Гений

– Не знаю.

– Господи боже, вы только поглядите на него!

Доктор светит фонариком Виктору в глаза.

– И часто с ним такое?

– Нет.

– Хм. Хм. – Фонарик выключается. – Очень странно.

Они уходят в соседнюю комнату. Виктор все равно слышит каждое слово.

– У него бывают истерики?

– Нет.

– Что-нибудь еще странное заметили?

– Он сам с собой разговаривает. Придумывает себе друзей и с ними разговаривает.

– Все дети так делают.

– В его возрасте? Он больше с ними разговаривает, чем со мной. С ним что-то не так.

– Ничего удивительного.

– Он же не такой, как его мать.

– Нет. Но слабоумие может выражаться очень по-разному.

– Держать его здесь взаперти противоестественно.

– Это не нам решать.

– Так дальше не может продолжаться! Сколько он еще будет тут жить?

– Не знаю.

– Я не собираюсь провести тут остаток своих дней.

Виктор чешет запястья о шланг.

– Милосердие, – говорит миссис Грин. – Милосердие.

– Я поговорю с мистером Мюллером.

– Да, пожалуйста.

– Скажу ему, нужно что-то решать.

– Куда он подевался? От него несколько месяцев ни слуху ни духу.

– Он за границей. В Лондоне. Они там строят порт.

– Боже правый! И что, кроме нас с вами никому до него нет дела?

– В данный момент – никому.

– Как же так?

– Вот так.

– Господи помилуй!

– Миссис Грин!

– Господи!

– Но я-то здесь, с вами.

Виктору удается ослабить узел на шланге. Руки уже свободны. Потом ноги. Виктор на цыпочках подходит к двери и видит, как близко стоят доктор и миссис Грин. Доктор засунул руки ей под блузку. Миссис Грин отстраняется, и они вместе уходят в другую комнату. Уходят надолго. Вернувшись, миссис Грин совсем не удивляется, что Виктор сидит за столом и рисует. Она наливает ему какао и целует в макушку. От нее пахнет водой и шампунем.

Вскоре после этого Виктор впервые видит ее тело. Он нагибается и заглядывает в замочную скважину, когда она моется. Из-за пара, конечно, много не разглядишь, но когда миссис Грин вылезает из ванны, становятся видны большие белые груди. Виктор издает какой-то звук, миссис Грин слышит его и накидывает на себя полотенце. Потом открывает дверь. Виктор уже мчится прочь. «Мерзкий мальчишка!» Он бежит в свою комнату и прячется под кровать. Она входит, на ней платье, надетое наизнанку. С волос капает вода, они рассыпаются, пока она вытаскивает Виктора из-под кровати. Он цепляется за пол, но миссис Грин сильнее. «Мерзкий мальчишка! Мерзкий мальчишка!» Но не бьет. Сажает его на край кровати и громко отчитывает. «Хорошие мальчики так себя не ведут. Никогда! Ты должен быть хорошим мальчиком и не должен быть плохим».

Он хочет быть хорошим.

Проходит время. Усатый дядя снова приезжает. Вид у него грустный.

– Это просто невыносимо, сэр, – говорит миссис Грин.

Дядя быстро ходит по комнате и теребит мочки ушей.

– Я понимаю.

Виктор потрясен. У него тоже есть привычка дергать себя за уши. Миссис Грин не нравится, когда он так делает. Она шлепает его по рукам и требует, чтобы он перестал вести себя как чудик. А этот высокий, взрослый, почти волшебный дядя в огромной шляпе точно так же, как Виктор, дергает себя за уши. Виктора прямо распирает от гордости.

– Ему нужно учиться в школе, сэр.

– Я это понимаю. Я просил доктора Фетчетта найти для него подходящее заведение. Его ведь в обычную частную школу не пошлешь.

Усатый дядя останавливается и разглядывает рисунок Виктора, тот, что миссис Грин повесила на стену.

– Неплохо.

– Это не я рисовала, сэр.

– То есть… Да что вы?

– Да, сэр.

– Что, все? Боже мой! Ну надо же! Я всегда думал, это ваши.

– Нет, сэр.

– У него талант. Надо купить ему краски.

– Да, сэр.

– Ну что ж, давайте купим.

– Хорошо, сэр.

– Я скоро вернусь. Поговорю с доктором Фетчеттом, и мы что-нибудь придумаем.

– Хорошо, сэр.

– А как продвигаются его занятия?

– Плохо, сэр. Он по-прежнему не хочет делать домашнее задание. Просто рвет тетради.

Усатый дядя вздыхает.

– Будьте с ним построже.

– А то я не стараюсь! Сами-то как думаете?!

– Не забывайтесь!

– Простите, сэр. Я совсем вымоталась.

– Я понимаю. Вот, возьмите.

– Спасибо, сэр!

– И пожалуйста, купите мальчику краски.

– Хорошо, сэр.

– Виктор, веди себя хорошо.

Больше он этого дядю никогда не видел.

Проходит время. Виктору исполняется одиннадцать. Миссис Грин печет именинный пирог, ставит его на стол и плачет. «Не могу! Сил больше нет…»

Виктору очень хочется ей помочь. Он протягивает ей свой кусок пирога.

«Спасибо, золотко. Ты добрый мальчик».

Виктор стоит у окна и смотрит, как серая машина подъезжает к крыльцу. Из нее выскакивает человек в синем пиджаке, открывает заднюю дверцу. Оттуда появляется дама с высокой прической и в коричневой, похожей на гриб, шляпке. Миссис Грин быстро открывает дверь, и женщина проходит мимо нее. Останавливается посреди комнаты и брезгливо оглядывается. Смотрит на Виктора.

– Он плохо вымыт.

– Он играл в саду, мэм.

– Не смейте мне возражать! Он плохо вымыт, и нечего обсуждать. Ну, что скажешь?

Женщина обращается к нему. Виктор молчит.

– Он вообще молчун, мэм.

– Заткнитесь!

Женщина в шляпке ходит по комнате, поднимает и снова бросает на стол тарелки.

– Какой тут свинарник!

– Простите, мэм. Я обычно мою посуду после обеда…

– Мне плевать. Помойте его. Он уезжает.

– Мэм?

– Я не могу винить вас за ошибки моего мужа, но вы должны понимать – его больше нет с нами, и теперь я и только я принимаю решения. Это ясно?

– Да, мэм.

– Тогда отмойте его. На него тошно смотреть.

Миссис Грин купает его. Виктору не хочется принимать ванну, он ведь вчера уже мылся. Он сопротивляется, а миссис Грин его уговаривает: «Ну пожалуйста, Виктор!» Кажется, она сейчас заплачет. Он позволяет ей раздеть себя и усадить в ванну.

Женщина в шляпке говорит:

– Машина приедет через час.

– Куда вы посылаете его, мэм?

– Это не ваше дело.

– Мэм, не сочтите за дерзость… Простите, мэм…

– Вы можете оставаться здесь сколько пожелаете.

– Я не хочу оставаться здесь, мэм.

– И неудивительно. Мой муж повел себя как осел. Вам самой-то не кажется его затея идиотской?

– Не знаю, мэм.

– Разумеется, знаете. У вас ведь наверняка есть свое мнение.

– Нет, мэм.

– Вы прекрасно вышколены. Сколько он вам платил?

– Мэм…

– Я прослежу, чтобы о вас позаботились. Позвоните по этому номеру. Договорились?

– Да, мэм.

– Кретин! И сколько он еще собирался скрывать это от меня?

– Трудно сказать, мэм. Он хотел найти для мальчика подходящую школу.

Женщина в шляпке смотрит на Виктора. Ее передергивает.

– Ну что ж, я ее уже нашла.

Его сажают в машину и везут по заснеженным полям. Он никогда так далеко не уезжал от дома. Миссис Грин сидит рядом и держит его за руку. Виктор не знает, куда они едут, и ему страшно. Он плачет, а миссис Грин его уговаривает успокоиться. «Ну пожалуйста, Виктор! Посмотри, какие деревья. На что они похожи? Вот, возьми бумагу». Машина подпрыгивает на ухабах, и рисовать трудно. Виктор пытается провести линию, но тут ему становится нехорошо, и он закрывает глаза. Он хочет домой. Когда они поедут домой? Он хочет в свою кровать, и какао хочет, и с юлой поиграть. Он плачет, а миссис Грин говорит: «Смотри, какие деревья».

Деревья высокие, белые, у них острые верхушки. Похоже на тот кусок рафинада.

Уже темнеет, когда они подъезжают к какому-то дому, ужасно большому, Виктор таких никогда не видел. У дома чумазое лицо и желтые глаза. Автомобиль останавливается, и миссис Грин выходит. Виктор остается в машине.

– Пойдем, милый.

Виктор выбирается наружу. У миссис Грин в руках маленький чемоданчик. Она напряженно выпрямляется, потом опускается перед Виктором на колени. Прямо коленками в тонких чулках на снег. У нее маленькие заплаканные глазки.