Сиротка

«И ее легко понять. Девочка много страдала оттого, что у нее не было настоящей семьи. Я не знаю ничего о ее детстве, не знаю, какие горести выпали на ее долю. И я так хочу узнать ее лучше!»

Эти горькие размышления приводили Лору в отчаяние. Сама того не замечая, она наделила Эрмин такими чертами, как бескомпромиссность и непримиримость.

«Нечему удивляться, ведь ее воспитывал этот Жозеф Маруа! Мне он показался авторитарным, неискренним, — думала мать Эрмин. — Господи, я вижу свою дочь второй раз и не могу к ней приблизиться!»

Эрмин приободрилась, вид я, что публика встречает ее очень тепло, и запела песню «Палома» [44]. Диск с этой песней Жозеф нашел в магазине в Робервале. Не так-то просто оказалось подобрать репертуар для такой юной девушки, как Эрмин. Ей было всего пятнадцать, и предполагалось, что ее песни должны быть целомудренными. В то же время месье Маруа старался подбирать известные композиции, в тексте которых не было ничего двусмысленного. Это была настоящая головоломка, потому что в большинстве песен говорилось о любви и приносимых ею страданиях и удовольствиях. А когда речь идет о любви, девушке следует оставаться в рамках приличия.

Вспоминая поцелуй, подаренный ей Тошаном, девушка полностью отдалась музыке. Она проживала каждое слово песни, и в голосе ее звучали чувства и страдания покинутой женщины. Ее исполнение глубоко взволновало публику, не исключая и Жозефа. Кто-то крикнул «Браво!», и за восклицанием последовал шквал аплодисментов.

Лора плакала, укрывшись за своей вуалью. Она поняла, что так петь может только тот, чья натура чужда холодности и злопамятства.

«У меня впереди целое лето, — сказала себе Лора. — Я найду возможность заговорить с ней. И если я смогу рассказать моей девочке все, она меня простит».

После песни «Палома» Эрмин уступила место на сцене пятидесятилетнему французскому баритону по имени Жиль Франко. Маленького роста и тучный, месье Франко исполнял арии из популярных оперетт. Когда оркестр заиграл венский вальс, несколько пар встали из-за столиков и направились к танцевальной площадке.

Девушка подошла к Жозефу. Бармен поспешно поставил перед ней стакан с холодным лимонадом.

— Спасибо, — тихо сказала девушка.

— Слушать вас — одно удовольствие, мадемуазель, — любезно отозвался сотрудник отеля.

— Сегодня ты была в ударе, Мимин, — сказал девушке опекун заговорщицким тоном. — На деньги, которые мы заработаем за лето, можно будет записать диск!

— А зачем нужен диск? — так же тихо спросила девушка. — Ла Болдюк популярна, потому что поет веселые песни. А те, что пою я, и так широко известны.

— Не вмешивайся в то, чего не понимаешь. Это мое дело! — отрезал Жозеф.

Эрмин отстранилась от него. Присутствие опекуна ее смущало. Она даже стыдилась его, поскольку в роскошных декорациях отеля он смотрелся особенно жалко в своем поношенном воскресном костюме и потертой фетровой шляпе. К тому же этим вечером он явно был чем-то взволнован и смотрел на нее не так, как обычно. Укрывшись за раскидистым декоративным растением, девушка мелкими глотками пила лимонад.

Из своего укрытия она тайком рассматривала сидящих за столиками гостей. Женщины были в шикарных туалетах пастельных тонов, на шеях и в ушах сияли дорогие украшения. В то время были в моде коротко стриженные волосы, длинные жемчужные ожерелья в несколько нитей и прямого кроя платья длиной до середины икры. Некоторые кокетки прикрывали свои дерзкие декольте меховыми горжетками.

«И все-таки даже здесь некоторые дамы одеты прилично», — заметила про себя девушка.

Эрмин посмотрела вглубь зала. Вдоль стены, прямо напротив сцены, стояли столики поменьше. У окна сидела женщина в траурных одеждах и маленькой черной шляпке с вуалью.

«Это вдова, — решила девушка. — Наверное, не очень приятно жить в отеле совсем одной. Бедняжка, какое с ней приключилось несчастье? Кого она потеряла? Мужа, ребенка или родителей?»

Наделенная живым воображением, девушка в несколько мгновений сочинила целую историю с участием этой дамы в черном. Жозеф отвлек Эрмин, сжав ее плечо.

— Не время мечтать, Мимин! Скоро твоя очередь петь. Директор слушал твое выступление. Он сократил представление Франко и хочет, чтобы ты спела «О, Канада!» и «У чистого ручья».

— Уже пора? — удивленно воскликнула девушка. — Иду!

Выступление Эрмин закончилось только через час. Девушка была измотана до предела. Ей доставляло удовольствие петь по воскресеньям для семьи Маруа или перед прихожанами Валь-Жальбера, но нагрузка, которую она испытывала во время выступления перед публикой отеля, была ей не по силам. Она ощутила огромное облегчение, переодевшись в привычную одежду. Переодеваться пришлось в конюшне отеля, которой пользовались все реже и реже, поскольку автомобили стремительно вытесняли конные упряжки.

— В путь, в путь! — объявил Жозеф. Он был в легком подпитии. — Вези нас домой, Шинук!

Эрмин правила коляской. Была теплая июльская ночь. Луна и миллионы звезд отражались в озере Сен-Жан. Из портового города они выехали по песчаной дороге, которая скоро привела их к пути в Шамбор.

— Твой голос — настоящее золото! — разглагольствовал Жозеф. — В будущую субботу споешь что-нибудь из репертуара Ла Болдюк. Публику нужно развлекать!

— Это не самая удачная мысль, — возразила девушка. — Я буду выглядеть смешно.

— Не спорь со мной! Ла Болдюк продала двенадцать тысяч дисков! Это значит, что ее песни нравятся людям, — отрезал Жозеф.

— Жозеф, говорю вам, гостям отеля это не понравится. Лучше я выучу несколько оперных арий.

— Ты всегда идешь наперекор, совсем как Симон! — взвился опекун. — Твое счастье, что ты девочка, а то не миновать бы тебе моего ремня! Спроси у Армана, по вкусу ли ему порка. Я привык, что меня слушаются. Без возражений, понятно?

Жозеф никогда прежде не говорил с Эрмин в таком тоне. От него сильно пахло пивом. Получив деньги Лоры, он позволил себе пропустить несколько кружек.

Эрмин не стала с ним спорить.

— Я сделаю, как вы скажете, — вздохнула она. — Беги, мой Шинук, беги быстрее!

Эрмин хотелось как можно скорее оказаться в Валь-Жальбере. Жозеф не сводил с нее глаз, и на губах его блуждала странная улыбка. В его взгляде ей чудилась неясная угроза, природу которой она отказывалась понять.

«Почему он так на меня смотрит? — взволнованно думала девушка. — И почему-то сел так близко… Нет, этого просто не может быть! Жозеф знает меня с младенчества. Он всегда относился ко мне уважительно…»

Она постаралась незаметно отодвинуться. Рабочий что-то проворчал себе под нос и обнял девушку за плечи.

— Хотя, может, ты и права, Мимин, — сказал он. — Пой то, что тебе нравится. И веди себя достойно. Официант строил тебе глазки, я не слепой. Директор советовал мне присматривать за тобой. Тебе нельзя разговаривать с постояльцами. Ты меня поняла?

Жозеф еще сильнее сжал ее плечо. Испуганная Эрмин попыталась вырваться.

— Пожалуйста, отпустите меня! — попросила она робко. — Так мне неудобно держать поводья!

— Да брось, Мимин, я же тебе как отец! — отозвался Жозеф.

Однако, к огромному облегчению девушки, руку убрал. Хорошо отдохнувший на конюшне Шинук бежал бодрым аллюром. На свежем воздухе рабочий быстро протрезвел, и мысли его снова закрутились вокруг Лоры Шарден. Она намеревалась жить в Робервале. Какая неудача! Она оказалась достойным соперником. Как же отвадить ее от девчонки? Наконец на него снизошло озарение.

— Мимин, держись подальше от одной постоялицы, — начал он после долгой паузы. — Я болтал с грумом, с тем, у которого веснушки. Ты заметила даму в черном?

— Да, она сидела в глубине зала, — сказала девушка.

44

«Голубка» (исп.). Написана испанцем Себастьяном Ирадье в 1863 г. Ритм напоминает кубинский народный танец хабанера. Лидер по количеству выпущенных пластинок.