Знак Наполеона

— Это вы мне объясните, — пожал плечами Митчелл. — Обычно я вытаскиваю пьяных из мусорных баков и наркоманов из Ист-Ривер. Ваши предположения?

— Хэммон дрался с человеком, который вовлечен в мое дело. Я хочу узнать почему.

— Этот человек адвокат. Какие еще причины вам нужны? — рассмеялся Митчелл.

Дженнифер улыбнулась, обходя стол с другой стороны, постепенно привыкая к черному юмору Митчелла.

— Здесь есть бумага? — внезапно спросила она.

— Что? — озадаченно нахмурился он.

— Бумага.

Митчелл продолжал непонимающе смотреть на нее.

— Для факса, — объяснила она, указав на мигающий огонек. — Похоже, что-то осталось в памяти.

Кивнув, Митчелл вытащил несколько листов из принтера и вставил в факс. Аппарат сразу же зажужжал и загудел, втянув чистый лист внутрь, а затем выплюнув на пол.

Митчелл поднял листок, несколько секунд изучал и передал Дженнифер.

— Разбирайтесь.

На листе было три строчки: цифробуквенный код — 1095; сумма — миллион долларов; буква в кружке — «М».

Глава шестнадцатая

Ева с неохотой уходила из мастерской. И Том понимал почему.

Несколько лет назад он сам, не в силах уснуть в ночь перед похоронами отца, шатался по холодным улицам Женевы и тщетно искал ответы на вопросы, которые еще не решился задать самому себе. На рассвете он оказался у дверей старой квартиры отца, словно бы притянутый туда древней магией. Сидел у его кровати, смотрел на запонки, поблескивавшие на крышке шкатулки, на галстуки, выглядывающие из-за двери гардероба, словно подснежники, пробившиеся из-под земли ранней весной, — и казалось, что отец все еще жив.

Он чувствовал, что с Евой происходит то же самое. Она впитывала воспоминания об отце, наполнявшие комнату, словно запах краски. Полупустой бокал вина с почти незаметными отпечатками пальцев на стенках. Карманный нож с потертой от частого использования рукояткой. Старые солнечные очки — одна из дужек погнулась, когда он сел на них. Часть Тома хотела обнять Еву, сказать, что все будет хорошо. Но он знал, что хорошо не будет еще долгое время, и с этим она должна справиться самостоятельно.

— Нам пора, — тихо проговорил Том, бережно завернув картину в ткань и спрятав в сумку.

— Куда? — горько спросила Ева. — Его квартира кишмя кишит полицией. Я не могу…

Сначала Том хотел предложить поехать в его номер в отеле, но тут же передумал. Она могла понять это неправильно, да и в любом случае там уже тоже наверняка полиция. Лучше всего было бы немедленно убраться из Севильи, но сначала нужно было зайти кое-куда. Если верить Гильесу, в ночь, когда убили Рафаэля, его видели на пути в базилику дела Макарена. Скорее всего это был внезапный религиозный порыв, и Том хотел знать, что привело туда его друга. Но прежде чем он успел предложить это, Ева быстро и почти беззвучно прошептала:

— Ты должен знать кое-что. Рафаэль сказал мне о твоем отце. О том, как он умер. Стоило сказать раньше, но я была так зла на тебя, что никогда бы…

Слова Евы были прерваны звоном разбивающейся стеклянной крыши. Том толкнул Еву на пол и бросился сверху, накрыв обоих своим плащом; осколки градом сыпались сверху, разрезая тонкий материал и разбиваясь об пол. В следующее мгновение Том был уже на ногах, он повлек девушку в сторону выхода, но с лестницы донеслись тяжелые шаги. Кирк резко развернулся, надеясь добраться до окна, но в комнату сквозь разбитую крышу спустились двое вооруженных людей, заблокировав пути к отступлению. Они в ловушке.

— На колени. — Стоящий слева человек сделал шаг вперед. Внешность и акцент позволяли предположить в нем выходца из северной Африки — возможно, марокканца. Сердце Тома колотилось как бешеное. Двое других были белыми, и череп одного рассекал длинный розовый шрам.

— Где Майло? — жестко спросил Том, зная, кто эти люди и кто их послал. Ева прижалась к нему, ее глаза яростно блестели.

— Заткнись.

— Отпустите ее, — потребовал Том. — Вам нужен я, а не она.

— Нам нужны вы оба. — Глаза марокканца сузились. — Уведите их.

Мужчина, стоявший за Евой, грубо толкнул ее к лестнице. Девушка развернулась и резко ударила его по лицу; звук пощечины эхом отразился от стен. Потирая лицо, тот приставил дуло к груди Евы, взвел курок; его глаза горели.

— Нет! — прозвучал окрик марокканца. — Он требовал доставить обоих живыми. — Повернулся и приказал: — Помоги ему.

Ева в отчаянии взглянула на Тома, но это было бесполезно. Один мужчина схватил ее руки и прижал к телу, второй — дернул за ноги, повалив на пол. Ева закричала, и этот звук разрывал Тома на части. Женщина извивалась, подтягивая колени к груди и резко выпрямляя, опять, и опять, и опять… Но ее крепко держал и, и вскоре рот заткнули пропитанной краской тряпкой, которую кто-то подобрал с пола.

Том шагнул было вперед, сжав кулаки, но марокканец немедленно наставил на него оружие. Ева, устав и давясь грязным кляпом, все меньше сопротивлялась.

— Бросьте ее в багажник, — приказал марокканец.

— Я найду тебя! — выкрикнул Том, когда они тащили Еву из комнаты. Он успел поймать опустевший взгляд прежде, чем она исчезла из виду, уже не сопротивляясь в руках похитителей.

— Иди сюда, — приказал марокканец Тому, когда они остались одни.

— Если хочешь пристрелить, сделай это здесь, — возразил Том.

— Живо! — Он сделал шаг вперед и ткнул Тома дулом в грудь. Поняв, что это его единственный шанс, Том нащупал один из осколков стекла, запутавшихся в его плаще, высвободил и воткнул марокканцу в запястье. Мужчина взревел от боли и прижал руку к груди, выронив оружие.

Том схватил одну из веревок, свисавших с крыши как виноградная лоза, накинул петлей на шею марокканца и резко потянул на себя. Руки врага взлетели к горлу, пальцы впились в тонкую нейлоновую веревку, ноги засучили в воздухе, пока он пытался высвободиться. Том умудрился набросить на шею марокканцу еще одну петлю и со всей силы затянуть. Через несколько минут марокканец обмяк, повиснув на веревке, словно огромная плюшевая игрушка. В неровном красном неоновом свете казалось, что он покрыт кровью.

— Юсеф? — донесся голос снизу. — Ты в порядке?

Том услышал знакомый скрип третьей ступеньки. Кто-то поднимался по лестнице.

Нашарив на полу оружие марокканца, Том бросился к двери. Оказавшись у дверного прохода, он выстрелил в приближающийся силуэт, попав человеку в плечо. Тот закричал от боли, выстрелил несколько раз в направлении Тома и покатился вниз по лестнице.

Том бросился следом за ним и вырвался на улицу, успев услышать визг шин машины, исчезнувшей за поворотом. Он опустил оружие, боясь попасть в Еву, и бегом взлетел обратно в комнату за своей сумкой.

Майло хотел, чтобы они оба были живы. Так сказал марокканец. Значит, у него еще было время найти Еву, время поторговаться за ее жизнь; может быть, даже в обмен на поддельную «Мадонну с веретеном», которую он обнаружил. Точно он знал только одно — он не бросит девушку. Ради нее. Ради Рафаэля.

А вспоминая то, что она сказала о смерти его отца, — скорее всего и ради себя.

Глава семнадцатая

— Как по-вашему, что бы это могло значить? — спросил Митчелл, когда Дженнифер передала ему бумагу.

— Не представляю. Но сто миллионов — чертовски большая сумма за консультацию адвоката. Даже такого, который должен платить за этот вид из окна.

Митчелл шагнул вперед, понимающе кивнув. Одинокая яхта скользила по волнам в сторону Лонг-Айленд-Саунд, красный парус был наполнен свежим ветром. Вдали возвышалась статуя Свободы, окрашенная лучами солнца; складки ее одежд, зеленые на свету, перемежались темными тенями.

— Да, вид удивительный, — вздохнул Митчелл. — Странно, насколько спокойным город выглядит отсюда. Ни грязи, ни уродства.