Ангел тьмы

— Какой же ты гадкий человек, Тони! — в сердцах воскликнула я. — Клянусь, если бы только Трой не был таким чувствительным и ранимым, я непременно рассказала бы ему, что ты сделал с моей матерью. И он возненавидел бы тебя! Ты лишился бы единственного дорогого тебе человека!

Тони жалобно взглянул на меня:

— Умоляю, не забывай, что это убьет его! Трой живет одной лишь верой и надеждой! Он совершенно не такой, как ты и я, он не перенесет этого потрясения, он не боец.

— Не смей сравнивать меня с собой! — крикнула я.

Вместо ответа он потянулся еще за одним кусочком дыни.

— Обещай мне, Хевен, что ни слова не скажешь Джиллиан! — впиваясь в сладкую мякоть зубами, проговорил он.

Я молча встала из-за стола и направилась к двери.

— Ладно! — закричал Тони, брызжа слюной. Он вдруг потерял самообладание и схватил меня за руку с такой силой, что я развернулась и увидела, как его лицо, всегда такое приятное и миловидное, перекосилось от ярости. — Ступай к Трою! Отправляйся немедленно! Убей его! А покончив с ним, беги тотчас же к Джиллиан и уничтожь ее! А когда расправишься со всеми в этом доме, отправляйся к своему отцу и разрушь его жизнь! Испорти жизнь всем — Тому, Фанни, Кейту и Нашей Джейн! Ты жаждешь реванша, Хевен Ли Кастил! Я вижу это по твоим глазам, этим необыкновенным голубым глазам, которые говорят о том, что в тебе засел дьявол, а вовсе не ангел! Тебе меня не обмануть!

Я выбросила вперед руку, сжатую в кулак, метя ему в лицо, но он так неожиданно отпустил меня, что я потеряла равновесие и сама шлепнулась на пол. Быстро вскочив на ноги, я рванула вверх по ступеням с такой скоростью, что он и рта не успел раскрыть. Очутившись в своей спальне, бросилась ничком на кровать и разрыдалась.

В час дня, когда я снова пришла в коттедж, Трой встретил меня в мастерской. Выглядел он значительно лучше.

— Проходи, — с улыбкой поклонился он мне. — Я хочу сначала показать тебе новую железную дорогу, которую я только что закончил, а потом мы пообедаем.

Макет железной дороги занимал весь угол его мастерской. Это была искусно выполненная панорама железной дороги, огибающей горы и ныряющей в туннели, с железнодорожными вокзалами, со множеством включающихся и выключающихся огоньков, с миниатюрными поездами и пассажирами. Глядя на движущиеся по замкнутому маршруту вагончики этого крошечного «Восточного экспресса» (который то трогался с места, то набирал скорость, то вновь замирал у перрона, чтобы высадить и принять путешественников), я подумала, что Трой не случайно показывает мне все это.

Какую мысль хотел выразить создатель этих игрушечных составов, которые двигались по различным хитроумным маршрутам, но в конце концов прибывали на одну и ту же конечную станцию? Не так ли и все человечество все время куда-то спешит на разных поездах, достигая определенных высот и падая с них вниз, но все же проводя большую часть этого путешествия длиною в жизнь, неспешно скользя по равнине. Задумавшись, я закусила нижнюю губу и сжала пальцами лоб… Но тут взгляд мой случайно упал на одну из пассажирок — темноволосую девочку в голубом пальто и голубых ботиночках. Она чем-то напоминала меня, и я невольно улыбнулась. Поезда все же наполняют жизнь пассажиров какими-то острыми ощущениями и приключениями, хотя и не могут вырваться из замкнутого круга. На конечной станции из вагона вышла уже не девочка, а старушка в таком же голубом пальто и голубых ботинках. Я посмотрела на другой перрон, в начале маршрута, и увидела, что девочка в голубом пальтишке садится на другой поезд…

Да, Трой — настоящий мастер! Он не только делает замечательные игрушки, но и вкладывает в них скрытый смысл, свое ощущение мира и свои надежды. Меня охватило прежнее радостное возбуждение.

— Трой! Где ты, Трой! — закричала я. — Иди же ко мне, нам так много нужно обсудить!

Трой сидел возле открытого окна, обхватив руками колени и глядя застывшим взором куда-то вдаль. Все окна в его спальне были открыты настежь, и по комнате гулял сырой холодный ветер.

Встревоженная, подбежала я к нему и принялась трясти за плечи, пытаясь вывести из небытия, в которое он опять впал.

— Трой! — взывала я. — Трой, что с тобой?!

Но он продолжал смотреть прямо перед собой остекленевшим взглядом, словно бы не замечая ни меня, ни пронизывающего ветра, порывом которого даже сдуло настольную лампу на пол. Я бросилась опускать окна, что было довольно непросто сделать. Когда я укутывала Троя одеялами, он не пошевелился и не проронил ни слова.

Лицо его стало бледным и холодным, а пульс едва прощупывался. Я побежала к телефону и позвонила в особняк, но там никто не снимал трубку. Дрожащими руками я принялась листать телефонный справочник, пытаясь найти номер какой-нибудь ближайшей больницы, чтобы вызвать врача, но тут Трой громко чихнул.

— Трой! — кинулась я к нему. — Что ты делаешь? Ты хочешь убить себя?

Взгляд его оставался мутным и бессмысленным, но он все же тихим голосом произнес мое имя. Наконец он понял, что это я стою перед ним, и вцепился в меня, как утопающий за соломинку.

— Ты вернулась! О Боже, я думал, что ты уже никогда не вернешься! — воскликнул он, пряча лицо в мои разметавшиеся волосы.

— Ну конечно же я вернулась! — Я принялась покрывать его поцелуями. — Ты что, забыл, что я провела с тобой всю прошлую ночь? — кричала я, целуя его шею и руки. — Разве я не сказала, что непременно вернусь и мы обязательно поженимся? — поглаживала я его по спине и по плечам. — Прости, что я задержалась, но ведь теперь-то я все равно здесь, с тобой! Мы поженимся и заживем другой, новой жизнью! Мы превратим каждый наш день в праздник! — Я заметила, что Трой не слушает меня, и замолчала…

Мы оба разом чихнули, и я уложила Троя в постель, укрыв его одеялами, чтобы он согрелся и перестал дрожать. Я тоже изрядно озябла и решила, что лучше лечь и обнять его. На кухне позвякивали на сквозняке хрустальные подвески люстры, вторя мелодичному бою каминных часов. Поглаживая темные волосы Троя, взъерошенные ветром, я приговаривала:

— Все хорошо, любимый, ты просто впал в свой очередной транс. Все пройдет, ты поправишься…

— Хевен, — прохрипел Трой, сжимая меня в объятиях с неожиданной силой, — ты даже не представляешь, как я тебе благодарен. Я не в силах больше притворяться, что могу жениться на тебе или просто жить вместе с тобой. В твое отсутствие у меня появилась возможность все хорошенько обдумать. Мне только казалось, что я нормальный здоровый человек, во многом потому, что ты старалась внушить мне это. Но это не так! Я болен, и мне не суждено стать таким, как все. Я был уверен, что ты никогда уже не вернешься в этот дом, однажды вырвавшись из него в реальный мир. Хевен, здесь никогда не жили нормальные люди, в этом доме царят обман и притворство. Все мы — ты, я, Тони, Джиллиан и даже слуги — лишь следуем правилам игры, обязательным для обитателей этого заколдованного замка.

У меня снова заломило в висках.

— Каким правилам? Какой игры, Трой?

Он рассмеялся демоническим смехом, от которого у меня кровь застыла в жилах, и, сжимая меня в своих объятиях, вместе со мной перекатился с кровати на пол, после чего стал срывать с меня одежду и покрывать жаркими поцелуями.

— Надеюсь, что мы сделали ребенка! — воскликнул он, когда все уже произошло, и начал собирать с пола остатки моей порванной одежды. — Думаю, я не причинил тебе боль. Я не хочу причинять тебе боль, Хевен. Но мне хочется оставить после себя что-то настоящее, сделанное из моей плоти и крови. — Резко прижав меня к себе, он вдруг разрыдался, вздрагивая всем телом и издавая глубокие хриплые стоны.

Мне пришлось долго гладить его по спине и целовать, прежде чем он немного успокоился и мы наконец легли на кровать и укрылись от холода под одеялами. Тревожно прислушиваясь к его судорожным всхлипам, я вынуждена была признаться себе, что Трой слишком сложен для моего понимания. Поэтому мне ничего не оставалось, как принять его таким, какой он есть, и надеяться, что однажды он все-таки избавится от навязчивых мыслей о ранней смерти.