Страница 135 из 165
— Скоро ли они придут?
— Не знаю.
— Я подожду.
— Вы не можете здесь ждать.
— Почему?
— Потому что так приказано.
— Это приказание не для меня.
— Для вас так же, как и для всех.
— Вы думаете?
Плантад вынул карточку инспектора, и чиновник в одну минуту превратился в воплощенную любезность, поспешно вскочил и предложил ему стул.
— Господин комиссар и его секретарь ушли полчаса назад, чтобы констатировать самоубийство, совершенное в пяти километрах отсюда, и я не знаю, когда они вернутся.
— Я подожду.
Плантад сел, вынул карандаш и на чистой странице записной книжки написал следующие заметки:
« Баньоле. Дело фиакра номер 13.
Первое. Видел Сервана; получил сведения относительно мнимого Проспера Гоше, выдававшего себя за химика и снявшего дом на холме патронного завода за сорок восемь часов до пожара. Этот Проспер Гоше замечателен нервными конвульсиями левой стороны лица, как у Тефера, бывшего полицейского инспектора. Наблюдать за Тефером, поведение которого крайне подозрительно.
Второе. Слуги Проспера Гоше, по всей вероятности, Дюбье и Термонд, фальшивомонетчики, бежавшие из центральной тюрьмы в Клерво и похитившие фиакр номер 13. Не забыть, что Теферу было поручено арестовать этих людей, которые, по его словам, выскользнули у него из рук не менее подозрительным образом, как и все остальное.
Третье. В поле, недалеко от сгоревшего дома, найдена монета в пять франков 1844 года, доказывающая, по моему мнению, присутствие Дюбье и Термонда на месте преступления.
Четвертое. Двое незнакомцев приличной наружности искали в Баньоле следы молодой женщины, похищенной в фиакре номер 13 часа за два до пожара. Они предполагают преступление. Искать этих незнакомцев».
Подумав несколько мгновений, Плантад написал:
« Пятое…»
Был час пополудни, когда Этьен и Рене подъезжали к госпиталю Святого Антуана.
Перед госпиталем уже минут двадцать стояла телега, какими пользуются огородники. Покрывало из серого полотна не позволяло видеть, что внутри.
Хозяин телеги прохаживался по тротуару в синей блузе, почти новой, и шапке, надвинутой на уши. Увидев Этьена и Рене, он поспешно пошел им навстречу.
Они не узнали бы Пьера Лорио, не будь предупреждены, до такой степени изменилась его внешность.
— Телега здесь, — сказал он протяжным голосом. — Вы видите, буржуа, что я аккуратен.
— Погодите, — ответил доктор, — я получу разрешение ввезти вашу телегу во двор.
— Вы не видели ничего подозрительного? — шепотом спросил Рене.
— Ничего. Идите вперед и делайте все скорее.
Волнение Этьена и механика слегка улеглось. Они знали, что Берта жива, но в каком состоянии суждено им было найти ее?
Когда они пришли в контору, чиновник объявил, что он уже заявил об их желании взять больную.
— Никто не может оспаривать у вас этого права, — сказал он. — Но доктор, который лечит молодую женщину, не скрыл от меня, что ее положение настолько серьезно, что переезд может повредить ей…
У Этьена сердце перестало биться.
— Впрочем, — продолжал чиновник, — дежурный помощник должен сказать вам все по этому поводу.
Затем, повернувшись к своему помощнику, прибавил:
— Отведите господ к дежурному доктору, и затем, господа, я попрошу вас сообщить мне, на что вы решитесь, так как нужно исполнить некоторые формальности.
Когда молодые люди пришли к дежурному доктору, тот встал им навстречу.
— Вы, вероятно, явились за больной?
— Да, за больной, которая лежит в зале Святой Анны, — ответил Рене.
— Я отведу вас к ней и, хотя вы не доктора, вы убедитесь собственными глазами, что ваше желание почти невозможно исполнить.
— Разве ей так худо? — едва слышно прошептал Этьен.
— Самое большее, если она узнает вас. Идемте, господа.
Молодые люди обменялись огорченными взглядами и последовали за своим проводником.
Когда они вошли в зал, у Берты глаза были закрыты, и она, казалось, спала.
Этьен и Рене подошли к ней, едва дыша.
Лицо Берты страшно похудело, и темные круги залегли под глазами.
Этьен, подавив волнение, тихо спросил:
— У нее что-нибудь сломано?
— Нет, но вследствие сильного потрясения произошло внутреннее кровоизлияние. Кроме того, у нее временно парализованы голосовые связки. Бедная девушка не может произнести ни слова.
— Однако она чувствует себя лучше?
— Да, в настоящее время опасность для жизни миновала.
Берта сделала слабое движение, но глаза ее по-прежнему были закрыты.
— Вы позволите мне разбудить ее? — спросил Рене.
— Я не вижу тут ничего неудобного. Вы должны знать, в каком она состоянии.
Рене, наклонившись к Берте, два раза произнес ее имя.
Знакомый голос произвел на девушку неожиданное впечатление: она быстро открыла глаза и, к величайшему удивлению доктора, слегка приподнялась, глядя на посетителей. Ее глаза засверкали, и легкий румянец выступил на щеках.
Казалось, что туман, застилавший ее сознание, вдруг рассеялся.
— Рене… — тихо прошептала она.
— Да, это я, и я не один.
Он взял Берту за руку и заставил ее повернуться в сторону Этьена.
При виде любимого Берта вздрогнула, и обильные слезы потекли по ее щекам.
Она протянула к жениху свои похудевшие руки, прошептала несколько несвязных слов, затем, измученная усталостью, опустила голову на подушку.
— Ничего, — вскричал Этьен, — кризис вызван радостью!
— Это спасение для больной, — сказал доктор, — она узнала вас, господа, и заговорила. Ваше появление сделало чудо.
— Поэтому, — сказал Этьен, — мы еще больше хотим взять ее.
— После того, что я видел, у меня нет никаких серьезных возражений.
— Дорогая моя, — продолжал Этьен, — мы приехали за вами.
Берта едва слышно прошептала:
— Да… Да… Да…
— Но теперь успокойтесь и не старайтесь говорить. Вы должны избегать усталости. — И затем обратился к дежурному: — Будьте так добры, отдайте приказание.
— Сейчас.
Дежурный сделал знак сиделке.
— Принесите платье больной, — сказал он. — И скажите двум сторожам, чтобы они были готовы.
Сиделка поспешно ушла.
— У вас есть экипаж?
— Да.
— Какого рода?
— Деревенская телега на ремнях, в которую положены матрасы.
— Надо принести один из них сюда и, положив его на носилки, перенести больную. Идите за мной.
И они прошли в контору больницы.
— Как зовут молодую женщину? — спросил чиновник Рене.
— Элиза Дюшмен.
— Сколько ей лет?
— Двадцать два.
— Чем она занимается?
— Портниха.
— Где живет?
— На улице Делатур, в Пасси, номер 27.
— Замужняя?
— Девушка.
— Ваша родственница?
— Моя двоюродная сестра.
— Как ваше имя?
— Дюшмен, так же, как и ее. Я живу вместе с нею.
— Ее падение случайно?
— Да. Она ходила в Монтрейль к приятельнице, вероятно, сбилась с дороги и упала в трещину каменоломни и только чудом осталась жива.
— Бедная девушка! Вы, без сомнения, отвезете ее домой?
— Да.
— Это все. Теперь можете идти.
Оба приятеля поблагодарили чиновника и отправились переносить Берту в телегу Пьера Лорио, который уже ждал их у дверей.
Через пять минут больная спокойно лежала в телеге, тщательно укрытая.
— Куда прикажете ехать? — шепотом спросил Пьер.
— На Университетскую улицу, — тем же тоном ответил Этьен.
— Номер?…
— Я не помню, но так как вы поедете очень тихо, то мы пойдем с вами пешком и остановим, где надо.
— Хорошо, понимаю.
Пьер Лорио уселся спереди, и шествие тронулось в путь.
Переезд был очень долог, и было уже около четырех часов, когда телега остановилась перед маленьким павильоном сенатора.
Взглянув на ворота, Пьер вздрогнул.