Страница 43 из 65
— Я с семидесятых годов в сплошном расстройстве.
— Молодец, Джордж, ты делаешь успехи. — Бойс повесил трубку.
— Потрясающая новость, — сказал он Бет.
Они завтракали. Бойс, как обычно, с аппетитом уплетал горячую овсянку с проросшей пшеницей и ягодной смесью. Бет нехотя, маленькими кусочками ела оладью, почти не притрагиваясь к чаю. Она по-прежнему была очень бледна.
— Угадай, кто в семидесятых годах зверски избил участника антивоенной демонстрации за то, что тот нахамил ему, обозвав детоубийцей? Наш головорез сержант Блоуэлл!
— Я поступила бы точно так же.
— Было нелегко раскопать эти сведения. Могла бы, между прочим, хоть немного обрадоваться. Очевидно, он был в сильном подпитии, когда отметелил того парня. Потому и рассказал об этом на собрании «АА». Полезная информация. Возможно, она нам пригодится.
— Ах, Бойс, ты же не влил спиртное в глотку какому-нибудь несчастному алкоголику, чтобы ее получить? По-моему, спаивать выздоравливающих пьяниц нехорошо.
— Только не надо читать мне мораль, чемпионка по метанию плевательниц.
Бет залилась слезами.
— Прости, — сказала она. — Похоже, я просто перестала владеть собой.
— Всё нормально, — сказал Бойс, растерянный, как любой мужчина, оказавшийся лицом к лицу с плачущей женщиной. — Я не собираюсь вызывать в суд выздоравливающего алкоголика.
— Правда? — Бет высморкалась в накрахмаленную салфетку, собственность гостиницы «Джефферсон».
— Не потому, что я такой добрый, — сказал Бойс. — При том настроении, в котором пребывает нынче вся страна, присяжные вынесли бы решение о выплате Блоуэллу компенсации за костяшки пальцев, окорябанные об парня, протестовавшего против войны.
Бет высморкалась.
— Скорей всего.
Бойс погладил Бет по руке:
— Мы что-нибудь придумаем.
— А теперь слово нашему специальному судебному корреспонденту, который находится у входа в здание суда. Джефф, как прошло сегодняшнее заседание?
— Питер, для защиты день сложился неудачно. На прошлой неделе адвокат Бет Макманн, Бойс Бейлор, подал ходатайство о назначении судом психиатра для обследования Деймона Блоуэлла и подтверждения того факта, что Блоуэлл — как сказано в ходатайстве — издавна склонен к «отвратительным антиобщественным поступкам, отличающимся крайней жестокостью». Основанием для ходатайства послужило то, что в семидесятых годах мистер Блоуэлл будто бы ударил участника антивоенной демонстрации. Воспользовавшись информацией об этом инциденте, Бейлор попытался убедить судью Юмина не принимать во внимание показания Блоуэлла, из-за которых, по общему мнению, сильно пострадала репутация бывшей первой леди.
— И какое постановление вынес сегодня судья?
— Всего десять минут назад судья Юмин отклонил ходатайство. Более того, он в необычайно резких выражениях дал понять, что его недовольство защитой растет с каждой минутой.
— Значит, показания мистера Блоуэлла остаются в силе?
— Да. Кроме того, как нам только что стало известно, Деймон Блоуэлл подал на Бойса Бейлора в суд за клевету, предъявив ему иск на тридцать миллионов долларов. Так что обстановка здесь, в суде округа Колумбия, чрезвычайно напряженная. Питер?
Бет начала хандрить, что приводило Бойса в недоумение. Казалось, она утратила интерес к собственному делу. В суде она смотрела прямо перед собой с устрашающе виноватым видом — и дважды передавала Бойсу записки с требованием попросить пятиминутный перерыв: «БЫСТРЕЕ!!» Как только судья удовлетворял просьбу, Бет мчалась к боковой двери.
Разумеется, эти кратковременные отлучки не остались незамеченными. Трудно остаться незамеченным, если около миллиарда зрителей следят за тобой в прямом эфире. По мнению комментаторов, Бет переживала довольно сильный стресс. Как-то раз, когда Бойса спросили об этом на ступенях здания суда, он с большим трудом поборол искушение ответить: «Ее обвиняют в убийстве мужа. Само собой, она испытывает „сильный стресс“, кретины безмозглые». Вместо этого он сказал, что бывшая первая леди государства выглядит удрученной, поскольку ей чрезвычайно тяжело смотреть, как эта трагедия раздирает на части страну, которую она так любит.
Однако, как заметил один критикан, страну ничто не раздирало на части. Скорее наоборот: по вопросу виновности Бет она уже была близка к единодушию.
— Бойс!
— Что?
Он был в скверном расположении духа. Судья Голландец отклонил еще одно ходатайство, защита оказалась перед угрозой сокрушительного поражения, и накануне вечером, в программе Перри, Алан Крадман заявил, что, позволив Бет дать показания, Бойс Бейлор совершил «трагическую ошибку». Крадман отлично знал, что Бойс всеми средствами пытался помешать Бет дать показания, разве что не запирал ее в чулане.
— Я должна тебе кое-что сказать.
Этого он и боялся. Такое случалось и раньше. И каждый раз именно в этот момент: клиенты не выдерживали как разтогда, когда Бойс собирался перехватить инициативу и выложить свой последний довод, и, задыхаясь от рыданий — и заливая слезами его судейский блок писчей бумаги, — все-таки признавали свою вину. Спасибо. Спасибо, что раскрыли мне этот секрет, когда я готовлюсь выступить в суде и объяснить присяжным, что они могут совершить непоправимую ошибку.
Он сказал:
— Бет, как раз сейчас ты могла бы очень помочь мне, если…
— Я беременна.
Они сидели в машине, направлявшейся в суд. Бойс представил себе, какой переполох вызовет эта сногсшибательная новость в зале суда, представил изумленных и обрадованных журналистов, — новый повод всласть позлословить! — перекошенные лица потрясенных присяжных, возмущенные возгласы публики, судью Голландца в запотевших очках, который стучит, стучит молотком и приказывает приставу очистить зал. Представил газетные заголовки, вечерние выпуски новостей, даже услышал хихиканье своих коллег. Он живо представил себе всю эту кошмарную, ужасающую картину.
— Это же… здорово, — еле вымолвил он.
Внезапно его охватило радостное чувство. Никогда еще ему не сообщали такую хорошую новость. Ни с одной из своих жен он не хотел детей, каждый раз сознавая, что брак едва ли продлится долго. И вот единственная женщина, которую он по-настоящему любил, только что сообщила, что беременна от него! Правда, момент выбран не очень удачно — двадцать пять лет спустя и к тому же как раз тогда, когда ее судят за убийство президента Соединенных Штатов. А в остальном новость очень приятная.
Он долго размышлял молча, а потом спросил:
— Но… ты же принимала пилюли.
— Я перестала их принимать примерно в то же время, когда начался процесс. Меня мучили головные боли, и врач велел сделать перерыв, пока он будет наблюдать за содержанием эстрогена. С тех пор я их больше не принимаю. Ведь трудно было предположить, что я забеременею, правда? Я думала, ты догадался. Все эти бесконечные походы в туалет.
— Многим клиентам приходится бегать в уборную. Нервы. Мои мысли были сосредоточены на слушании дела.
Дело!
Бойс представил себе, как они с Бет стоят рядом перед судьей Голландцем. В ожидании приговора. Чтобы не сидеть в запотевших очках, судья Голландец вставил в глаза контактные линзы. Бет уже на сносях, у нее огромный живот. На ней одежда для беременных. Они держатся за руки — в суде, строго говоря, не положено, но им не до приличий. Судья Голландец говорит с трудом, слова то и дело застревают в горле: «Учитывая ваше положение, миссис Макманн, Соединенные Штаты не воспользовались правом потребовать смертного приговора, предусмотренного в деле по столь серьезному, даже ужасному обвинению. Однако вы признаны виновной в одном из самых тяжких преступлений — если не в самом тяжком, — и поэтому суд приговаривает вас к пожизненному тюремному заключению без права на досрочное освобождение».
Бойс слышит сдавленные рыдания. Он оборачивается, видит слезы, ручьями текущие по щекам Бет, которая стоит рядом, в последний раз в жизни одетая в собственное платье, а не в тюремную робу. Видит судебных исполнителей, приближающихся со стальными наручниками и кандалами. Слышит, как судья Голландец, и сам с трудом сдерживающий чувства, говорит в заключение, что эта страшная трагедия не только унесла жизнь президента — она навсегда запятнала честь Соединенных Штатов и, что, наверно, самое прискорбное, отняла у еще не рожденного ребенка мать, которая теперь станет просто женщиной в оранжевой униформе по другую сторону толстого стекла. Дело закрыто, и да помилует нас всех Господь.