пересёк границу штата прежде, чем осознал: надо не преодолевать свою тупость и ярость, но лишь синхронизировать их. С незапамятных времён существовала формула для самодовольной безжалостности. В редкий момент благодарности Паркер снял чёрные зеркальные очки, открывая оружейно-металлическую серость своих глаз. Этого хватило, чтобы убедить Загрузку больше никогда не продавать использованные яйца.

Но обнаружив себя с двумя копами на ВР-платформе, он понял, что сухое семя мудрости погибло. Он подключил Блинка и его подпевалу к Молоту в надежде, что они там встретят старых друзей.

Оказавшись в схеме, они пошли к банку, и Загрузка вспотел. Хотя и основанный на Светлопиве, Молот в целом не блистал детализацией, их приходилось патчить на ходу. Когда они достигли банка, он наложил симуляцию, которую сделал для репетиции ограбления, включая демографические глифы для банковского персонала. На этом идеи у него утритонились, и он заарканил полёт-по-проводам в джетфойле Розы, призывая её.

— Значит, это хакерская погань, — сказала она, услышав слёзную историю. — Свобода в киберпространстве была бы утончённой и изысканной, если бы нам повезло жить там.

— Не говори плохо о внутривенно питающихся, — ответил Загрузка, пытаясь быть убедительным через зацементированный соплями нос. — Там живут иные вожди всех времён. Детское Личико Терьер. Билли Панацея.

— Мы здесь на зыбкой почве, Шеф, — сказал мелкий коп в сфере.

— Билли кто? — спросила Роза, выискивая настоящий паровичок. Ей жуть как надоели прекрасные пушки и метаболики — Глок Загрузки был необратимо модифицирован для поправки настроения. Пошарив в буфете, она нашла микроволновый пистолет, сляпанный из мобильного телефона.

— Взломщик экстраординарный. Взяли при штурме десять лет назад.

Роза нашла клин шестичасовых личностных патчей и использовала два, сунув остальные в куртку.

— Слушай, Джонс, я в тебе ошиблась, ты не предатель, ты просто тупой. Я взяла не ту типа пушку.

— Считай своих благословенных цыплят, Роза, — я чуть не вывернул клык, когда вломились заготовки. — Кроме гудков, хирургически имплантированных под кожу ладоней, у Джонса был тумблер под правым резцом верхней челюсти, соединённый с рассеивающей бомбой в груди. — Всё могло окончиться судебно неприятным образом.

— Но наши бетонные действия не адекватны идеям, которым мы следуем! — взревел большой коп.

— А что с ними? — спросила Роза. — Они пришли сюда чисто? — Она похлопала обживающихся в кошмаре копов и вытащила 9-мм Беретту у мелкого. Курнос она сунула в кобуру Приближения. — Эти хваталы, наверно, прослышали об ограблении по пути сюда — они всё равно не попали бы на место вовремя, однако благодаря тебе Дэнни ждёт ареста. Там на крыше явно будет не постель из клубнички.

— Чему-то, природу чего я могу смутно постигнуть в полноте времени, — произнёс большой коп, и технопреступники захихикали, не смотря на друг друга. Лицо Загрузки, обычно такое, словно его наспех лепили в темноте, на мгновение стало естественным.

Лязг монройского гриля возвестил о появлении братства, и Роза вытащила курнос аккурат вовремя, чтобы впечатать четырёх копов в стену, как бомбы с краской. Там был чёрный ход, и Роза убежала по нему сразу, как раздались выстрелы, и Загрузка прикрыл свою технику. С погоней на пятках Роза пробежала по подземному гаражу на улицу, бросилась через гущу машин в пятна-кляксы выхлопных газов и неона. Копов-мужчин приучили, что стрелять женщине в спину — нормально, но многие ещё считали это не совсем законным.