Гений

Псалмы, вино, облатки.

«Тебе, о Господи, поручаем мы душу раба Твоего Леланда Томаса Макгрета».

Шесть плечистых мужиков несут гроб.

Процессия двинулась следом. Идти было недалеко, около километра. Я шел один, рядом ехала череда автомобилей и катафалк. День был ясный, солнце палило, как будто тоже решило попрощаться с покойником.

У могилы я все смотрел на Саманту. Она стояла одна и больше не опиралась на руку матери. Мать теперь поддерживала какого-то человека с усами, точно у моржа. Его голубой свитер очень выделялся на черном фоне. Саманте этот человек явно не нравился. Старшая сестра к нему, видимо, относилась лучше и даже один раз сжала его руку.

Я пытался понять, кто это, перебрал несколько вариантов и остановился на одном, самом вероятном: это второй муж их матери. Похоже, Саманта переживала развод родителей тяжелее, чем старшая дочь. Может, сестра уже выпорхнула из гнезда к тому времени и Саманта одна наблюдала, как разваливается ее семья.

«Боже всемилостивейший Отче, приими слезы и услыши мольбы наши».

Служба закончилась, народ стал расходиться по двое-трое. Я двинулся было к Саманте, чтобы выразить ей свои соболезнования, но остановился: она вполголоса спорила с матерью. Женщины бурно жестикулировали и почти упирались друг в дружку лбами. Одинаково упрямые рты, одинаково полные икры. Лицо бывшей миссис Макгрет украшал нездоровый загар, такой обычно получается, если долго ходить в солярий. По контрасту казалось, будто Саманта нарочно такая бледная, исключительно для того, чтобы не походить на мать.

– Может, вместе такси поймаем? – Позади меня стояла Энни. – Нас на поминки зовут.

Я ответил, что нанял на день машину, и пригласил ее.

– Вполне бесплатно.

– Надеюсь, все-таки не вполне.

По пути к дому Макгрета я пытался разжиться информацией о семье. Большинство заключений, к которым я пришел, оказались правильными. Загорелая женщина – действительно бывшая жена Макгрета. А человек с моржовыми усами – ее второй муж. Оказалось, правда, что все несколько сложнее. Этот же самый второй муж был одновременно и напарником Макгрета.

Я порылся в памяти, вспомнил фамилию на стенограмме допроса и спросил:

– Гордан?

– По-моему, его зовут Джерри.

– Ну да, правильно. Дж. Гордан. Джерри.

– Как скажешь.

– Неловко ему, наверное, тут находиться.

– Думаешь?

– А я-то переживал, что никого не знаю.

– В общем, да, ему еще хуже.

– А что случилось?

– Да все как обычно. Макгрет на работе. Жене одиноко. Денег мало. Хотя она, конечно, по самому больному месту вмазала.

Я вспомнил речь Самантиной сестры. «Мы все привыкли думать о нем как об офицере полиции». Я-то сначала подумал, что это комплимент такой. Нет, это больше похоже на обвинение. Возможно, Саманта пошла в прокуроры, желая продемонстрировать, на чьей она стороне. Тогда почему же она не говорила прощальных слов, слов в его защиту?

– Мне показалось, вы с ней подруги, – сказал я Энни.

– Еще какие.

Она поведала мне, что они с Самантой познакомились на конференции судмедэкспертов. Она училась на эксперта, Саманта собиралась стать офицером полиции.

– Мы как-то сразу спелись. Стали как сестры.

– Кстати, как зовут ее сестру?

– Джульетта. Она в Северной Каролине живет.

– А, ну да. Спасибо, без тебя я бы про них столько не узнал.

– Что, запал?

– Запал?

– Влюбился в нее?

Я засмеялся.

– У меня есть подруга.

– Хреново. Ей как раз такой, как ты, нужен.

– Это какой?

– Богатенький, – ответила она и тоже засмеялась.

– Чего это я сразу богатенький?

– Ты на ботинки свои посмотри.

– А что ботинки?

Она пожала плечами и снова засмеялась.

– И потом, по-моему, у нее уже есть кто-то, – сказал я.

Энни посмотрела на меня как-то странно.

– Они что, разошлись?

Она ответила:

– Он был пожарным.

– Ох, – сказал я.

На этом темы для обсуждения у нас закончились. Мы оба вспомнили, откуда едем и куда направляемся. Энни подвинулась ближе к окну и выглянула наружу. Я выглянул с другой стороны. Ехали мы как-то уж очень долго.

Вместо пузырьков с лекарствами на обеденном столе были подносы с нарезанными фруктами и подмокшими бутербродами. Саманты нигде не было видно, как и ее сестры и матери. Народ клубился вокруг бутылок. Мы с Энни разбрелись по разным углам. Я перекинулся несколькими словами с каким-то кудрявым толстяком, он пожал мне руку, и оказалось, это и есть Ричард Сото. Я назвался, и он сказал:

– А вы тот парень, о котором Ли говорил.

– Да.

– С меня причитается. – Он повел меня к столику, заставленному бутылками.

– А что я сделал?

– Вы отцепили от меня этого поганца. До того, как появились вы, он звонил мне каждые пять минут, падла. Виски, прошу. – Он подал мне стаканчик, я из вежливости не стал отказываться. – Вы для него очень много сделали. Хороший вы человек. Давайте. До дна.

Он выпил залпом, а я потихоньку вылил спиртное на ковер. Потом поднял стаканчик к губам и поморщился.

– Вторая лучше пойдет. – Он снова отвинтил крышечку бутылки.

– А что теперь будет?

– В смысле?

– С тем делом. Спасибо.

Он снова выпил, я снова вылил виски на ковер.

– Отличная штука.

– Вы будете продолжать им заниматься?

Сото тупо посмотрел на меня:

– Чем?

– Делом.

– А чем там заниматься?

– Там еще много чего надо сделать. Я обещал Энни составить список тех, кто побывал в квартире, но мне пока не удалось связаться с комендантом дома, он, наверное, в отпуске. Я хотел сам туда наведаться на этой неделе. Еще нам с ней надо съездить на склад, потому что, когда придут результаты из лаборатории…

Я говорил, а Сото смотрел в сторону, поверх моего плеча. Компания полицейских за моей спиной шумно выпивала, звучали тосты. Сото угрожающе сказал:

– Извините, я сейчас…

Я пошел с ним и присоединился к веселой компании. Джерри Гордан разошелся не на шутку. Приглядевшись, я понял, почему он решил отрастить такие пышные усы: на верхней губе у него было большое родимое пятно. Щеки Джерри зарумянились, он вспотел и с энтузиазмом рассказывал всем вокруг про их с Макгретом веселые деньки. Остальные ухмылялись.

– Скажи-ка, Джерри, вы ведь с Ли были не разлей вода?

– Это точно.

– Один за всех, все за одного?

Фараоны захихикали. Гордан, похоже, ничего не замечал.

– Отличный он был парень, этот засранец.

– Джерри, как думаешь, а честный он был? – спросил Сото.

– А то. Сам знаешь.

– Я хочу, чтобы ты это сказал: Ли Макгрет был честным человеком.

– Самый честный человек в Квинсе, вот он какой был, Ли Макгрет.

– Честное слово?

– Богом клянусь.

– Честный за двоих, за вас обоих, а, Джерри?

– Ну да.

– Конечно, честный. И щедрый, правда? Всегда всем делился.

Гордан глупо захихикал.

– Вот-вот, Джерри, он отдал тебе все. Только и делал, что отдавал, а, Джерри?

Смешки становились все громче.

Общий настрой мне не понравился, и я отошел в сторону. Хотелось взглянуть на коробку с доказательствами, убедиться в том, что я не напрасно приехал в этот дом.

Дверь в заднюю комнату была заперта. Я не стучался, просто подергал за ручку, и мне открыла заплаканная Саманта.

– Извините, – сказала она и потерла глаза. – Я не знала, что вы здесь.

Она заслоняла от меня комнату, но я все же разглядел ее сестру в качалке с влажным полотенцем на лбу.

– Я приехал с Энни. – Как будто это что-то объясняло. Саманта поняла меня так, что ей пора выбираться из укрытия.

– Вы молодцы, просто молодцы. Я скоро выйду.

– Вам совсем необязательно выходить.

– Я хочу побыть с гостями. Не уезжайте. Подождите немного, я скоро приду.

– Хорошо.

– Вы обещаете, что не уедете?

– Обещаю.

– Договорились. Я быстро. – И она закрыла дверь.