Берег Хаоса

– Двадцать семь.

Теперь понимаю её смущение: в самом деле, многовато. И конечно же, все эти разы она добавляла Потоку (а кроме того, и порченой воде) свои унылые переживания, которые становились всё злее и злее, пока, наконец, у магички не стало что-то получаться. Вылитая вода просочилась в землю, слилась со струями подземного течения, достигла озерца, в котором окончила свой бег и... Изменила русло Потока. Заставила его разделиться пополам, чтобы... Обойти. Обычно обходят те места, которые либо могут быть опасными, либо когда-то в прошлом были опасны, и память всё ещё жива. Какую версию принять в кенесальском случае?

Вода, посредством которой проводилось извлечение. Может ли она быть опасной? Никто и никогда не задавался этим вопросом: необходимо подробное и тщательное изучение, а на него у меня нет ни времени, ни сил, ни... желания, в общем-то, тоже нет. Значит, оставим предположение о затаившейся угрозе в покое и рассмотрим второе – о дурной памяти. Точнее, о следах дурных событий.

Поскольку Варита в своих действиях ничем поначалу не отличалась от всех прочих магиков, то бишь, брала силой то, что ей требовалось, а вода используется при извлечении в том числе и как средство для передачи приказа... Хм. Для того чтобы в точности передать приказ на некоторое расстояние, его сначала нужно распознать и запомнить. Есть! Вода ЗАПОМИНАЕТ. Пусть ненадолго, но все оттенки чувств и неосознанных стремлений, переплетённые с волей магика, остаются в памяти воды. Поток весьма чувствителен к течениям сей прозрачной жидкости: недаром, если в какой-либо местности имеется река, её струи и струи Силы почти всегда бегут по руслам похожей формы. Значит, встречая на своём пути некоторое количество воды, опустошённой извлечением, Поток находит в ней свидетельство собственных страданий и... Не удивительно, что стремится избежать даже самого малого напоминания о случившемся. Хаос Вечный и Нетленный! Неужели всё так просто и управлять Потоками может каждый маг-недоучка?

Вернувшись домой, я дождался Кайрена, чтобы без приветствий и прочих вежливостей сразу задать ему вопрос:

– Ты уже сдавал отчёт вьеру?

– Отчёт? – Карие глаза непонимающе застыли.

– Ну да, о происшествии в Кенесали. Сдавал?

– Нет.

– Точно?

– У меня пока провалов в памяти не наблюдается, – голос дознавателя прозвучал резче, чем обычно. – Что стряслось?

– Но ты его составил?

Кайрен подобрался, как гончая:

– Мне не нравятся твои вопросы. Чем они вызваны, признавайся!

– Сначала ответь. Очень тебя прошу!

– Я ничего не успел пока составить. Да и когда мне было заниматься отчётом? С этой кутерьмой вокруг принцессы...

– Слава богам!

Обрадованно плюхаюсь на кухонную скамейку. Дознаватель подходит к столу и упирается в него ладонями, нависая над деревянной поверхностью и заодно надо мной.

– В чём дело?

– Не сдавай его.

– Кого?

– Отчёт.

– Ну знаешь! Я, в конце концов, служу в управе и попросту не могу сказать вьеру: мол, простите великодушно, но ничего от меня не получите.

– Я не говорил «ничего». Напиши... что хочешь. Хоть о временном помешательстве девицы. Хоть о том, что на неё губительно действует парное молоко, которое она наверняка пьёт, и довольно часто. Пиши, что пожелаешь, только... Не вспоминай о Варите и моих словах. Ладно?

– Это ещё почему?

И что мне делать? Кайрен заучил все детали произошедших событий наизусть, не пропуская ни единого словечка: заставить его забыть – невозможно. Почти. Но я не хочу ни просить о помощи, ни вмешиваться в чужую волю самому. А раз так, придётся рискнуть и объяснить ВСЁ в надежде, что дознаватель останется верным самому себе и своему долгу сохранения безопасности Империи.

Я выдохнул, снова глубоко вдохнул и предложил:

– Присядь.

– Я-то присяду! – Грозно пообещал Кайрен, обосновываясь напротив меня. – Но пока не услышу внятных объяснений, с места не встану. И ты – тоже!

– Хорошо, хорошо, объяснения будут. Только прошу: ни одно из них не должно покинуть пределы этого дома. Ни одна душа не должна узнать то, о чём я расскажу. Ты можешь выполнить такое условие? Подумай хорошенько!

Дознаватель сузил глаза, поглядывая то на меня, то на собственные пальцы, поглаживающие испещрённую ножевыми порезами столешницу. Он и правда думал, может быть, серьёзнее, чем когда-либо раньше. Но победил не здравый рассудок, а азарт, жажда познания нового. Впрочем, я не сомневался в таком исходе, ожидал и немного побаивался его: любопытство, при всей своей пользе, способно принести и великие беды. Парень выбирал между спокойствием неведения и лихорадкой открытий. И о совершенном выборе я узнал за вдох до того, как услышал утвердительный ответ. Узнал по блеску глаз, выдававшему трепет сердца. Такой же, как и в моей груди, потому что если Кайрен жаждал узнать, то я жаждал рассказать. Хоть кому-нибудь. Пока ставшее понятным чудо не сожгло меня изнутри.

– Ты хоть чуть-чуть знаком с теорией Потоков?

– С твоих слов, – невольно улыбнулся Кайрен.

– Ну, это, несомненно, лучше, чем ничего! Можешь считать, повезло: не буду мучить тебя лишними знаниями. Так вот, не секрет, что заклинания магиков могут, не теряя своей силы и значения, перемещаться с одного места на другое в течении Потока, как плот – по реке. Собственно, они вовсю пользовались бы этим свойством, но, к счастью, не могут. По очень простой причине: Поток течёт туда, куда угодно ему, а не магику, следовательно, не принесёт заклинание в нужное место или к нужному человеку либо предмету. Понятно?

– Что тут непонятного? – Пожал плечами дознаватель. – Это как лес сплавлять: у одной пристани брёвна в воду спустил, у другой поймал. Но через берега они прыгать не будут!

– Именно. Строго определённый маршрут движения, а это не слишком удобно, верно? Особенно, когда нужно точно определять место воздействия заклинаний... Так вот, возможности магиков орудовать на большом удалении сильно ограничиваются, и это замечательно. Но, увы, сегодня выяснилось, что и к этому замку имеется ключ.

– Какой же? Не хочешь ли ты сказать...

– Можно менять русло Потока.

– То есть?

– По своему желанию его можно повернуть, куда угодно. И я знаю один простой способ, как это сделать. Очень простой и не требующий особенных затрат. Вообще ничего, кроме отходных остатков от извлечений не требующий. И доступный к исполнению любым магиком. ЛЮБЫМ, понимаешь? Даже самым слабеньким.

Кайрен сделал правильный вывод:

– Значит, магик может, если захочет, соорудить заклинание и отправить его аглис знает, на какое расстояние? И оно обязательно доберётся до места?

– Обязательно. Правда, чтобы проложить нужное русло, всё же придётся немного потрудиться, но это вовсе не невозможно, как считалось ранее. И останется совершенно незаметным. Надо всего лишь...

– Нет. Не рассказывай, – оборвал меня дознаватель. – Не хочу знать большего: довольно и того, что ты уже наговорил.

Понимаю. Это не страх, ни в коем разе. Это осторожность. В отличие от меня Кайрен слабо знает теорию и практику магической механики и искренне уверен, что любые сведения можно вытянуть из любого человека. На самом деле всё не совсем так, но... Именно искренняя вера и губит нас: пока мы сомневаемся, остаётся выход из тупика, но как только уверуем в собственную гибель, ничто уже не сможет нас спасти.

– Извини. Мне надо было... с кем-то поделиться.

– Да уж... – Дознаватель ожесточённо тёр виски. – Из твоих слов следует, что безопасность Империи находится под угрозой. Если любая оборона может быть прорвана... Мир рухнет.

– Угу. Но всё ещё хуже.

– Ещё?! – Карие глаза округлились. – Куда уж хуже-то!

– Заклинания это полбеды. В конце концов, чтобы их творить, необходимы знания и умения, потому что посылать по Потоку простенький приворот бессмысленно... – По мере того, как я доверял мысли словам, сам начинал понимать свои ошибки. – Или не бессмысленно: достаточно приворожить того, кого нужно, и... Ловишь суть?