Страница 8 из 48
Утром Шанталь проснулась и, увидев сквозь москитную сетку солнце, снова закрыла глаза, чтобы прислушаться к звукам дома. Она знала, что он ушел, но все равно продолжала вслушиваться.
Иногда ночью он возвращался в свою спальню. Иногда просыпался прежде нее и ставил на плиту воду для кофе. Ей хотелось услышать, как он покашливает, прочищая горло. Она знала, даже если долго-долго его не увидит, но услышит в толпе это покашливание, то сразу узнает по нему Терри.
Иногда ей казалось, что он любит ее. Не только в постели, когда он утолял свою страсть, но и в другое время. Иногда, когда он внимательно смотрел на нее, она ждала, что он скажет ей об этом. А сама когда говорила ему о любви, то всегда улыбалась, чтобы его не испугать. После того как они впервые провели ночь вместе, у него был такой странный вид, что она сказала:
— Послушай, у меня уже были священники — из Руанды, из Франции. Тут для меня нет ничего нового. Ты думаешь, люди станут судачить, если мы будем спать вместе?
Она открыла глаза и повернула голову на подушке. Его не было. Тогда она придвинулась к своему краю кровати, собираясь встать. И, взглянув на прикроватный столик, увидела, что пистолет исчез.
6
Ему понадобилось три часа, чтобы проехать сотню миль из Арисимби до коммерческого банка и билетного агентства «Сабена» в Кигали, и три часа обратно. По таким дорогам, как в Руанде, ему не приходилось прежде ездить.
Если въехать в гору и оглядеться кругом, то повсюду можно было видеть одни только бесчисленные холмы, затянутые дымкой, ярко-зеленые холмы, возделанные, обработанные и засеянные под сенью банановых пальм. Вся эта страна, думал Терри, похожа на один гигантский огород.
Красные полоски на далеких холмах были не чем иным, как грунтовой дорогой, красные квадратики, усыпавшие склоны, — домами, строениями, церковью. Терри ехал по двухполосному шоссе, опустив все стекла на окнах старого «вольво» Тореки. Он ехал с ощущением, что сделал решительный шаг, крутой поворот в жизни.
На извилистом спуске он попал в пробку между грузовиками, груженными бананами, мешками с углем, везущими бригады рабочих. Уже много миль перед его глазами маячила желтая полуторка с надписью «Пиво „Примус“». Грузовики, люди на обочине, стоящие в ожидании автобуса и спешащие куда-то, женщины в цветастых платьях, с пластмассовыми ведрами и глиняными горшками на головах, мальчишки, толкающие тележки со сваленными в кучу пластмассовыми стульями, козы, щиплющие на обочине траву… Местные коровы с изящными рожками и жестким мясом успевали спариваться посреди всей кутерьмы… И никаких собак. Куда подевались собаки?
Придорожный щит призывал беречься от СПИДа. На рекламной вывеске кока-колы красовалась надпись: «Парикмахерский салон ИСИ». Люди как ни в чем не бывало выходили на проезжую часть дороги, и он то и дело нажимал клаксон, чего никогда не делал дома.
Перевалив, наконец, вершину, он спустился к Арисимби, которая раскинулась внизу по обе стороны дороги. Базарная площадь с палатками, дальше комендатура, а еще дальше, посреди бесконечных огородов, красные кирпичные строения: бар, пивная, здание, где размещалась комендатура Лорента, водокачка, дом угольщика, дом Томаса, торговца кукурузой, — все это напоминало красно-зеленое лоскутное одеяло, которое растянулось до белой церкви и укрытого деревьями дома священника.
Терри поставил «вольво» перед комендатурой и вошел внутрь.
Лорент Камвейя в отутюженном кителе поднял голову от единственного в комнате стола и встал со словами:
— Святой отец, я к вашим услугам.
Терри симпатизировал Лоренту, и ему хотелось думать, что тот говорит искренне.
— Вы знаете, где можно найти Бернарда?
Лорент на секунду замер. Потом повернулся вполоборота к окну с распахнутыми тяжелыми деревянными ставнями, откуда открывался вид на деревенскую улицу.
— Видите белый цветок над дверью пивной? — спросил он. — Сегодня день бананового пива, значит, он там со своими дружками. А скажите, зачем он вам?
— Есть к нему разговор, — сказал Терри. — Может быть, удастся заставить его явиться с повинной.
— Хотите убедить Бернарда Нуикизи сознаться в убийстве?
— Хочу спасти его бессмертную душу.
— Вы серьезно?
— Я попытаюсь. Вы очень заняты сейчас? — спросил Терри. — У меня к вам еще дело.
— Пожалуйста… — Лорент сделал приглашающий жест над столом, на котором не было ничего, кроме доски с зажимом и нескольких бумажек на ней. Кирпичные стены конторы были так же пусты, как стол. Пол покрывал плетеный коврик. Комната всегда выглядела временным пристанищем. Лорент с любопытством наблюдал, как Терри сунул руку в карман своей белой сутаны и достал франки, десять пятитысячных купюр, новеньких, с изображенными на ними народными танцами, и положил деньги на стол.
— Здесь пятьдесят тысяч франков, — проговорил Терри. — Сделайте мне одолжение. На половину суммы наймите рабочих, чтобы они вырыли на церковном дворе могилы. Сорок семь могил.
— У вас есть разрешение бургомистра?
— Плевать на бургомистра, это частное владение, государство тут ни при чем.
Лорент колебался.
— Почему вы обратились ко мне? Вы сами можете все организовать.
— Я уезжаю. Возвращаюсь домой.
— Навсегда?
— Не знаю. Самолет сегодня вечером.
— На ваше место назначен кто-то другой?
— Это не мое дело, спросите епископа.
— Но вы по-прежнему останетесь священником?
Терри помешкал.
— Почему вы спрашиваете?
— Вы не похожи на остальных священников. Я говорю это как комплимент. — Лорент сделал паузу, еще надеясь, что Терри ответит на его вопрос. Но он не ответил, и тогда Лорент сказал: — Двадцать пять тысяч на то, чтобы выкопать могилы, — это очень щедро.
— Обычная плата — доллар с половиной? — Терри взял пять купюр и придвинул их ближе к стоявшему с другой стороны стола Лоренту. — Это за другое одолжение. Мне надо добраться до аэропорта.
— Поезжайте автобусом, — предложил Лорент. — Это обойдется куда дешевле.
— Я хотел вас попросить, — сказал Терри, — отвезти меня на «вольво». Потом вы вернетесь на нем назад и оставите у Шанталь или продадите его в Кигали, а деньги отдадите ей.
— Мне придется повторить вопрос, — сказал Лорент. — Почему вы хотите, чтобы все это сделал именно я?
— Потому, что вы — человек порядочный, — ответил Терри. — Может быть, вы на мой счет и сомневаетесь, но я на ваш — нет. Если я ошибся и вы возьмете деньги и машину себе, Шанталь останется ни с чем. Решать вам, старина. — Пусть поразмыслит. Уже у двери Терри оглянулся. — Я не задержусь. — Он помедлил, словно что-то припоминая, и спросил: — А куда подевались собаки? Я давно хотел узнать.
— Люди больше не хотят держать собак, — сказал Лорент. — Собаки сожрали слишком много трупов.
Единственная разница между пивной и баром — оба были из красного кирпича и с железными крышами — состояла в том, что хозяйка пивной сама варила свое банановое пиво — урвагва, — разливала его в пустые литровые бутылки из-под пива «Примус» и продавала с тростниковой трубочкой по цене от пяти до пятнадцати центов в зависимости от активности спроса.
Пивная предлагала и коммерческие сорта: «Примус», например, приготовляемый из сорго, и «Мюзиг». Терри изредка пил его. Он вошел в пивную, дыша через рот. Здесь разило перезрелыми бананами и по́том. Внутренность помещения с голыми кирпичными стенами напоминала тюремную камеру.
Бернард в своей зеленой рубашке и с ним его приятель сидели у стены за фанерным столиком и сосали тростниковые трубочки, опущенные в коричневые литровые бутыли с потертыми этикетками «Примус». Еще один парень сидел слева от Бернарда на табурете и раскачивался, свесив босые ноги. Четвертый как раз шел к столу из глубины помещения.
Терри подождал, когда он войдет в зал, — эти четверо были вместе в тот день на ярмарке. Все они сейчас пристально смотрели на него. Бернард что-то сказал им на киньяруанда. Хозяйки не было видно. Терри спросил, обращаясь к Бернарду: