Страница 42 из 56
Они лежали там некоторое время, их тела вздымались и опадали от тяжелого дыхания. Эви чувствовала, как он пульсирует, все еще находясь полностью внутри нее.
Спенсер поднял голову с изгиба ее шеи.
- Эви?
- М-м, - она потянулась, чтобы легонько коснуться кончиков его волос, пропуская шелковые пряди сквозь свои пальцы, боясь того, какими могут быть его следующие слова. Могли ли они обладать властью разрушить это.
Он понял? Узнал?
- Я причинил тебе боль?
Ее грудь сжалась, кожу болезненно покалывало, словно иголками. Он знает, что нарушил ее девственность?
- Н-нет.
- Обычно я не такой… неистовый, - он издал резкий звук горлом. - Я, определенно, никогда не представлял, что наш первый раз вместе будет таким… на полу погреба.
Вздох с дрожью пронесся сквозь нее. Он не знал.
Эви потянулась рукой к его щеке, наслаждаясь трением его кожи о ее пальцы, чувствуя одновременно облегчение и ужас. Потому что Спенсер не знал.
Маленькая часть ее желала, чтобы он понял. Тогда правда выйдет наружу. Хорошо это, или плохо, но между ними больше не было бы никаких уловок. Пока ее тайна остается скрытой, Спенсер не знает ее. Никогда не узнает. Заставляя его верить в иллюзию, она поступает ничем не лучше его отца.
- Это было идеально, - пробормотала она хриплым голосом и с горящими глазами. Идеально, насколько это было возможно.
Его голос проурчал низко и мощно:
- Действительно? Тогда будет не очень сложно произвести на тебя впечатление во второй раз. Кровать поможет в этом предприятии.
Спенсер поднялся и, потянув ее, поставил на ноги. Ее юбки упали вокруг ног с шорохом.
В темноте он помог ей привести в порядок одежду, застегивая пуговицы у нее на спине с умением, которое убедило Эви в его опыте в подобных делах. Ее ноги были слабыми, как желе, она покачнулась, но Спенсер поддержал ее. Голова Эви кружилась. Она сжала его руку для поддержки.
Он обвил ее рукой.
- Тебе нехорошо? - его голос резко прозвучал в ушах Эви.
- Просто немного кружится голова. У меня не было возможности позавтракать этим утром…
- Ты имеешь в виду, что не ела со вчерашнего дня? - потребовал он ответа.
Она кивнула, потом поняла, что Спенсер не мог видеть ее лица.
- Да.
Он выругался и подхватил ее на руки так, будто она совсем ничего не весила.
- Чертовски глупо, - пробормотал Спенсер.
- Прошу прощения? - требовательно спросила Эви. - Я не понимаю…
- Да я не про тебя. Себя, - проворчал он сердитым голосом, шагая по направлению к темным ступенькам. - Мне следовало подумать, прежде чем брать тебя здесь внизу, как опытную… - его голос стих с низким ворчанием.
- Возможно, я тоже имела к этому некоторое отношение, - вставила она, ее губы сухо сжались, пока он нес ее вверх по деревянным ступенькам с вызывающей дрожь силой. Эви погладила ладонью по его плечу. Его кожа была теплой и гладкой под ее рукой. Восхитительно обнаженной. - Ты забыл свою одежду.
Они миновали порог и ступили в приглушенный свет коридора.
Она моргнула из-за внезапного выхода из темноты и повернулась, чтобы посмотреть на лицо Спенсера, изучая мужественные углы и впадинки, глубоко посаженные глаза, совершенную лилию губ, будто видела его впервые. Эви провела пальцем по маленькой ямке у него на подбородке.
Она пожирала его взглядом, волосы Спенсера пришли в беспорядок от ее пальцев, яркие зеленые глаза с жадностью смотрят на нее. Так, как мужчина смотрит на женщину, которую он только что познал интимно.
- Я заберу ее позже.
Ее пальцы прошлись по его плечу, наслаждаясь выступающими мускулами.
- Ты собираешься пройти через весь дом полуодетым? Что, если кто-то увидит…
- Мы женаты, Эви. Они могут думать, что хотят. И последний раз, когда я проверял, я был хозяином этого дома.
Спенсер прошагал до конца коридора, пока не достиг лестницы для слуг. На пути наверх прошел мимо лакея. Пораженный, неоперившийся юнец прижался к стенке, отводя взгляд от очевидного беспорядка в их одежде. Эви спрятала свое залитое румянцем лицо на его груди, заикаясь от смеха, чувствуя себя легко, более счастливой, чем она была в течение многих лет.
Спенсер сделал это: заставил ее почувствовать себя молодой и свободной. Так, будто счастье не было чувством, которое достается лишь некоторым счастливцам. Это было то, что могло бы у нее быть. С ним.
- Мы организуем для тебя какую-нибудь свежую одежду, еду…
- Ванну?
- Конечно, - затем он повернул лицо и ткнулся носом в ее щеку, губами припав к ее шее.
Эви почувствовала трепет в животе от теплого давления его губ на ее коже, от его легкой фамильярности с ней. Она никогда не думала о возможности иметь подобное с мужчиной. И, определенно, никогда с мужем.
Эви обернулась, когда Спенсер прошел мимо двери в ее спальню.
- Куда ты меня…
- Я не вижу необходимости в том, чтобы ты теперь спала там, - его зеленый, ясный и испытующий взгляд встретился с ее. - А ты?
Жар пополз по ее щекам. Конечно, нет. Ее тело теперь принадлежало ему. Она свободно отдала ему себя.
- Нет, не вижу, - Эви больше не хотела спать одна. Она хотела Спенсера, хотела быть его женой во всех смыслах. Только одна вещь все еще стояла между ними. Одна вещь убила легкость, охватившую ее.
Эви спрятала лицо у него на шее, чтобы скрыть свой хмурый взгляд.
Внутри своей спальни он усадил ее на край широкой кровати. Она заставила себя оживиться, когда он посмотрел на нее этими своими завораживающими глазами.
Спенсер провел большим пальцем по ее щеке.
- Я недолго.
Она кивнула, затаив дыхание, наблюдая за тем, как он покидает комнату. Как только дверь со щелчком закрылась, она вскочила на ноги и была около тазика, намереваясь смыть малейшее доказательство своей девственности.
Ее руки тряслись, когда она наливала воду в фарфоровую миску. Эви сказала себе, что это просто из-за событий дня. Запертая в темноте, вынужденная встретиться лицом к лицу с тем давнишним страхом, а затем другим ее страхом: риском разоблачения, когда она отдала свое тело мужу.
Конечно, это не имеет ничего общего с тем фактом, что она влюбилась в своего мужа. Человека, который не захочет иметь с ней ничего общего, если узнает тайну, которую скрывает Эви. Она крепко зажмурила глаза. Кажется "если" больше уже не было вопросом.
Теперь вопрос стоял только "когда". Когда она скажет ему. Потому что он не будет принадлежать ей, пока Эви не сознается во лжи. Она больше не могла жить с этим между ними.
Не лги тем, кого любишь.
Довольно простое правило.
Эви могла только молиться, чтобы Спенсер понял и не судил ее слишком строго… чтобы не отнес ее к той же категории, что и своего отца.
Заказав для Эви ванну и поднос с ужином, Спенсер отправился завершить другое дело, которое требовало его внимания. После нескольких ударов в дверь Адары, он открыл ее и ступил внутрь пустой спальни. Не очень удивившись.
Мрачно улыбаясь, Спенсер двинулся вниз по коридору, продолжая стучать в спальни каждого из ее спутников. Поворачивая замки, он распахивал двери, не обращая внимания на возмущенные крики.
Очень немногие из гостей Адары спали в одиночестве. Они, спотыкаясь, выскакивали из своих комнат со словами негодования, в спешке завязывая свои халаты. Спенсер нашел Адару в последней спальне. В постели Грешама.
- Спенсер! - вскрикнула она, оборачивая покрывалом свои пышные формы. - Это не то, что ты думаешь!
Он выгнул бровь.
- У меня есть глаза, Адара. Твоя ошибка в том, что ты думаешь, что мне есть до этого дело.
Грешам явно расслабился от этого заявления. Он даже имел наглость подмигнуть.
- Твоего брата это тоже никогда не волновало…
- Я уверен в этом, - произнес Спенсер, с подчеркнутой медлительностью, представляя себе, что его распутный брат был слишком занят, гоняясь за юбками других женщин, чтобы беспокоиться о том, кто трахает его жену. Он послал пылкую благодарственную молитву, что Эви была совсем не похожа на этих людей, что она не знала ничего об отвратительных обычаях великосветского общества. Подобно ему, она, видимо, не имела особого желания часто посещать гостиные лондонского высшего общества.