Бегство Джейн

— Извини меня, — попросила она прощения, почувствовав, как бьется его сердце. Ее охватило сильнейшее желание прижаться к его сильному телу и никогда от него не отрываться.

— Какие тут могут быть извинения?

Джейн вернулась к двери, тщательно стараясь не смотреть в антикварное зеркало, чтобы случайно не увидеть свое отражение.

— Тебе не следует бояться зеркал, — немедленно отреагировал оказавшийся рядом Майкл. — Ты существуешьреально, и никакой ты не вампир.

Она пересекла холл и вошла в другую комнату, воображая, как вонзает свои острые зубы в шею неведомой ей жертвы, и представляя себе, как невинная кровь брызжет ей на платье.

— Это твой кабинет? — спросила она, стараясь сосредоточить внимание на тяжелом дубовом письменном столе у окна, зеленом кожаном диване у стены, на книжных полках, набитых медицинской литературой.

— Это мой домашний кабинет. В больнице есть еще один.

Джейн провела рукой по гладкой полированной поверхности стола. На нем гордо красовался новейший компьютер, глядя на нее пустым экраном. Экран напоминал абрис лица, которое предстояло заполнить живыми чертами; на клавиатуре были разбросаны листы бумаги. Еще на столе лежала толстая книга, заложенная серебряной шариковой ручкой.

— Над чем ты работаешь?

— Готовлю тезисы к медицинской конференции. Но это будет осенью. Вот, пытаюсь до этого времени привести в порядок свои мысли.

— А я помогу тебе тем, что не буду докучать своим присутствием.

— Как раз своим присутствием ты мне и поможешь.

Она постаралась поймать взглядом его отражение в экране компьютера.

— Ты всегда так мил?

Его отражение исчезло с экрана. Она почувствовала, как он взял ее за руку, повернулась к нему и увидела, что он стоит рядом с ней и… смотрит на лужайку перед домом Бишопов.

— Ой, посмотри! Она ухитрилась загнать его домой.

Джейн повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кэрол заталкивает в дверь старика и собаку и захлопывает за ними дверь. Ее великовозрастные дети, стоя на дорожке, просто умирали со смеху.

— Я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

— На какой вопрос?

— Ты всегда так мил? — повторила она и стала ждать ответа.

— Бывают моменты. — Его лицо расплылось в улыбке.

— Такое впечатление, что подобные моменты бывают довольно часто.

— С тобой мне нетрудно быть милым.

— Надеюсь, что это правда.

— Почему ты сомневаешься?

Она притворилась, что внимательно следит, как Эндрю и Селина, оправившись от смеха, убегают со двора на улицу.

— Где комната Эмили? — спросила она, когда соседские дети исчезли за углом.

— Рядом с нашей.

Она последовала за ним через холл, мимо весело разукрашенной в желтые и белые цвета ванной к двум комнатам, расположенным слева от лестницы.

— Мы нанимали декоратора? — спросила она, пораженная тем тонким вкусом, с каким был отделан дом и подобраны краски и детали интерьера.

— У нас работал великий декоратор, — подтвердил он. — Его имя — Джейн Уиттекер.

Джейн улыбнулась от гордости за хорошо сделанную работу, хотя и не помнила, как она ее делала.

— Вот комната Эмили, — сказал он, пропустил ее вперед, а сам остался в холле.

— Прекрасная комната для маленькой девочки. Должно быть, она очень любит свое гнездышко.

Джейн буквально на лету впитывала в себя детали убранства: белые обои в голубой и зеленый цветочек; медную кровать, застеленную белым покрывалом; корзинку для грязного белья в виде кенгуру — белье складывали в сумку на животе игрушки. Везде мягкие игрушки и куклы; маленькие столики и стульчики у окна. На полу лежал такой же, как и в других помещениях дома, светло-зеленый пушистый палас. На противоположной от кровати стене между зелеными и голубыми цветами висели репродукции великих импрессионистов — Моне, Ренуара, Дега.

— А это наша комната. — Майкл так ненавязчиво вел ее по дому, что она даже не заметила, когда они успели перейти в их спальню.

Джейн робко вошла в комнату, стараясь держаться подальше от мужчины, с которым она в течение последних одиннадцати лет делила постель. Комната была выдержана в спокойных лиловых и зеленых тонах. В центре спальни стояла прямо-таки королевская кровать под балдахином. Одна стена представляла собой сплошное окно, противоположная состояла из стенных шкафов с зеркальными дверцами. В зеркалах отражался их двор. Впечатление было такое, что он является продолжением спальни. Создавалась иллюзия ничем не ограниченного пространства, беспредельного простора.

Джейн поняла, что находиться в этой комнате и не видеть своего отражения в зеркалах просто невозможно. Она старалась сосредоточить внимание на литографии Шагала, которая висела напротив кровати, но ее взгляд помимо воли возвращался к зеркалам.

— Что ты там увидела? — заволновался Майкл. От его голоса Джейн вздрогнула.

— Маленькую испуганную девчонку, — ответила Джейн, пытаясь осмыслить свое отражение. Поняв тщетность своих усилий, она сдалась и пооткрывала дверцы стенных шкафов, одним махом раз и навсегда избавившись от вида многочисленных зеркал и своего отражения в них.

Зато теперь она увидела свою одежду, которую носила в прошлой жизни. Она столь тщательно рассматривала содержимое стенного шкафа, словно там были некие раритеты — драгоценные свидетели давно прошедшей эпохи. Она вертела в руках изделия, пытаясь прочитать на этикетках какие-нибудь, пусть мимолетные, сведения о своей истории. Там находилось примерно полдюжины платьев, около дюжины блузок и бесчисленное количество юбок и слаксов. Некоторые вещи были очень стильными, другие больше подошли бы девушке-подростку, чем женщине за тридцать. Кажется, для покупок она не всегда выбирала удачные дни.

Встроенные в стенку ящики отделяли ее шкафчик от шкафа мужа. Она по очереди открыла все ящики, внимательно разглядывая атласное и шелковое белье, восхищаясь замысловатым кружевом лифчиков и трусиков. Поймав на себе пристальный взгляд Майкла, Джейн, чтобы он не догадался, что она делает, бессознательно спрятала черные ажурные пояса и чулки в дальний угол ящика. «Неужели она когда-то носила эти вещи?» — думала она, чувствуя, что краснеет. Когда она обнаружила себя бредущей по улицам Бостона, на ней были колготки. Может быть, пояс и чулки она предпочитала в интимной обстановке спальни? А может, это Майкл их предпочитал?

Она опустила глаза к полу, насчитала там двенадцать пар туфель и только после этого рискнула встретиться взглядом с мужем.

— Оказывается, у меня много красивых вещей, — сказала она.

— Да, естественно, — согласился он, — но я не узнаю вещей, которые надеты на тебе сейчас.

Джейн посмотрела на одежду, купленную в то утро.

— Я тоже их не узнаю, — проговорила она, и он рассмеялся.

— Ты устала?

Она кивнула. Ей отчаянно хотелось забраться в постель, правда, она не разобралась, нужно ли ей было, чтобы Майкл разделил с ней ложе.

— Не беспокойся, Джейн. — Он снова проник в ее душу и прочитал смятенные мысли. — Я буду спать в комнате для гостей, пока ты сама не позовешь меня.

— В гостевой комнате могу спать я, — быстро предложила она.

— Нет, — веско возразил он. — Это твоя комната.

— Наша комната, — поправила она его.

— Так будет. Я в это верю.

Он достал с вешалки длинную белую хлопчатобумажную ночную рубашку и осторожно бросил ее на кровать.

— Это твоя любимая ночная рубашка. Почему бы тебе не переодеться? Ванная комната прямо за дверью. — Он указал за изломанную линию открытых стенных шкафов. — Пока ты будешь переодеваться, я спущусь вниз и приготовлю нам чай.

Он вышел, прежде чем она успела ответить. Как это мило с его стороны.

Джейн не спеша улеглась на кровать, одной рукой взялась за стойку в ногах постели, другую руку положила на белую ночную рубашку, лежащую рядом с ней. Она стала внимательно ее рассматривать. Ей было очень интересно, как можно, одеваясь в эротичные черные пояса и ажурные чулки, покупать такие стерильные вещи для девственниц, вроде вот этакого монстра. Ее любимая рубашка, надо же такое придумать!