Серенада над морем

— Здесь не самое лучшее место для выяснения отношений, — сказала Оливия, глядя на Илию, по-прежнему кидавшего в воду камни. И она не хотела никаких выяснений. Ни здесь, ни где-либо еще.

Наименее болезненный способ покончить с браком — расстаться в конце лета. Ни слез, ни упреков, ни сожаления. Только довольно простой документ. Все, что Джек должен сделать, — это подписать его. Потом подпишет она. И все будет кончено. Семь лет брака. Правда, последние два года они жили отдельно, так что их можно не считать.

— Илия, позволь, я покажу тебе, как заставить камни прыгать. — Джек переключил внимание с Оливии на мальчика. Он нагнулся и нашел пригоршню плоских, будто полированных камней.

И так всегда. Или меняет тему, или отвлекает внимание, чтобы не попасть в неловкую ситуацию. Слишком тяжело быть так близко от него. Несмотря на жару, Оливия чувствовала, как маленькие ледяные мурашки пробегают по позвоночнику, когда он так смотрит на нее. Она хорошо знала этот взгляд…

Оливия наблюдала, как Джек учит мальчика кидать камни. Слышала восторженные крики Илии, когда ему удалось заставить гальку много раз подпрыгнуть на воде. Оливия почувствовала старый знакомый укол сожаления. Сожаления о том, что она не дала Джеку сына, которого он так хотел…

Она пыталась. Бог знает, как она старалась! Может быть, даже слишком. Если бы у них был малыш, они бы и сейчас были вместе.

— Джек, Оливия! — Кто-то звал их с вершины скалы.

Она повернулась и посмотрела вверх. Это была помощница профессора Роббинса. Она махала им рукой.

— Нам лучше вернуться, — сказала она Джеку. — Нас ищут. У меня такое чувство, будто за нами наблюдают.

После длинного собрания профессор Роббинс выдал им переносную рацию и несколько компьютеров на группу. Их установят в отдельной палатке. Каждому он вручил бумагу для работы и цифровой фотоаппарат, чтобы снимать находки. Джек вдохновил всех коротким энергичным напутствием.

Оливия стояла с краю и слушала Джека. Как он говорил о целях и ожиданиях археолога. В этой теме он был очень хорош, особенно когда это не касалось его лично…

Теперь он снял свою шляпу как у Индианы Джонса и рассказывал об эпохе Александра Великого и о том, что они могут найти на этом месте. Он говорил о большой удаче. Им вновь выпала неожиданная возможность в последний раз вести раскопки на этом месте. Он объяснил, как важно изучение этого места для лучшего проникновения в эру эллинизма. И еще предупредил не питать нереальные надежды и не считать, что успех им гарантирован.

Он будто бы говорил с ней. Оливия все время чувствовала на себе его взгляд. Все, что он сказал о нереальных надеждах, относится и к ним.

Если их брак закончен, Джек должен найти другую женщину. Жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в одиночестве. Во всяком случае, так бы сказала тетя Элайс. Она не одобряла развод своей любимой внучки. Единственный развод, какой она одобряла, был ее собственный. Он произошел шестьдесят лет назад. Она тогда стала свободной и могла крутить романы со многими мужчинами.

Джек был самым лояльным мужем, о каком может мечтать женщина. Это подчеркивала и ее тетя Элайс. Насколько Оливия знала, Джек старомодно соблюдал брачные обеты, так же как и она, потому что по закону они еще женаты. Много ли мужчин, которых отделяет от жены шестьсот миль, будут хранить верность?

Может быть, он и не хранит вовсе? Она посмотрела на толпу юных студенток, привлекательных девушек, мечтательно пожиравших Джека глазами. Интересно, что они говорят о нем после лекций?

Всех участников экспедиции разделили на небольшие команды. Джек в одной команде с ней. Это ошибка, и ее надо исправить!

Она смотрела на море. Что с ней происходит? Ее мучило безумное желание бежать вдоль берега и потом броситься в море и плыть, позволяя воде ласкать тело. Она вела себя как безнадежный романтик на каникулах, а не археолог на раскопках.

Темнота сгущалась. Включили генератор. Свет придал всей картине сказочный вид. Оливия будто плыла по течению все дальше от задачи, которую ей предстояло решать. Воздух был полон пикантного аромата жареного ягненка. Помощница повара накрыла домотканой скатертью стол в большой палатке, поставила бутылки с водой из местного источника и с красным крестьянским вином.

— Ты в порядке? — спросил Джек. Он встретил Оливию возле палатки, подошел, поднял большим пальцем ее подбородок, чтобы лучше разглядеть. И нахмурился.

— Конечно.

— У тебя такой вид, будто ты за тридевять земель отсюда.

— Прости. Я… Понимаешь, последние несколько лет у меня на раскопках всегда были ответственные задания. В этом году все по-другому. Я одна из многих. Будто снова стала аспиранткой. Забавное чувство.

— Это хорошо или плохо?

— Совсем другое чувство. Будто меня вытолкнули в хорошее время. У меня нет ответственности, и я могу удрать от любой грязной работы.

— Ты имеешь в виду, что хочешь поехать в город в ночной клуб? — удивился он.

— Нет, нет, не это. — Она посмотрела вниз на свои голые ноги в сандалиях, засыпанные песком. — Я не знаю… Короче, я не могу быть в твоей команде.

— Прекрасно, — сказал он. Будто ему все равно, так она решила или иначе. — Подумай. Может, решишь после обеда? За ленчем ты мало ела.

— Я не передумаю, — проговорила она и потянула носом. — Запахи просто сумасшедшие! Но учти: вкусный обед мы едим в последний раз.

— Каждый дежурит по очереди, — пожал он плечами. — Один готовит хорошо, а другой не очень.

— Однажды вечером ты жарил бифштексы. Это было совсем неплохо.

— Ты не равнодушна ко мне из-за того, что я умею готовить?

— Пока не обнаружила, что ты можешь приготовить только одно блюдо.

— Эй-ей! Не ругай его, это мое коронное блюдо.

— Без него мы умрем с голода.

— А ты еще готовишь томатный соус к спагетти?

— По правде говоря, нет. — Зачем готовить ради одного человека? Гораздо легче открыть банку с готовым супом или намазать тост арахисовым маслом и назвать это обедом. Совсем другое дело — готовить по уик-эндам для Джека. Когда-то она стряпала его любимые блюда. Они вместе возились на кухне, когда он в последнюю минуту приглашал всю кафедру домой на обед.

— Я тоже, — без выражения сообщил он. — Предпочитаю куда-нибудь сходить поесть.

Она посмотрела на его широкие плечи, плоский живот и мощные руки. Что бы он ни ел, это не нанесло ему вреда. Но ее удивило, что его не приглашают на обед коллеги-женщины. Или даже студентки.

За обедом она осторожно выбрала место между Мэрилин и одной из студенток Джека. Джек сидел в дальнем конце стола. С этого вечера Оливия решила так все выстраивать, чтобы каждый догадался, что они с Джеком уже не супружеская пара. Они могли вместе работать. Но это все. Они не едят вместе и совершенно определенно не спят вместе.

Несколько раз он поднимал свой бокал с вином в молчаливом тосте, обращенном к ней. Фактически сегодня это случилось два раза. Она отводила взгляд, поворачивалась к своим соседкам по столу, старалась не встречаться с ним глазами, забыть о его присутствии или, что важнее, выбросить из головы. Ах, если бы она могла!

— Вы останетесь здесь? — с легкой улыбкой спросила Мэрилин и отрезала пропитанный медом кусок торта. — С Джеком?

— Нет, без Джека, — жестко отрезала Оливия. — Я не уверена, что останусь здесь. А как вы?

— Вернусь в отель. Я слишком стара, чтобы спать на твердой земле. Мы приедем рано утром. — Позже, уже идя к автобусу, она громко крикнула: — Все будет хорошо!

Оливия громко вздохнула. Что она могла ответить, чтобы пресечь слухи? Одна надежда, что никто не знает, о чем говорила Мэрилин. И еще Оливия была рада, что никто не видел, как она покраснела после слов Мэрилин.

Уехал автобус, и последний студент на мопеде отправился в город. Из экономии топлива выключили на ночь генератор. Наступила темнота. Только луна время от времени выплывала из облака. И у Оливии был фонарик.