Страница 36 из 95
— Ну что, пацаны, — спросил Карл-Эрик на переднем сиденье, — довольны?
— Офигенно, — сказал Томми и закурил.
— Класс, — сказал Пео.
— Просто зашибись, — сказал Никлас.
— Вообще потрясающе, — сказал Буссе.
Наступило молчание.
— А что Хальгрен? — спросил Карл-Эрик.
Бьёрн моргнул:
— Еще бы! Так клево!
— По девчонке не скучаешь?
Томми ухмыльнулся.
Бьёрн отвел челку с глаз:
— Что?
Карл-Эрик явно веселился.
— Да по той девчонке в Каструпе?
— А, — отозвался Бьёрн.
— Как ее зовут-то?
— Ева.
И опять стало тихо, Бьёрн пристально смотрел в окно.
— Она твоя девушка? — спросил Пео.
Бьёрн сменил позу, он толком не знал, что ответить. Она его девушка? Нет. Хотя… В каком-то смысле да. В каком-то смысле она стала его девушкой, когда вдруг появилась с утра у парома. Если бы только не бросилась ему на шею в Каструпе, в тот самый момент, когда фотограф «Бильджурнала» поднимал камеру. Не вмешайся Карл-Эрик, фотография вышла бы уже в следующем номере. Ничего хорошего. Совершенно ничего хорошего.
— Да просто девушка, — сказал Бьёрн.
Томми снова ухмыльнулся.
— Ой-ой. — Он пихнул Пео в бок. — Просто девушка.
Пео ухмыльнулся в ответ:
— Значит, просто девушка.
Их улыбки явственно слышались и в голосе Карла-Эрика:
— А теперь тебя мама ждет, в отеле.
Замечательно. Они собираются и дальше развлекаться на его счет. Выпрямившись, он полез в карман куртки за сигаретами.
— Да. Ждет.
— И давно вы не виделись?
Год, две недели и четыре дня. Но этого сказать он не мог, только небрежно пожал плечами.
— Да с годик, — сказал он, — вроде бы.
И наклонился над зажигалкой, которую протянул ему Томми.
— Во сколько сегодня репетируем? — спросил он затем.
— В шесть, — сказал Карл-Эрик. — Но на месте надо быть не позднее полпятого. Так что имейте в виду.
Она сидела на темно-красном бархатном диване в фойе и встала в тот самый миг, когда он вошел, и какое-то мгновение стояла и только смотрела на него, а потом поспешно разгладила юбку рукой и улыбнулась неуверенной улыбкой. Он остановился и стоял так же неподвижно, стараясь приучить свои глаза к тому, что это Элси, — глаза, привыкшие, что перед ними Инес. Вообще-то теперь сестры были уже не настолько похожи. У Инес волосы были короткие и кудрявые, у Элси длинные и уложенные в прическу. Инес ходила в основном в чем-то цветастом, чем-то, что, возможно, было платьем, но, впрочем, с тем же успехом могло считаться домашним халатом — Бьёрн так никогда и не понял, в чем разница, — в то время как Элси была в узкой юбке и тонком джемпере с жакетом. Как девушка. У нее была даже золотая цепочка на шее. Он знал, что у Инес есть такая же, но что она надевает ее только по торжественным случаям. К тому же Инес была рядом, а Элси далеко. Нет. Он закрыл глаза и поправился. Это Элси рядом. А Инес далеко. В данный момент.
Он протянул вперед руки и улыбнулся. По-настоящему уверенная улыбка, по-настоящему уверенный жест. Вполне подходящий.
— Мать, — сказал он.
Она сделала шаг вперед и снова остановилась.
— Бьёрн.
Ее голос дрогнул, он скорее почувствовал, чем заметил, как замерли остальные парни и уставились на него, как они ловят каждую интонацию и движение. Теперь главное — удержать равновесие. Не казаться напряженным. Cool. [21]Вот правильное слово. Надо быть, что называется, cool.
Глаза у Элси блеснули, она устремилась к нему и нырнула в его распахнутые объятья, и в следующий миг он осознал, что вырос минимум на пять сантиметров с тех пор, как они виделись в последний раз. Тогда они были одного роста, а теперь он настолько выше, что ей пришлось чуть запрокинуть голову, чтобы посмотреть на него. Она тоже это заметила и, отступив на шаг, улыбнулась:
— Ты вырос!
Он улыбнулся в ответ:
— Не-а. Это ты усохла.
Это была правильная реплика, от нее мир снова пришел в движение и все опять стало реальным. Элси рассмеялась и сделала шаг назад, парни из группы рассмеялись следом, Бьёрн повернулся к ним, представляя им Элси, а тем временем Карл-Эрик сделал шаг навстречу и вытянулся в струнку.
— А это Карл-Эрик, — сказал Бьёрн. — Из звукозаписывающей компании.
— И твой продюсер, — сказал Карл-Эрик, поспешно поднося руку Элси к губам. Элси изумленно уставилась на него, а потом рассмеялась.
И был обед. Совместный обед. Карл-Эрик первым вошел в зал ресторана, остальные шествовали следом, Элси впереди, а Бьёрн позади всех. Это было большое помещение, и темное, с цветными стеклами в свинцовых оконных переплетах, темной мебелью и шелестящими белыми скатертями. Не самое подходящее для поп-группы, думал Бьёрн, пробираясь между двумя столами. Хотя это еще вопрос, как должен выглядеть ресторанный зал, подходящий для поп-группы. Бьёрн чуть пожал плечами, сам себе в ответ, а тем временем метрдотель остановился у круглого столика и чуть поклонился в адрес Карла-Эрика, который коротко кивнул в ответ — стол одобрен! — а потом повернулся к Элси и отодвинул стул. Она медлила, ища глазами Бьёрна, а потом смирилась и, опустив глаза, села. Никлас оказался слева от нее, Бьёрн увидел, как она глянула в его сторону, прежде чем посмотрела на него самого. Он снова чуть пожал плечами — что ж поделаешь! — прежде чем выдвинуть стул и тоже сесть. Она чуть шевельнула губами — а я надеялась на другое! — прежде чем склониться над меню, протянутым метрдотелем. Бьёрн отвел глаза.
Стало тихо, пока все ждали официанта. Очень тихо.
— Так вы служите во флоте? — сказал наконец Карл-Эрик.
Элси отпила глоток воды:
— Да.
— Я сам в молодости ходил в море.
Она повернулась к нему и попыталась улыбнуться:
— Правда? А куда вы ходили?
Карл-Эрик сморщил нос:
— По стокгольмским шхерам. В Ваксхольмском пароходстве.
Томми рассмеялся первым, а поскольку засмеялся Томми, то засмеялись Никлас, Пео и Буссе. Лицо у Элси стало изумленное, потом она тоже рассмеялась, но Бьёрн ограничился тем, что подпер подбородок руками и улыбнулся. У дверей он увидел репортера и фотографа из «Бильджурнала», оба растерянно переминались, словно не решались войти в зал. Матс, так зовут репортера. Такой крутой весь из себя, который то и дело краснеет. Всего на пару лет старше Бьёрна и тоже не бывал до этого в Лондоне. Похоже, и в ресторане-то вряд ли бывал. Вид такой, во всяком случае. Зато фотограф старше и искушеннее. Вот он наконец делает шаг через порог и направляется к ним, вспышка с тяжелым блоком питания на плече, в руках «Лейка». Матс, спотыкаясь, бредет следом, его щеки пылают. Это мог быть я, подумал Бьёрн. Я мог бы быть Матсом. Но я — не он. Я Бьёрн Хальгрен. Я стал Бьёрном Хальгреном.
Карл-Эрик умолк на полуслове и посмотрел на фотографа:
— О, Юнсон, мы вас что, забыли?
Фотограф не ответил, только поднял фотоаппарат и навел на Бьёрна, который тут же машинально поднял подбородок и чуть улыбнулся в камеру. Это будет хороший снимок. Бьёрн на всех снимках хорошо выходит. На них он куда лучше, чем в реальности.
— Нам нужен другой стол, — сказал Карл-Эрик. — Прессе тоже надо поесть.
Он махнул рукой официанту, который немедленно кинулся к метрдотелю, который, в свою очередь, примчался чуть не бегом. Другой столик? Ну разумеется. Неиспользованные салфетки вновь ложатся на стол, стулья отодвигаются, все встают и снова гуськом направляются в другой конец зала. Метрдотель встал возле стола побольше и поднял брови, Карл-Эрик опять кивнул. Принято.
На этот раз Элси села рядом с Бьёрном, так близко, что всем показалось совершенно естественно — они вместе будут сидеть по левую сторону от Карла-Эрика, а Матс и Юнсон разместятся от него справа.
Элси дождалась, пока застольная беседа наберет обороты, потом расстелила салфетку на коленях и, глядя в свой бокал с вином, спросила приглушенным голосом:
21
Невозмутимый, крутой (англ.).