Кровавые сны

— Я полагаю, Беки Хантли не предложила ничего, что могло бы нам помочь?

— Насколько я знаю — такое редко случается. А когда они что-то говорят, то их слова, в основном, неясны и таинственны. Беки предупредила, чтобы мы уделяли больше внимание всевозможным знакам, которые кто-то оставляет в качестве следа. Чтобы мы шли по нему.

— Кто-то? — неодобрительно посмотрел на нее Марк.

— Да. К сожалению, она не осталась, чтобы объяснить мне, что все это значит. И это досадно по многим причинам. Как правило, серийные убийцы не оставляют следов, по которым их можно вычислить. Также как и бостонский маньяк определенно не делал этого.

— Также он не оставлял загадочных знаков? — пробормотал Джордан, мельком взглянув на фотографию, висевшую на доске.

— Вот именно. С серийными убийцами обычно всегда так: если они и попадаются, то чаще всего не из-за выдающейся полицейской работы, а потому что ублюдок совершает ошибку. Оставляет жертву в живых или не до конца убирает за собой после убийства, или каким-либо другим образом проявляет небрежность.

— Но не потому, что он специально оставляет след, — сказала Дани.

— Да. Это ненормально. Было бы здорово получить что-то конкретное от Беки, но контакт был слишком коротким, — скривилась Холлис. — Хотя должна признаться — я относительный новичок в этих медиумных штучках, и только сейчас достигаю того уровня, чтобы иногда слышать мертвых.

— Ты видишь их? — спросил Джордан.

Как и обещал Марк, его помощник, казалось, без труда, даже не моргнув глазом, воспринимал существование экстрасенсов и признание Холлис в том, что она медиум.

Холлис заинтересовалась почему, но решила разобраться с этим позже.

— Иногда так четко, как я вижу сейчас тебя. А иногда, совсем плохо, — кивнула она.

— Это должно быть неприятно. И то, и другое.

— Можно сказать и так.

— Когда ты видишь их, они не выглядят как… — поинтересовался Джордан, на его выразительном лице мелькнуло слегка обеспокоенное выражение.

— Как при своей смерти? Показывают ли они мне, как были убиты или как умирали? Нет. Ни ран, ни следов болезни, ни даже особой бледности, по крайней мере, когда я вижу их хорошо.

— Они когда-нибудь рассказывали тебе о….что произойдет дальше? — спросил он, искренне проявляя любопытство.

— Нет. Но что-то ведь должно быть, верно? Я хочу сказать, они мертвы, но до сих пор существуют каким-то образом. Они общаются. Они, кажется, думают, чувствуют также как и в те времена, когда были живы. Они остаются цельными личностями, насколько я могу судить.

— И они всегда остаются такими?

— Ты имеешь в виду — бесконечно? — Холлис пожала плечами. — Я не знаю. Все, что я могу сказать: когда мы закрываем дело, то есть, ловим маньяка или убиваем его — я больше не вижу и не слышу его жертв. Другой член ООП, которая является более сильным медиумом, нежели я, говорит, что некоторые души решают остаться на этой земле, чтобы служить проводниками, но так делают отнюдь не многие. И я не знаю, почему так случается.

До того как Джордан смог открыть рот, чтобы задать еще один вопрос, в их разговор вмешался шериф:

— Джордан, я знаю — тебе любопытно. Черт, и мне тоже. Но давай правильно расставлять приоритеты. Если это — тот же сукин сын, стремительно пронесшийся по Бостону прошлым летом, то нам следует ожидать еще серию убийств и, возможно, это произойдет раньше, чем мы ожидаем.

— Это тот же самый убийца, — сказала Холлис.

— Хорошо, это тот же убийца, — ответил шериф. — Тогда почему он здесь? Почему он выбрал именно Вентуру для своей охоты? Мы далеко от Бостона, а в маленьком городе — как известно — он с трудом сможет затеряться.

Дани покачала головой.

— У него должно быть связь с кем-то здесь или с каким-то местом в городе. Нечто такое, что притянуло его сюда. Но единственная ли это причина, которая имеет место быть?

В глубине души Дани ощущала некое беспокойство, которое говорило ей, что она забыла или проглядела что-то жизненно важное. Вероятно, была какая то деталь в ее сне.

Это едва ли вызывало удивление. Но черт, заставляло усомниться в своих силах.

— Это определенно одна из причин, — сказала Холлис. — Променять анонимность большого мегаполиса на маленький городок, где незнакомцы сразу замечаются, да и при том достаточно быстро — это не очень умный шаг. Особенно, если ты планируешь оставаться активным серийным убийцей.

— Может, он запаниковал, — предположил Джордан. — Если вы, ребята, подобрались близко…

— Нет, специальная группа не подобралась к нему близко, — теперь качала головой Холлис. — А вот внимание СМИ стало ужасающе пристальным, когда пропала Энни Лемотт, и стало еще более пристальным, когда обнаружилось ее мертвое тело. Бишоп считает, что именно это спугнуло его из Бостона.

— В этом есть смысл, — согласился Марк. — Но Дани права. Я сомневаюсь, что этот ублюдок выбрал Вентру, просто ткнув пальцем в карту.

— Я так понимаю, мы ищем эту связь, — сказал Джордан.

— И это, — добавила Пэрис, — будет очень нелегко, учитывая то, что у нас нет конкретных фактов об этом человеке.

— Да, будет нелегко, — вздохнула Дани. — И я бы сказала, что нелегко — это мастерское преуменьшение. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем найти верные знаки и следовать по ним, ведь они, возможно, оставляются специально для нас.

— Это при условии, что след существует, — проговорил Джордан. А затем добавил, обращаясь к Холлис: — Без обид.

— Никто и не обиделся. Я буду очень удивлена, если мы действительно обнаружим след. Обычно вселенная не так щедра.

— И с чего убийце быть таким щедрым? — сказала Дани, ни к кому конкретно не обращаясь.

Мари Гуд помимо того, что не была слишком впечатлительной, также не была и глупой женщиной. Поэтому находка ожерелья, которое ей не принадлежало, поздней ночью в ее, как она думала, запертой квартире — заставило внутренний будильник тревоги зазвенеть. Особенно после вчерашней прогулки до дома и того страшного чувства, что за ней следят и наблюдают.

Поэтому Мари сделала именно то, что сделала бы любая рационально мыслящая женщина при подобных обстоятельствах — позвонила в полицию. Приехали помощники шерифа без формы, записали ее показания, проверили все окна и двери и забрали ожерелье, сказав, что изучат его. Они пообещали, что патрульная машина будет проезжать мимо её дома каждый час до окончания ночи, для того чтобы убедиться, что там никто не скрывается.

Это и должно было послужить концом.

И все равно Мари ворочалась и беспокойно металась, оставив лампы в гостиной и во второй спальне включенными. Освещение на улице также работало в полную силу. Но, несмотря на это, она вставала, по меньшей мере, три раза, чтобы проверить все двери и окна.

Когда, наконец, наступило утро, она едва ли смогла отдохнуть. Но ей надо было идти на работу. Мари с трудом заставила себя встать с постели и быстро принять душ, но так и не смогла расслабиться, даже после того как вытерлась и оделась. Она заменила свой обычный кофе тостом и некрепким чаем, надеясь успокоить желудок. И это даже сработало.

До тех пор, пока она не открыла входную дверь.

На порог упали двенадцать красных роз, которые были прислонены к двери.

Ей даже не пришлось нагибаться, чтобы прочитать карточку, которая лежала внутри зеленой обертки из ткани. Конверта не было, просто обычная белая карточка с двумя словами, написанными ровным почерком.

Здравствуй, милая.

Возможно, другая женщина и была бы очарована тайным поклонником, оставляющим цветы. Вероятно, другая женщина даже смогла бы наслаждаться этим днем, ставшим более ярким при мыслях о подарке.

Да возможно и Мари тоже наслаждалась бы, если бы не та страшная прогулка до дома вчерашней ночью.

И ожерелье, оставленное в ее запертой квартире.

Волосы на затылке вновь встали дыбом, несмотря на дневной свет и то, что квартира Мари находилась всего лишь в двенадцати кварталах от полицейского управления.