Страница 57 из 70
Оставшиеся дрались с яростью. Люди Деция, рассредоточенные на участке от Северных ворот до башни Константина, стреляли из луков и гастрафетов, больше подходящих неумелым ополченцам, швыряли вниз камни, орудовали заранее приготовленными рогатками, переворачивая штурмовые лестницы. На взгляд Деция держались они неплохо — все эти крестьяне, ремесленники, торговцы, городские гуляки, превратившиеся теперь в солдат и защитников своего города. Уже в пяти местах завязывалась рукопашная схватка, но всякий раз готов сбрасывали вниз. Каждый раз, как приходилось браться за меч или стрела свистела слишком близко, у Деция сердце кровью обливалось. Боялся не за себя, за Камилла. Все-таки единственный сын, а это лишь его второй бой.
Воспользовавшись краткой передышкой, Деций утер пот и копоть со лба и огляделся вокруг. От воплей десятков тысяч людей и лязга оружия закладывало уши. Позади в городе полыхали пожары, среди них метались какие-то тени. Под руководством немногочисленных пожарных команд, остававшиеся там старики, женщины, дети, рабы передавали по цепочкам ведра с водой, пытаясь погасить пламя. Там шло свое сражение, сражение с огнем, со своими жертвами, трусами и героями, сражение, невидимое защитникам стен. Под стеной и в поле колыхалось людское море.
Деций исподлобья поглядел на осадные башни. Вот где главная опасность! Они ползли медленно, но были уже в полустадии от стены. Каждую башню тащила упряжка волов. Деций видел, что на его участок нацеливаются сразу две из них, каждая выше стены почти на два десятка локтей. Дальше в поле, освещенном отблесками пожара, угадывались силуэты еще восьми этих чудищ. Если они доберутся до стен…
— Всем лучникам — стрелять по волам! — закричал он, стараясь перекрыть шум битвы. — Все — по волам!
Его слова заглушил страшный грохот. Удачный выстрел баллисты обрушил изрядный кусок башни Константина, и тут же, словно в ответ, снаряд катапульты, пущенный со стены, угодил в одну из осадных башен, там, вдалеке. С ужасным треском башня накренилась и рухнула внутрь себя, похоронив под собой десятки солдат. Бойцы на стене разразились ликующим криком, Деций тоже не удержался, выбросив сжатый кулак в приветственном жесте. Командующий там офицер, как и он, увидел исходящую от башен опасность. Впрочем, радоваться было некогда, у него свой участок стены, за который он отвечает.
— Бить по волам! — приказывал он, пробегая по стене. — Остановить их! Остановить!
Со стены густо полетели стрелы, и вскоре утыканные ими волы взревели от нестерпимой боли. Вот один из них пал на колени, за ним другой. Видя замысел римлян, готы пытались прикрыть их щитами, но стрелы все равно доставали волов, вонзаясь в спины. Теперь все решала живучесть этих огромных животных. Фут за футом они шли вперед, из последних сил таща огромную башню. И все же одну упряжку лучникам удалось остановить. Башня замерла в двух версах от стены, и сдвинуть ее дальше не было никакой возможности. Со второй башней так удачно не получилось. Готы выстроили вокруг ее упряжки что-то вроде черепахи, а поверх набросали толстые кожи. Одновременно они пошли в новую атаку на стену, вынуждая римлян вместо луков взяться за мечи и копья. Несмотря на все старания защитников, башня неумолимо продвигалась вперед.
— Сейчас будет… Сейчас будет… — бормотал могучий франк, нетерпеливо сжимая пальцы на рукояти своего топора.
Он стоял рядом с Децием прямо против приближающейся башни, не отрывая взгляда от ее поднятого перекидного моста. Вокруг центуриона сплотились лучшие бойцы отряда, тут же, прикрываясь щитом, стоял Камилл. Деций одобрительно кивнул головой, увидев в глазах сына лишь непреклонную решимость.
«А это еще кто?! Неужто, тот самый мальчишка-стражник?! Надо же, как оно…»
— Эй, ты! Беги к Публию. Скажи — еще три десятка в башню! Лучших людей! Сейчас здесь будет жарко…
Заскрипели цепи, и мост с грохотом рухнул на парапет. Подпрыгнул и замер, дрожа. И тотчас по нему с ревом размахивая топорами бросились варвары. Звериные черепа на шлемах, страшные железные маски на лицах, круглые размалеванные щиты. «Саксы!»
— За Арелат! — выкрикнул Деций, вскинув меч.
— За Арела-а-а-т! — откликнулись его воины, устремляясь вперед.
В этот момент Северные ворота содрогнулись под первым ударом тарана.
Квинт Авлий сильно переживал из-за доставшегося ему поста у башни Юноны на северной стене, прямо напротив Терм Константина. Как сын сенатора, он мог бы и не идти в ополчение, но в свои семнадцать лет Квинт грезил подвигами и, несмотря на уговоры отца, вступил в армию. Он был горд, получив оружие и доспехи и полон решимости с честью выполнить долг солдата, с нетерпением ожидая первой битвы. Но ему не повезло, и теперь Квинт думал, что во всем виноват отец. Наверняка это он, пользуясь своими связями, добился, чтобы его сыну назначили самый безопасный пост.
В самом деле, здесь, в излучине Родана, отвесный берег поднимался над водой на тридцать футов, и прямо над обрывом возносились вверх мощные стены и башни. Квинт должен был наблюдать за рекой и, если бы готы, вопреки здравому смыслу, рискнули бы переплыть Родан и попытаться влезть на стену, подать сигнал. Тогда хватило бы всего нескольких десятков, чтобы отразить эту безумную попытку. Сам префект, руководивший обороной Арелата, считал атаку здесь невозможной и потому оставил тут всего несколько часовых — люди нужны были там, где произойдет настоящий штурм.
Квинт уже давно не следил за рекой. Он жадно всматривался в ту сторону, где полыхало зарево. Оттуда до него доносился шум битвы, от которого все внутри сжималось. Ну почему, почему он не там?! У Южных и Северных врат идет бой, готы штурмуют стены, его друзья наверняка там, сражаются за Арелат, покрывая себя великой славой. И, когда готы будут отбиты, станут рассказывать, как они бились, и девушки будут их слушать и смотреть на них с восхищением. А что сможет рассказать он?! Квинт полагал, что не вынесет такого позора.
Он положил руку на рукоять меча и с ненавистью посмотрел в сторону Родана. Прохладный ветерок слегка остудил его пылающее лицо. В темноте нельзя было ничего разглядеть, зато отраженные от воды звуки разносились далеко. «Ах, если бы… Но что это?!»
Квинт подался вперед, прислушался. «Показалось или нет?» Нет! Он явственно различил тихий плеск совсем недалеко от стены. За спиной раздались шаги.
— Ну, что слышно? — это был Виллий, декурион обходил своих часовых. Из-под застежек шлема торчала его черная борода, левый глаз слегка подергивался от тика.
— Я слышал плеск. Там, на реке. Похоже на весла. Давать сигнал? Виллий посмотрел на кучу хвороста, облитую маслом и небольшой факел, воткнутый в гнездо на стене.
— Весла, говоришь? Да ну! Показалось, наверное. Это рыба плещется. Зачем зря беспокоить префекта, людей и так не хватает.
— Это не рыба. Я знаю, как плещется рыба. Клянусь кровью Христовой, там лодки!
— Давай-ка вместе послушаем. Ну-ка, тихо!
Декурион подошел вплотную, прислушался. Квинт тоже замер, обратившись лицом к реке. Теперь уже сомнений не оставалось, такой звук получается, когда осторожно работают веслами, а значит…
Страшная боль пронзила все тело. Стальной клинок глубоко вонзился ему в спину, слева под ребрами. Квинт прохрипел что-то нечленораздельное, хотел обернуться, но в глазах уже помутилось, струйка крови потекло с уголка губ. Чья-то рука зажала ему рот.
— Тихо, тихо, не надо кричать…
Виллий осторожно уложил обмякшее тело на парапет и оглянулся. От башни Юноны к нему уже спешила закутанная в плащ фигура. Неизвестный равнодушно глянул на Квинта и сказал, обращаясь к декуриону:
— Отличная работа, дорогой Виллий! И я свое дело сделал. Вот теперь пора подавать сигнал.
— Нет уж, постой! Сперва я хочу получить, то что мне причитается.
— Ты сомневаешься во мне и нашем покровителе?
— Мало ли что в бою случиться может! Давай сейчас, как обещал, или никакого сигнала не будет.