Наука убийства

Сидя в кресле водителя, Паркер воссоединился со своими противоречиями. Жалость его, вздувшись, захлопнулась.

Замороженное стекло превратилось в густую прозрачную слизь вроде клейстера — Данте протискивался сквозь неё, как новорожденный через оболочку плода. Он брёл, раздвигая горы слизи, а Данте Второй вздёрнул свой Маг 10 и с выпученными глазами попятился. Куски желе из стекла плюхались на пол фойе. Данте замедлился, как насекомое, дёргающееся в янтаре. Глазированными руками он залез под плащ и вытащил два пистолета Гатлинга. Вокруг него баламутились пар и странности. Он ждал в вестибюле.

Роза вошла через ближнюю дверь, а взвод фанатиков, упакованный в комплекты случайных бунтов и вооружённый до задних зубов, протопал в дальнюю. Она перевернула стол, чтобы спрятаться — Данте Второй стоял на своём с Данте. Копы выстроились за щитами отказа, а Блинк нацелил мегафон между зубцами плечей человеческой блокады.

— Ребята, вы арестованы, вот всё, что вам сейчас надо знать.

Данте второй поднял указательный палец на Данте.

— Назад, или я коснусь его руки! — заорал он.

— Не будь дураком, Дэнни, — провозгласил Блинк. — В жизни есть много хорошего, кроме возможности взрывом закинуть себя и врагов на небо.

— Например?

— Умник, да?

— Беги, Данте, — прошипел Данте Второй краем рта. — Несись, как ветер.

— Данте, я… я запутался.

— В чём, идиот?

— Не лезь, — сказал тот и глянул вниз — он шипел в пол, теряя связность, памятник потоку. Вещество пола ползло по его ногам, когда он сочился наружу, взбивая ковёрные волны на твёрдом мраморе.

Данте Второй тревожно отступил — пол забурлил в его сторону, как медленный прибой. Поверхность лица Данте взбаламутилась броуновским движением, и его руки стали полуметаллическими, сплавляясь с рукоятками пистолетов.

— Как насчёт признания вины? — крикнул Данте Второй Блинку.

— Хорошо, — хихикнул Блинк, — посмотрим, кого арестовала курочка. Я думаю — если будешь вести себя прилично, Спектр организует сделку, где ты поможешь суду притвориться, что их дела морально приемлемы.

— А что, будет разница?

— Вот уж будет, Дэнни, парень, — у тебя проблемы больше кита — твой, эээ, брат выглядит слегка шишковатым, да? Время бежит очень слабо. Вижу и тебя, Роза, как это зовут — любовный треугольник? Больше похоже на гадский додекаэдр.

Едва Роза открыла свой большой рот для вопля, хвастун танка Малакоды вонзился в дряблое стекло, а следом за ним заехала и вся машина. Въехавший танк покрылся прозрачным желе и так и стоял, блестящий, как свежелакированная игрушка.

Люк поднялся и перевернулся, натянулись стеклянные нити — оттуда выкарабкался Брут Паркер, перемазавшийся с ног до головы восковой молекулярной пастой, пока слезал с танка.

Он оглядел помещение и заметил Розу, шагнул к ней и помахал рукой.

— Глянь сюда, Роза Контроль… — Выстрелы из Узи прервали его и выбили серию точек на стене за его спиной. Он повалился, как криво построенный жилой дом.

— Мы уже развлекаемся? — крикнул Блинк, перезаряжая Узи. — А теперь бросайте оружие! — Копы побросали оружие. — Да не вы, сукины дети! — Они подобрали оружие, побурчали и устали от этого упражнения. — А теперь, Дэнни, твоё повторное отступление в логику исчерпало любую возможность диалога, и судя по виду твоего друга, времени особо нету, так что поднимаем паровички на счёт три.

— Не могу, — сказал Данте.

— Могу, но не буду, — сказал Данте Второй.

— Как скажешь, жирдяй, — сказала Роза. Блинк повернулся к Гериону.

— Что она хотела сказать этим «жирдяем»? Герион закашлялся и попробовал сложить лицо, как шезлонг.

— Ладно, стреляем кто когда готов, джентльмены. И пленных не брать — нам негде их содержать.

Данте Второй замахал руками:

— Не стреляйте, удачи не будет. У меня не будет, я хотел сказать. — К нему роем ринулись пули, раздирая архитектуру, пока он бежал к Розе за перевёрнутый стол. — В порядке, солнце?

— Признание вины? — щёлкнула Роза и отвесила ему щедрую пощёчину. — Почему ты не мог прирасти к пистолетам, как Дэнни?

— Потому что ему пришлось прирасти к пистолетам, — возразил он, но голос его утонул в выстреле собственного оружия. Стреляные гильзы разлетались, как зубы дракона.

Части закопанного Данте разлетались дымом.

— Вмешайся с каштановым пистолетом, Терри, — произносил Блинк, пока пули выбивали искры вокруг него. Он загромоздился в сторону, чтобы увидеть, как Терри Герион снаряжается огнемётом Уроборос с баком на спине.

— Встречай монстра, Дэнни, — сказал Герион. — Возмездие описывается как акт враждебности.

Данте улыбнулся с таким тугим презрением, что его невозможно было разжать. Оба пулемёта поднялись и начали свистеть, вращающиеся стволы раскрутились — их изображение расплылось, и полетели пули. Копы шлёпались на пол, уничтоженные, как тараканы. Щиты отказа расщеплялись, как ухваченные крылья. Скоро они все играли дурачка, прибитые к стене, распыляя кровь из груди и прочие погляди-на-меня гротески. Данте не прекращал, отдача выдавливала ему зубы.

И тут прилетела струя огня, естественно, как молния, и Данте заплакал бензином, вопящий человек-факел, и два пулемёта пылали в сердце инферно. Вот она, жизнь, подумал он, и огонь рычал у него изо рта.

Он обрушился на колени, и пулемёты остановились. Шелестя, как бумага, он склонился набок, и рой светлячков догорел в воздухе.

Нахлынула боль в яростной попытке найти выход. Потом он схватил руками пустоту и угас.

Что-то понеслось прочь. Всплеск силы застал Данте Второго стоящим позади бронированной стойки и наводящим ствол. Как говаривал Малыш? Стань целью, и ты не промахнёшься. Данте Второй стал стрелком, пистолетом, пулей и жертвой. Выстрел чмокнул сквозь бак Уробороса, и Терри Герион превратился в звезду, и его пылающие конечности врезались в потолок и прилипли, догорая.

Все упорно продолжали выражать идиосинкразию к кровавому побоищу, но стрельба устарела — даже Роза думала о своём, стреляя из Хеклера. Что это вообще было?

— А, мы снова в петле, Дэнни, — осознала она сердито. — Посмотри на нас. Где мы? Что мы тут делаем?

Словно они пытались бросить старую привычку — город затягивал их обратно.

Хладнокровие Данте Второго испарилось. Он увидел город как гигантского паука, с ножками, протянувшимися по всему миру, чтобы ухватить его, как яйцо. В яйце другие пауки, упакованная сверхплотность которых порождает гравитацию. Что ещё тут есть, кроме круговорота пауков? Может, привычка не в нас, думал он. Что, если мы и есть привычка, от которой мир не хочет отказываться? Безумные мысли.

Блинк нацелил мегафон за угол на танкоборова Малакоду.

— Сдавайтесь, и я забуду об этих словах.

Роза и Данте Второй поднялись, чтобы выйти, когда танк завершил корректировку схожести, повернул дуло и открыл огонь, заполнив фойе случайными, коррозийными помехами.

7. Карабкаясь по

Карабкаясь по кабелям и стенам, как ящерица, Гарпун Спектр заполз во внешний лифт Высотки на Торговой. Гидроголовое возмущение адвоката освещало ему путь и управляло телом. Кто это стоит чертой в полумраке?

Над четвёртым этажом шахта оказалась наглухо забита. Двери лифта немного приоткрылись под нажимом изнутри. Он тихо выскользнул в коридор.

Склад крошечных пауков и больших кукол. Одна из больших кукол двигалась — у дальнего окна стоял человек. Высокий и беловолосый, он согнулся и подобрал что-то с пола. Книга, затянутая в чёрный винил. Спектр поднял курнос и двинулся к нему.

В обломках пришёл в себя убийца. Застывшая стеклянная корка, покрывшая его, хлопнула и взорвалась, когда он сел. Пробежавшись по своему классическому побудочному снаряжению, он окинул взглядом окрестности. Танк. Трупы копов. Блинк под балкой. Клочья Гериона. Тень Дэнни. А где Роза?

Он прополз через мусор к задней двери, расстегнув найденную в танке антишоковую куртку. Бредя по коридору, он оценивал повреждения! Один выстрел прорвался, но это ещё не победа. Он никогда не отступал от принципов ради кого-то — он хотел показать Розе антикуртку, словно трофей, и сказать: «Видишь, Роза, ради тебя я надел беж». Коридор резко завернул, и он врезался прямо в неё.