Прямо к цели

Несмотря на мои дурные предчувствия, жить с Дафни в одной квартире было чудесно. Хотя она не проявляла большого интереса к моей университетской жизни, поскольку была всецело поглощена охотой на лис и гвардейских офицеров, ей всегда хватало здравого смысла по любому поводу, даже в отношении неубывающей вереницы достойных молодых людей у парадного входа на Челси 97.

Она относилась ко всем им с одинаковым презрением, поведав мне, что ее единственный избранник все еще находится на Западном фронте, ни разу не упомянув, однако, его имени в моем присутствии.

Как только у меня появлялась возможность оторваться от своих учебников, она тут же снабжала меня одним из своих молодых офицеров, в сопровождении которого я отправлялась на концерт, спектакль, а иногда даже на танцы в полк. Не проявляя интереса к тому, что происходило в университете, она, тем не менее, часто спрашивала об Ист-энде и, похоже, была очарована моими рассказами о Чарли Трумпере и его лотке.

Так могло бы продолжаться до бесконечности, если бы однажды мне не попал в руки номер «Кенсингтон ньюс» — газеты, которую Дафни купила, чтобы посмотреть, что идет в соседнем кинотеатре.

Пролистывая страницы в пятницу вечером, я обратила внимание на одно объявление. Внимательно прочитав текст, чтобы убедиться, что речь идет именно о том магазине, о котором я думаю, я сложила газету и пошла взглянуть на него своими глазами. На Челси-террас мне вскоре попалась на глаза вывеска в витрине местного зеленщика. Я, должно быть, ходила мимо нее уже несколько дней, не замечая слов: «Продается. Обращаться к Джону Д. Вуду по адресу: Лондон В1, Маунт-стрит, 6».

Памятуя о том, что Чарли всегда интересовался, какими были цены в Челси по сравнению с Уайтчапелем, я решила выяснить это для него.

Следующим утром, поговорив предварительно с нашим местным почтальоном, — мистер Бэйлз всегда был в курсе всего, что происходит в Челси, и был только рад поделиться своей осведомленностью с каждым, кто не знал, куда деть время, — я объявилась в конторе Джона Д. Вуда на Маунт-стрит. Некоторое время я стояла у стойки и никто не обращал на меня внимания, но в конце концов один из четырех служащих подошел ко мне и, представившись Палмером, спросил, чем может помочь.

При ближайшем рассмотрении меня охватило сомнение, способен ли он вообще помочь кому-либо. Ему было около семнадцати лет, и он выглядел таким худым и бледным, что мог упасть от малейшего дуновения ветра.

— Мне бы хотелось узнать некоторые подробности, касающиеся номера 147 по Челси-террас, — сказала я.

Вопрос одновременно удивил и сбил его с толку.

— Номер 147 по Челси-террас?

— Номер 147 по Челси-террас.

— Извините, мадам, пожалуйста, — произнес он и направился к шкафу с делами, насмешливо пожав плечами, когда проходил мимо одного из коллег. Я могла видеть, как он водил пальцем по бумагам, прежде чем вернулся к стойке с одним-единственным листом в руках. Не предложив мне войти или хотя бы сесть на стул, он положил листок на стойку и стал сосредоточенно изучать его.

— Магазин зеленщика, — проговорил он наконец.

— Да.

— Фасад магазина, — утомленным голосом начал давать пояснения юноша, — составляет двадцать два фута. Сам магазин имеет площадь немногим менее тысячи квадратных футов, включая небольшую квартиру на втором этаже, окна которой выходят в парк.

— В какой парк? — спросила я, не будучи уверенной, что мы говорим об одном и том же магазине.

— Принцесс-гарден, мадам.

— Клочок лужайки величиной в несколько футов вы называете парком, — озадаченно произнесла я и поняла, что он никогда не был на Челси-террас.

— Недвижимость с безусловным правом собственности, — продолжал он, не удостоив меня ответом, но и не наваливаясь больше на стойку. — Владелец обязуется освободить помещение в течение тридцати дней с момента подписания контракта.

— Какую цену владелец запрашивает за свою собственность? — спросила я, все больше и больше раздражаясь от его откровенно высокомерного отношения к себе.

— Наш клиент, миссис Чэпман… — начал он.

— Жена матроса Чэпмана с военного корабля «Боксер», — продолжила я, — погибшего в бою 8 февраля 1918 года и оставившего дочь в возрасте семи лет и сына в возрасте пяти.

Лицо Палмера еще сильнее побледнело.

— Мне известно также, что миссис Чэпман страдает артритом, из-за которого она едва может подняться по немногочисленным ступенькам в свою квартиру, — добавила я в назидание.

Теперь он был по-настоящему сбит с толку.

— Да, да, — только и услышала я от него.

— Так сколько же миссис Чэпман надеется выручить за свою недвижимость? — настаивала я. К этому времени коллеги Палмера побросали свои дела и прислушивались к нашему разговору.

— За указанную недвижимость с безусловным правом собственности запрашивается полторы сотни гиней, — заявил служащий, не поднимая глаз от описи.

— Полторы сотни гиней, — повторила я насмешливо, не имея при этом никакого представления о реальной стоимости магазина. — Она, наверное, живет на другой планете. Разве ей не известно, что идет война? Предложите ей сотню, мистер Палмер, и больше не беспокойте меня, если она захочет хоть на один пенни больше.

— Гиней? — спросил он с надеждой.

— Фунтов, — ответила я, записывая свою фамилию и адрес на обороте бланка и оставляя его лежать на стойке.

Мистер Палмер, похоже было, лишился дара речи и остался стоять с широко раскрытым ртом, когда я уходила из конторы.

Назад я возвращалась в полной уверенности, что не смогу приобрести магазин на Челси-террас. В любом случае у меня не будет сотни фунтов или хотя бы около того. На счете в банке у меня лежало немногим более сорока фунтов. Никаких новых поступлений не предвиделось. Но безвыходность ситуации делала меня до глупости упрямой. Впрочем, опасаться мне было нечего, так как я решила, что миссис Чэпман вряд ли примет мое оскорбительное предложение.

Миссис Чэпман приняла мое предложение на следующее утро. Совершенно не представляя себе последствий, я в тот же день внесла десять фунтов. При этом Палмер объяснил мне, что деньги не будут возвращены, если я в течение тридцати дней не выплачу полную стоимость покупки.

— Это не будет проблемой, — заявила я с бравадой, хотя не представляла себе, как сведу баланс наличности.

На протяжении следующих двадцати семи дней я обращалась в каждому, кого знала, начиная со строительного общества и кончая своими далекими тетками и однокурсниками, но никто из них не проявил ни малейшей заинтересованности в том, чтобы поддержать молодую недоучившуюся женщину в ее стремлении приобрести магазин «Фрукты и овощи», ссудив ей шестьдесят фунтов.

— Но это же прекрасное вложение денег, — пыталась я объяснять каждому, кто слушал. — Более того, в это дело вступит Чарли Трумпер, а он, как известно, лучший зеленщик, каких только видел Ист-энд. — Продвинуться дальше этого момента в своей речи мне, как правило, не удавалось, поскольку любопытство на лице моего собеседника тут же сменялось выражением вежливого безразличия.

Через неделю я пришла к выводу, что Чарли Трумперу не понравится, что я пожертвовала десятью фунтами наших денег — шестью его и четырьмя своими, — лишь для того чтобы удовлетворить свое женское тщеславие. Я решила, что лучше сама лишусь шести фунтов, чем признаюсь ему в таком глупом поступке.

— Но почему ты не поговорила со своей матерью или теткой, прежде чем бросаться очертя голову в нечто подобное? — поинтересовалась Дафни на двадцать шестой день. — Они показались мне весьма рассудительными женщинами.

— Нет уж, спасибо, — не сдержалась я. — И к тому же я не уверена, что у них найдутся шестьдесят фунтов на двоих. Даже если бы они у них были, я не думаю, что им захотелось бы вложить хоть пенни в дело Чарли Трумпера.

В конце месяца я притащилась в контору Джона Д. Вуда, чтобы сообщить, что девяносто фунтов от меня не поступят и что они вновь могут выставлять магазин на продажу. Мне уже мерещилась ухмылка на лице Палмера, означающая: «Я так и знал».