Страница 24 из 65
Они с Бойсом спокойно ужинали в столовой, закрытой для прочих постояльцев гостиницы «Джефферсон». После ужина Бойс собирался продолжить подготовку к завтрашнему допросу агента Секретной службы Бернама.
— Бойс, я…
Только это она и успела вымолвить, прежде чем залилась слезами.
— Что случилось? Эй, все идет хорошо. Мы отлично справляемся.
— Дело не в этом. — Бет громко высморкалась в одну из свежевыглаженных, накрахмаленных салфеток, принадлежащих гостинице «Джефферсон». — Ах, Бойс, мне очень жаль.
— Бет, это был несчастный случай.
Она оторвала взгляд от своего нового носового платка:
— Ты о чем?
Бойс наклонился вперед и прошептал:
— Ты же не хотела его убивать. — Он откинулся на спинку стула. — Впрочем, я вовсе не считал его лучшим из всех президентов.
Он подмигнул ей.
— О чем ты говоришь? — спросила Бет, внезапно перестав плакать.
— Жена номер два, итальянка, постоянно бросалась в меня разными предметами. Один раз она запустила в меня хрустальной пепельницей для сигар. Из Стьюбена. Не меньше пяти фунтов весом. Попади она, я бы здесь не сидел.
— Да не убивала я Кена.
Бойс посмотрел на нее. Эта женщина способна быстро взять себя в руки. У него уже были подобные клиенты. Чувство вины усиливается, пока не становится непреодолимым. Люди теряют самообладание, а потом, не успеешь протянуть им бумажный носовой платок, как они овладевают собой и снова принимаются отрицать свою вину.
— Не важно. — Он пожал плечами.
— «Не важно»?
— Я же твой адвокат. Если и есть на нашей планете люди, перед которыми ты должна оправдываться, то я самый неподходящий.
— Я пыталась сказать… что ни разу не попросила у тебя прощения. За то, что сделала. Тогда.
— Кое о чем я тебе никогда не рассказывал, — тихо сказал Бойс.
— Расскажи сейчас.
— Помнишь, в тот день ты пришла ко мне?
— И что же?
— Я как раз собирался сказать тебе, что разрываю нашу помолвку.
— Что?
— Я тогда влюбился.
Бет в замешательстве уставилась на него.
— Был один… парень.
Бет молча смотрела. Она не знала, что сказать.
— Он пробудил во мне нечто такое, о чем я и понятия не имел.
— Ты…
— Раньше он служил во флоте. Очень мужественный, сексуально агрессивный парень.
— Черт возьми, Бойс! Я же пыталась извиниться.
— Потом выяснилось, что он мне изменяет. С одной честолюбивой стервой.
Они поцеловались. Впервые за четверть века. И все же, как ни странно, ощущение было знакомое.
— Стоп! — сказал Бойс минут эдак через пять. Слава богу, не вошел никто из официантов. Заголовки в газетах! — Завтра я должен быть в суде.
Бет вздохнула:
— Я тоже.
Глава 15
Перекрестный допрос агента Секретной службы Вудроу — «Вуди» Бернама Бойс начал не на своем привычном месте прямо рядом со свидетелем, а издалека. Он стоял за своей кафедрой возле стола защиты.
— Вы хорошо меня слышите, агент Бернам?
— Да, сэр.
Агенту Бернаму было лет тридцать пять, и, как и подобает человеку его профессии, он сохранял отличную физическую форму.
— В Секретной службе вы на превосходном счету.
Агент Бернам был не так глуп, чтобы принять комплимент Бойса за чистую монету.
— Насколько я знаю, среди агентов Службы вам почти нет равных в стрельбе из револьвера.
— Мы все умеем обращаться с огнестрельным оружием. Таково требование.
— Ну-ну, не надо скромничать. Вы же член команды стрелков, которая уже три года подряд побеждает команду ФБР. Полагаю, для агента Уэпсона это больной вопрос.
Смех. Влонко взял на заметку тех присяжных, которые рассмеялись вместе со всеми.
— Наверно, для сохранения такого уровня мастерства нужно долго и упорно упражняться в стрельбе.
— Возражаю. Стрелковая подготовка агента Бернама к делу не относится.
— Ваша честь, я ручаюсь, что выбранная мною линия допроса имеет отношение к делу в большей степени, чем непрестанные возражения заместительницы генерального прокурора. Она так часто возражает, что я начинаю беспокоиться за ее кровяное давление.
— Отклоняется. Но переходите к сути дела, адвокат.
— Уже, ваша честь, уже. Вы часто ходите в тир, агент Бернам?
— Довольно регулярно.
— Будьте любезны, дайте суду определение термина «регулярно».
— Два раза в неделю.
— Браво. Дело мастера боится. Насколько я знаю, вы стреляете из шестизарядного револьвера «магнум-357», это верно? Все эти револьверы, особенно «магнум-357», — мощное личное оружие, не правда ли?
— Это довольно большие револьверы.
— «Магнум-357» производит шум в сто шестьдесят пять децибел. Я не ошибаюсь?
— Я надеваю защитные наушники.
— Хотелось бы надеяться. Звук чертовски громкий. Вы всегда надеваете защитные наушники во время стрельбы из личного оружия, агент Бернам?
— Возражаю.
— Ваша честь, если мисс Клинтик позволит, я сейчас дойду до сути.
— Трудно сказать с уверенностью, — ответил агент Бернам.
— Постарайтесь, сделайте суду одолжение.
— В большинстве случаев — несомненно. Да.
— У вас никогда не бывает звона в ушах, потери слуха?
— Возражаю. Ваша честь, это же не врачебный кабинет. Агент Бернам совершенно здоров. Он успешно прошел все медосмотры. Все это бессмысленно и оскорбительно.
Судья Голландец дважды качнулся на своем огромном стуле.
— Отклоняется. Отвечайте на вопрос, агент.
— Ничего существенного.
Бойс понизил голос:
— Никакой потери слуха?
— Прошу прощения?
Еще тише:
— Никакой потери слуха?
— Вы не могли бы повторить вопрос?
Бойс повысил голос почти до крика:
— Вы когда-нибудь страдали потерей слуха?
— Нет. Никогда.
— Гм. Как по-вашему, сколько выстрелов из огнестрельного оружия вы сделали за всю свою жизнь?
— Трудно сказать.
— Постарайтесь. Тысячи?
— Больше.
— Десятки тысяч?
— По меньшей мере.
— Сотни?
— Я…
— Неужели миллион?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Много.
— Правда ли, агент Бернам, что звук одного револьверного выстрела может надолго вызвать серьезное повреждение слуха?
— Возражаю. Свидетель не отоларинголог.
Клинтик была в ярости. Ее обыграли всухую, и она это понимала. Бойс умышленно не подавал никаких предварительных ходатайств, касающихся состояния слуха у агента Бернама. Об этом он не рассказывал даже Бет. Он почти ничего не рассказывал Бет о своей стратегии, потому что, зная Бет, не хотел тратить время на бесконечные споры с ней о том, каким образом он собирается выиграть дело.
— Я снимаю вопрос, ваша честь. Агент Бернам, вы дежурили в ту ночь, когда скончался президент…
— Возражаю.
— Ваша честь, это же издевательство.
— Отклоняется.
— Ваш пост находился за закрытой дверью в жилые помещения второго этажа, на верхней площадке парадной лестницы. Судя по данной схеме, — Бойс показал на увеличенный поэтажный план жилых помещений, — это примерно в семидесяти пяти-восьмидесяти футах от закрытой двери в президентскую спальню.
— Возражаю. Суд не располагает доказательствами того, что дверь в президентскую спальню была закрыта.
Совещание у барьера.
— Агент Бернам, даже если на время забыть о том, была ли закрыта дверь в президентскую спальню, вы все равно находились футах в восьмидесяти оттуда, за дверью, которая, по вашим же словам, была закрыта. И все же вы утверждаете…
— Возражаю.
— Принимается.
— Вы недвусмысленно заявляете, будто слышали спор, происходивший так далеко, что дело вполне могло быть в другом часовом поясе.
— Возражаю. Ваша честь!
— Предупреждаю вас, мистер Бейлор.
— Я снимаю риторическую фигуру, ваша честь. Виноват. Сила привычки. Агент Бернам, вы сказали, что слышали этот страшный шум, находясь почти в сотне футов оттуда. Совсем в другом конце здания. Что же вы слышали?