Страница 6 из 12
– Ох! Лизавета Германовна, не услышала вас. Я складывала детские вещички в шкаф. – Увидев девушку рядом с хозяйкой, женщина в недоумении остановилась: – Ева, что ты тут делаешь?
– У меня к тебе разговор, мам, – отозвалась та, которую назвали Евой. Кстати, она ничуть не смутилась, оказавшись в гостиной большого дома, словно так принято, приходить к чужим людям без приглашения. Зато сама Лида чувствовала себя неловко. На ее щеках зажглись два алых пятна.
– Простите, Лизавета Германовна. Видит бог, я ее сюда не приглашала.
– Не извиняйтесь, – великодушно отмахнулась Лиза. – У вас есть еще двадцать минут до кормления. Если хотите, можете пройти в столовую.
Мать, подхватив дочь за руку, потащила ее к выходу. Но Ева была не из тех, кем легко управлять. Отстранив от себя цепкие руки матери, она замерла на пороге.
– Так, значит, это вы – хозяйка дома? – спросила она с выражением крайнего недоумения на лице.
– Хозяйка – это моя свекровь, – пояснила Дубровская, ничуть не желая присвоить себе лавры Ольги Сергеевны. Для мадам Мерцаловой это был принципиальный вопрос.
– Да, но вы и есть тот самый адвокат, о котором мне рассказывала мама?
Лида шикнула на дочь без всякого, впрочем, успеха.
– Да, я – адвокат, – улыбнулась Лиза, освобождая дочку из одеяла.
– Обалдеть! – произнесла девица в майке. – Признаться, я адвокатов представляла себе как-то иначе. Мне казалось, что они должны быть какие-то другие. Но вы знаете, о чем я…
Она изобразила что-то неопределенное в воздухе и подняла глаза к потолку, всем своим видом показывая, что в представителях этой профессии она всегда видела небожителей. Но в этот момент мать отчаянно дернула ее за руку, и обе женщины исчезли за дверью.
Дубровская еще долго слышала, как мать распекает дочь. Она упрекала ее в нетактичности и любопытстве, но Лизе не было до этого никакого дела. Гораздо сильнее ее покоробило откровенное недоумение девушки, даже некоторое разочарование, написанное на лице Евы.
Подхватив сына, Дубровская поднялась с ним наверх. Проходя мимо высокого зеркала в деревянной раме, она, словно невзначай, зацепилась взглядом за отражение. Конечно, трудно было признать в этой усталой тридцатилетней женщине успешного адвоката по уголовным делам. Ее волосы, которые она всегда забирала в высокую строгую прическу, сейчас были небрежно скреплены шпильками. Шоколадные глаза угрожающе-ярко блестели на бледном лице, а ее стремительная, легкая фигура расплылась. Хлопчатобумажное платье простого фасона, но с большим запахом на груди, только подчеркивало ее неуклюжесть. Пройдет немало времени, пока она сможет показаться на людях.
С этими грустными думами она оставила Сашу в кроватке и пошла вниз за Машей. Лида появилась, когда она, выпростав одну грудь, уже кормила Машу. Саша, слава богу, пока спал.
– Какая радость, Елизавета Германовна! – проговорила Лида, сияя счастливой улыбкой. – Какое счастье! Я о нем и подумать не могла. Кажется, моя непутевая дочь выходит замуж!
– Поздравляю.
– Для меня это просто шок. Парень из хорошей семьи. Там у них все профессора. Не знаю, правда, что он увидел в этой вертихвостке, но она говорит, что, похоже, дело на мази.
– Замечательно.
Тут, словно спохватившись, Лида постаралась оправдаться за дочь:
– Вы уж ее извините, что она без спросу пришла, да еще глупостей наговорила. Но вы сами понимаете, такое раз в жизни бывает… – Лиза верно поняла, что речь идет о свадьбе, а не о том, что дочь няни в первый раз в жизни сморозила глупость. Судя по неуемному темпераменту Евы, такие вещи с ней случались периодически. – Вы ей ужасно понравились, Елизавета Германовна. Вы знаете, она очень любит смотреть фильмы про адвокатов.
– Да-да, – отвечала Лиза, покорно кивая головой. Она не чувствовала себя сейчас героиней фильма, и поспешные виноватые реплики няни Лиды только усугубляли ее невеселое расположение духа.
Она перевела взгляд на синюю книжицу, брошенную на ковре в детской. Это был Уголовный кодекс, на который шустрая няня уже поставила две бутылочки со смесью. Впрочем, испорченная обложка не имела теперь никакого значения. Ведь когда Лиза решит вернуться к работе, пройдет не один год. Может, к тому времени ликвидируют преступность и ей придется подыскать себе другое занятие?
– …вот и не знаю, как там у них, у интеллигентов, принято, – доносился до нее голос няни. – Чувствую, попадем мы с Евой впросак. Ни говорить, ни вести себя, как ученые, не умеем. Лучше бы уж нашла себе ровню. Но верно ведь говорят, сердцу не прикажешь!
После первых ахов и вздохов внимание нянюшки сосредоточилось на материальном вопросе. Лида начала подробно перечислять приданое дочери, помня наизусть количество махровых полотенец, простыней, подушек, которые томились, дожидаясь своего часа, в недрах старого шифоньера. Она вспомнила про столовый сервиз на шесть персон, набор кастрюль, бокалов и даже хрусталь, оставшийся с советских времен. Капроновые занавески и тюль, шерстяной плед и роскошное шелковое стеганое покрывало должны были укрыть молодых от посторонних глаз, а также показать всяким там злопыхателям, что ее девочка не какая-нибудь там бесприданница.
Елизавета, утомленная мерным звучанием нянюшкиной речи, впала в сонное оцепенение. Маша и Саша тоже клевали носом. Лида, понизив голос до шепота, продолжала какое-то время подсчитывать предстоящие траты, но потом и сама уморилась. Переложив младенцев в кроватки, она взглянула на Лизу, уснувшую прямо в кресле-качалке. Молодая хозяйка выглядела очень бледной и изможденной. Лида накрыла ей колени пледом и, тихо ступая, вышла из комнаты, притворив за собой дверь…
Глава 2
Ева трогала пальцами нежный шелк цвета топленого молока и ощущала себя словно во сне. Неужели это все происходит с ней?
– Будьте осторожны, – вывел ее из задумчивости мягкий женский голос. – На платье могут остаться следы. Это очень деликатная ткань. Наша последняя модель. Великолепное свадебное платье.
Девушка-консультант смотрела на Еву без осуждения. Ей было понятно стремление покупательницы не только рассмотреть товар, но и ощутить его кончиками пальцев. Она осторожно взяла в руки плечики и жестом фокусника мгновенно расстелила его на стеклянном столике.
– Нравится? – спросила она, и Ева медленно кивнула головой.
Она уже представила, как мягкая ткань послушно обнимет ее фигуру, повторяя все изгибы тела. Глубокое декольте выгодно обрисует грудь. Модель была лишена драпировки спереди и подходила лишь девушкам с подтянутым животом и стройными бедрами. Хорошо, что у Евы с этим был полный порядок. Ей не придется рядиться в кринолины, чтобы скрыть от гостей лишние килограммы. Препятствием могли стать разве что веснушки, золотом осыпавшие ее спину и грудь. Помнится, в детстве Ева считала себя конопатой уродиной и тайком пыталась свести отметины солнца со своей кожи. Правда, безуспешно. А Артем назвал ее веснушки пикантными и заявил, что они придают ей чертовскую сексуальность. Его мнение было для нее важнее всего, но на свадьбу она все-таки наденет длинные, до локтя перчатки и набросит на плечи вуаль.
– Может, вы хотите взглянуть еще на одну новинку? Замечательное платье с незабудками на корсаже, – предложила ей продавщица.
Почему бы и нет? Незабудки на корсаже не помешают ни одной невесте. Ева кивнула головой, чувствуя, как ее губы раздвигаются в улыбке. Видели бы ее ребята со двора! Она, известная сорвиголова, беседует о розах и незабудках в салоне свадебной моды и всерьез обсуждает, какой длины фату надеть ей в торжественный день. Еще совсем недавно Ева назвала бы все это мышиной возней. Свадебный торт, букетик невесты, кольца на машине казались ей приветом из сумасшедшего дома. Она клялась, что в загс пойдет в черном кожаном платье длиною до бедер и в колготках в сеточку. Это лучше, чем изображать из себя безе со сливками. Ее привезут на регистрацию на мотоцикле. Таким же ходом она оттуда и отчалит в свою новую замужнюю жизнь. Она не потерпит рядом с собой родственников, собирающих слезы в носовые платки, и глупых подружек невесты. Ведь она была не такой, как другие девушки.