Наука убийства

— Это место, ребята, — выдохнул он, — напоминает мне, что сказал батя на смертном одре.

— И что он сказал? — спросила Кори.

— Ничего, мисс, — он был мёртв. Эй, Дэнни, снаружи копы, и солнце заходит.

— Страшно, — сказал Данте, уставившись в потолок. — Я взял на себя ответственность за ваши жизни, а братство хочет избавить меня от последствий. — Данте опустошил винчестер в потолок, швырнул его в сторону и потащил по полу стол. — Увижу Загрузку снова — закатаю ему пулю в голову. Легче вытащить шляпу из кролика, чем ролик из кляпа.

У Загрузки Джонса сложилась репутация практикующего приколиста. Он любил класть скорпионов на сиденье людям и смотреть, как этих редчайших животных давят в лепёшку. Как у большей части иждивенцев, его мировоззрение было мелкоформатным. Он перекачал свой мозг в суперкомпьютер, чтобы тупые идеи приходили к нему даже после смерти. Он был подростком, слишком возбуждённым на будущее.

— Загрузка не слил бы нас в дамп, — прошептал Малыш, пока троица взбиралась на полоток. — Глубоко внутри у него широкая душа — заколи его, и нож даст ростки.

Данте проработал ситуацию до подробностей ножки мухи. Первые три этажа принадлежали банку, и лифт выше не поднимался. Над ними, согласно сенсурраундной реконструкции Загрузки, идут семнадцать этажей, посвященных аферам всех оттенков, куда ходит скоростной лифт снаружи здания. Группа Данте должна прокатиться на нём до крыши, где Роза Контроль будет ждать их с ухмылкой, и на джетфойле доплыть до Аляски — продолжение жизни и репутации Данте будет гарантировано. Они с Малышом стали пионерами перестановочного ограбления, заставляя персонал пробовать маленькие печенья или слушать унылые стихи. Они воровали мусорные корзины, заливали хранилища склизкими водорослями и сделали постановку костюмированной драмы для камер ночного видения. Сегодняшнее ограбление должно было стать более зрелой и утончённой работой, по которой каждый убедился бы, что они готовы.

На четвёртом этаже они нашли склад, забитый гидравлическими диктаторами и прочими мерзкими игрушками. Скоростной лифт не показывался, зато нашёлся обычный, который братство взломало демократизатором.

— Зачем они пригнали танк в лифт? — выдохнула Кори.

— Не подумали, что мы притритоним другой, — сказал Данте. — Готов спорить, они знают, что мы едем на крышу.

— Ненавижу надувных! — крикнула Кори, пнув в лицо винилового Гитлера. — Они историчны!

Данте уже чувствовал что-то странное в приколе — во всём. Они просто ошиблись зданием? Умозаключениями он пытался преодолеть свою неблизость забытым словам, найденным в контрабандной копии «Вампирского Оборотня». Заброшенность? Гиацинт? Стыд? Ностальгия?

Он сел к стене и принялся глубоко дышать. Впервые он был рад, что Розы нет рядом — она считала медитацию «аспирином на ходулях» и мало одобряла гот-книгу, которую он спёр из хранилища: «Невероятный План Биффа Барбанеля» Эдди Гаметы.

Он представлял воду в океане, пока последний акулий плавник не скрылся с глаз. В голове прояснилось, он прекратил медитацию и пролистал украденный том, вспоминая повесть. Бифф Барбанель — диаметральный шутник, который, разочаровавшись в микроскопическом влиянии даже величайших деяний отдельной личности, начинает компанию по экспериментальному определению крупнейших результатов, достижимых мельчайшим усилием человека. Он подключается к замысловатому акустическому оборудованию, чтобы записать, как он моргает, и передать звук через десять последовательных усилителей перед двором, и малейшее движение век разносит вдребезги окна по всей улице. Он изменяет лампочку, поднимая её так, чтобы мир вращался вокруг него. Он пишет историю цифротота-литаризма, отводя буквы алфавита под разные недостижимые зуделки в среднем ухе. Он официально номинируется на «лёгкое, мимолётное ощущение тошноты» кандидатом от сената. Он объявляет прекращение огня с собственным отражением. Научившись влиять на мир через крупицу песка и создавать небеса в диком цветке, он выходит в большой мир с извилисто усиленной причинно-следственной энергией и обнаруживает, что может переключать картину мира на негатив, позитив и снова назад щелчком пальцев. Рассказанный от первого лица, весь сценарий оказывается больной фантазией ведущего игрового шоу, который раскаялся и сидит целый день у окна в шляпе с пропеллером. «Мысль ничем не отличается от действия, — заключает он, — особенно если твои мысли безрезультатны».

Это последнее, что написал Гамета перед своей театральной смертью. Легенда гласит, что книгу писали не ручкой, а кузнечными мехами.

Данте знал это всё по слухам, но теперь впервые держал плод в лапах. Проглядывая, он сразу увидел, что история здесь не главное — пикантность придавали тирады, которые Барбанель со скоростью мысли карябал на стенах и полотке:

Было время, когда расширение незаконности на невинные действия использовали для манипулирования людьми. Но когда вина перестала чувствоваться в настоящих преступлениях, есть ли надежда тушить вину невинному?.

Наскальная живопись Барбанеля напомнила Данте об упражнениях, которые он лениво проделывал во время репетиций — как постановочная работа демонстрировала скорее идею, нежели акцию. Они запомнили верхние этажи на случай, если лифт застрянет, но Данте быстрее освоился, чем Малыш, и потратил кучу свободного времени на создание памятного дворца. Каждый зал и угол здания использовался как указатель, средство запомнить текст и картинки, усеивая ими стены симуляции. Странствуя по симуляции, он мог прочитать всю повесть, а потом, бредя по настоящим коридорам, вспомнить её.

Но запоминал он не здание — элементы и вспышки текста запускались тут и там, но в случайном порядке.

Он запоминал любимую повесть Гаметы, в которой ангел прячется в игле шприца и его по неосторожности впрыскивают. Девушка, которой ввели ангела, чувствует лишь слабую дрожь, пока существо поглощается.

В этом незнакомом месте повесть так перемешалась, что это девушку впрыскивают ангелу, который в результате становится богом. Почему настоящее здание отличается от симуляции? Джонс и вправду слил их проект?

Пока он осмысливал эти вопросы, приближающаяся идея прозвенела колокольчиком прокажённого — может, Загрузка никогда не выпускал их из симуляции. Мысль ударилась в него, как машина в знак «стоп». Если они ещё подключены, кража — лишь обволакивающий сон.

Виртуальная реальность. Это объяснило бы, почему ему так скучно.

3. Роза

Роза брела по Бесцельной Улице, царапая ногтями по стене. Летящие искры подчёркивали граффити, гласящее «Лишь эксперт поймёт, что ваши преувеличения подлинны». В другой руке у неё был пистолет Приближения к Нулю, один в один как у Данте, кроме приспособления для нажатия — Роза потеряла палец во взрыве кольца настроения. Она не могла поверить, что торчит здесь, пока Данте ждёт ареста на Торговой Улице. Загрузка не заслужил хорошего слова. Такому парню нужна рана размером больше его тела.

Придуманный, чтобы переуполномочить жертву, пистолет Приближения к Нулю работал на принципе этерического согласия и стрелял только тогда, когда цель требовала этого. С его появлением количество убийств возросло на четыреста процентов. Невежество Загрузки явно напрашивалось на пулю. Лишённый чёткого и очевидного понимания настоящего и прошлого, он не верил, что вся страна может врать. Она прогромыхала по монройскому грилю, служившему придверным ковриком в его цифровом цеху.

Данте размышлял о куклах внутри кукол и колёсах внутри колёс.

— Эй, Малыш-Малыш. Я выгляжу нормально?

— Погано ты выглядишь, Дэнни.

— Конечно, но я не глянцевый, да, не двигаюсь как робот? — Он согнул руку, разглядывая её. Она выглядела совершенно нормально. — Как, по-твоему, не похоже на текстурную заливку?

Малыш не обращал на него внимания, угрюмо оползая по бензобаку. Он думал о временах, когда всё было другим в результате эксперимента. Постоянно слыша в новостных репортажах, что незамутнённое и беззаботное состояние всегда предшествует жестоким злоключениям, Малыш попытался добиться этого состояния, заключив на себя контракт и проглотив амнезийный наркотик, чтобы забыть о договорённости. Естественно, в день убийства он испытал нехарактерную лёгкость на душе. Но когда машина киллера летела к нему, он вспомнил всё и почувствовал себя совсем паршиво, потому что другим эта услуга достаётся бесплатно. Он отпрыгнул в сторону, и киллер, которому всё это было глубоко безразлично, погиб жестоко при ударе о стену.