Страница 29 из 82
Хоуп вскинулась.
— Кара-Ан? — недоверчиво и ревниво переспросила она.
— Да, — кивнул ван Герден. — Но я отказался. Я ведь не знал…
— Вы должны пойти, — заявила она, проглотив рвущиеся с губ слова: «Не знала, что вы с ней так хорошо знакомы!»
— Я ее совсем не знаю.
— У нас почти нет времени. Необходимо немедленно поговорить с ней.
— Вы пойдете со мной?
Да, Хоуп хотела пойти, но…
— Меня не приглашали.
— Я спрошу, могу ли я привести с собой напарника.
— Нет, — возразила Хоуп Бенеке. — Нам не обязательно идти на ужин. Сейчас еще рано. Можно попробовать повидаться с ней до ужина. — Она встала, взяла мобильник, поискала нужный номер. Длинные гудки.
— Кара-Ан.
— Это Хоуп. Я не вовремя?
— Привет. Конечно нет! Как ты?
— Спасибо, хуже не придумаешь. Помнишь дело о завещании, о котором я тебе рассказывала?
— Конечно. То самое дело, в котором тебе помогает мистер Секси.
— Кара-Ан, нам срочно нужна твоя помощь.
— Моя помощь?!
— Да. Я знаю, сейчас не лучшее время, но разговор будет очень коротким. Проще всего было бы…
— Разумеется, ты так меня заинтриговала! Кстати, можешь остаться на ужин. Я пригласила нескольких человек. Приходи пораньше…
— Кара-Ан, я не хочу портить тебе субботний вечер.
— Не говори глупости. Дом у меня большой, и столовая вполне вместительная.
— Ты уверена?
— Совершенно. Мне не терпится принять участие в вашем великом расследовании!
Они попрощались. Хоуп Бенеке повернулась к ван Гердену.
— Придется вам взять ваши деньги, — сказала она. — Пока я не потратила их на новое платье для сегодняшнего вечера.
Восемь часов спустя она будет лежать в постели и гадать: почему вечер, который начинался так обыкновенно, закончился дикой, безобразной выходкой и дракой. Она будет лежать и плакать, пережив разочарование, унижение и обдумывая его слова: «Мы все злые». Может быть, он и прав — но интересно, чем плоха она.
Но когда ван Герден заехал за ней — в черных брюках, белой рубашке и черной куртке, — Хоуп вдруг почувствовала прилив нежности к нему. Он попытался приспособиться к окружающему миру! И не важно, что покрой костюма не слишком современен, а туфли не начищены до блеска. Когда ван Герден увидел Хоуп в коротком черном вечернем платье, глаза его слегка расширились. Не скрывая удивления, он искренне сказал:
— Хоуп, вы выглядите замечательно!
Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до него, но ван Герден милосердно отвернулся и зашагал к машине, не дав ей забыться.
Они ехали по направлению к Столовой горе. Шел дождь; они молчали, но в их молчании не было неловкости. И только когда они почти доехали, Хоуп стала говорить, куда поворачивать на узких улочках, ведущих вверх по склону. Они остановились у громадного особняка в Ораньезихте. Особняк был старый, в викторианском стиле. Ван Герден присвистнул сквозь зубы.
— Потомственная денежная аристократия, — заметила Хоуп. — Ее отец был членом парламента.
Кара-Ан открыла им дверь. Она была босиком; на ней было изумительной красоты пурпурное платье. Ван Герден едва не ахнул от потрясения. Она была совершенством — черные волосы, синие глаза, решительный подбородок, от которого замирало сердце, высокие скулы, лебединая шея… Ему захотелось навсегда сохранить ее образ в банке памяти для того, чтобы вспоминать потом. Он с трудом заставил себя вернуться к действительности.
В доме наблюдалось активное движение: молодые люди в белых передниках расставляли цветы, несли в столовую тарелки и бокалы.
— Поставщики провизии еще накрывают, пройдемте в библиотеку.
Поставщики провизии? Значит, вот как все устраивается у богачей! Ван Герден шагал за двумя женщинами, мельком оглядывая старинную полированную мебель темного дерева, картины на стенах, персидские ковры, свечи. Вот оно, богатство! Вчера вечером она сказала ему по телефону: «Я пригласила нескольких человек».
Поставщики провизии. Господи! Как можно просить незнакомых людей, чтобы они готовили еду для твоих друзей?
Кара-Ан пригласила их сесть. Интересно, подумал ван Герден, оглядывая стеллажи, сколько книг из тех, что стоят на полках, прочла хозяйка дома. Почти все издания были дорогими — в кожаных переплетах, с золотым тиснением. Он понял: Хоуп ждет, чтобы он что-нибудь сказал.
— Объясните вы, — сказал он.
Пока Хоуп говорила, ван Герден молча наблюдал за ней и Карой-Ан. Он решил, что сейчас лучше всего действовать осмотрительно. Ситуация была щекотливая: Кара-Ан взглядывала на него всякий раз, как Хоуп упоминала его имя, слушала очень внимательно. Ван Герден твердо решил сохранять дистанцию. Так спокойнее. Иногда, когда он слушал музыку, листал кулинарную книгу в поисках нового рецепта, ему казалось, будто жизнь манит его назад, соблазняя радостями нормального, счастливого существования. Но он не имел права забывать о том, что не заслуживает радостей жизни, не может их себе позволить. Сегодня песнь сирены громче обычного. Перед ним сидят две женщины, две потрясающие красавицы. Хоуп сегодня выглядит замечательно; у нее красивые ноги, облегающее черное платье выгодно подчеркивает ягодицы. Ему хотелось сравнивать, оценивать, философствовать и желать. В нем пробудилось смелое, неприкрытое желание. Желание играть в легкомысленную, глупую любовную игру, желание флиртовать и говорить об этом, смеяться… Боже, как ему нужно посмеяться, посмеяться с кем-нибудь над бокалом охлажденного белого вина! Как он по этому скучает, как он ужасно скучает по ней… И тут же им овладел страх, всеохватный и сильный, и он отогнал свои мысли. Хоуп смотрела на него выжидательно. Видимо, требовалось, чтобы он тоже что-нибудь сказал.
— Что? — спросил ван Герден; ему показалось, что голос у него испуганный.
— Я точно изложила наше положение?
— Да, — ответил он, забиваясь назад в свою раковину.
— Интересная выйдет передовица, — заметила Кара-Ан.
— Передовица? — переспросила Хоуп, незнакомая с газетной терминологией.
— Статья на первую полосу. Мне не придется долго уговаривать редактора…
— Здесь важны две вещи, — заявил ван Герден. Обе женщины посмотрели на него. — Главное — подать нашу историю под нужным углом. И еще. Она должна появиться во всех ваших ежедневных газетах. И в Гаутенге тоже.
— Что вы имеете в виду под «нужным углом»?
Он вынул из кармана куртки несколько страничек, вырванных из блокнота. Наконец-то он почувствовал почву под ногами.
— Я тут кое-что набросал, правда, вышло не совсем то, что нужно. Вам придется над этим поработать. — Он передал свои записи хозяйке дома. Кара-Ан подалась вперед, и на мгновение в вырезе красного платья показалась грудь. Ван Герден отвел взгляд. — Все должно выглядеть так, словно мы вот-вот совершим прорыв, как будто сведения о Смите не так уж и важны, просто…
— Награда, — напомнила Хоуп.
— Да. Мы должны постараться представить дело так, словно нам все известно о событиях пятнадцатилетней давности; мы просто хотим уточнить кое-какие мелочи…
— Ага! — воскликнула Кара-Ан. — Вам требуется творческий подход.
— Очень творческий, — кивнул ван Герден.
— Я знаю одну особу, которая специализируется на творческом подходе.
— Можно ли действительно поместить объявление на первой полосе? — спросил ван Герден.
В дверь постучали.
— Войдите, — сказала Кара-Ан.
В дверь просунулась голова молодой женщины.
— Мадам, прибыли другие гости.
— Спасибо. — Кара-Ан улыбнулась Затопеку ван Гердену. — Мы продолжим разговор после того, как все уйдут.
Ван Герден сидел между женой культурного атташе, высокой цветной женщиной с лошадиными зубами, в толстых очках, которая говорила очень тихо, и дамой, названной лучшей деловой женщиной года. Остролицая и подвижная деловая женщина ни минуты не сидела смирно: ее руки постоянно жестикулировали, а рот ни на миг не закрывался.
— А вы чем занимаетесь? — спросила она у ван Гердена, не успел он усесться на свое место за длинным столом. В его памяти всплыла прежняя жизнь: светская болтовня, многочисленные тусовки, вечеринки и приемы. Тогда он еще работал в Южно-Африканском университете. Пласт прошлой жизни всплыл из ниоткуда, как будто давно лежал наготове и ждал, точно зная, что когда-нибудь пригодится. Ответ на вопрос «Чем вы занимаетесь?» определяет социальный статус в иерархии статусно-зависимого общества. Раньше он часто лгал на вечеринках, званых обедах и ужинах — просто так, ради красного словца. Назывался водителем, охранником, а потом откидывался назад и наблюдал за реакцией человека, спросившего его о профессии. Иногда он приходил своему собеседнику на помощь, сказав: