Исповедь Макса Тиволи

Справедливости ради скажу, что его жена поддерживала меня во всех разговорах. Добрая молодая женщина, светлая и хорошенькая, она никогда не пыталась казаться более умной или модной, чем была на самом деле. Жена Хьюго хорошо ко мне относилась. Правда, виделись мы редко, она неизменно находила повод покинуть комнату или поворковать еще над кем-нибудь. Она уверяла, что не стремилась дать нам с Хьюго поговорить наедине; наверное, просто боялась меня. Так или иначе, когда в мою жизнь вернулась Элис, я почти не виделся ни с Хьюго, ни с его женой, они были полностью поглощены своей семьей. Да, в самом начале нового столетия у Хьюго Демпси родился сын.

В то время я не мог понять, почему, погладив своего малыша, мой друг расплывался в блаженной улыбке, которая раньше появлялась только после нескольких бокалов виски с пахтой. Я не понимал, как он терпел бормотание жены о «милом ангелочке», да еще находил силы при этом улыбаться. Я не разделял странной веры Хьюго в то, что его сын пополнит мировую коллекцию чудес света, словно другие талантливые дети не рождались каждую минуту, не разочаровывались, не превращались в мужчин вроде нас, не возлагали таких же неоправданных надежд на судьбу.

Однако тогда я не был отцом. Не знаю, Сэмми, что с нами происходит, когда появляются наши дети. Например, сегодня мы с тобой построили замок в кустах жимолости и ежевики, раздобыв пустую коробку из-под холодильника с надписью «Колдспот». Мы там вовсе не секретничали, а лежали в тесной коробке на прохладной подушке лесной травы. Щеку что-то кольнуло, сырая земля пахла кровью. Резкий порыв ветра перевернул листок, и я увидел тонкую оболочку насекомого. Серая бабочка отчаянно боролась с ветром, сносившим ее с выбранного курса.

— Господи, как скучно, — протянул ты, затем улыбнулся и замолчал на добрых полчаса. Вовсю щебетали птицы. Почему отцы плачут, вспоминая подобные картины?

Мы не имеем права мешать счастью наших друзей. Мне казалось, что Хьюго, как человек нуждавшийся в постоянстве, нашел жизнь, которую стремился вести, а потому я никогда не пытался сбить его с пути. Он был исключительным человеком и заслуживал исключительной жизни. А может, исключительная жизнь необходима обыкновенным людям, а остальным требуется лишь покой. Раньше мы с Хьюго вместе веселились; теперь я вижу, что прежде он был несчастен и неимоверно одинок, даже в моем обществе. Поэтому я не вмешивался в его новый мир. И в какой-то степени даже завидовал Хьюго.

Впрочем, проблема заключалась не в жизни Хьюго. Тогда я был бы беспомощен. Дело в том, что Элис могла застать нас вместе, догадаться о нашей дружбе и узнать меня.

Я рассказал Хьюго об Элис, мой друг удивился и обрадовался. Я посвятил его во все детали нашей встречи, рассказал о неувядающей красоте моей возлюбленной и о моем плане вхождения в число постоянных гостей дома вдов, даже в присутствии ужасной миссис Леви. Хьюго искренне и открыто веселился над моей запутанной жизнью, видимо, припоминая, как в молодости мы с давно забытой страстью переживали самые незначительные события.

— Господи, Макс, неужели и впрямь Элис?

— Именно.

— Ну не могла она остаться такой же. Я хочу сказать, ведь твои-то чувства изменились.

— Ничуть. Я о том и говорю. Странно, я никогда ее не забывал. И вот Элис здесь, ей тридцать два года, она вдова, а я чувствую себя на семнадцать.

— Ты уже взрослый, Макс. И вы почти знакомы.

— Она именно та, о ком я мечтал с детства. Тебе не понять. Ну, про первую любовь. — Мы сидели и потягивали спиртное еще немного, и я сказал Хьюго, чего от него хотел.

— Нет, — ответил он, посмотрев на меня с грустью в глазах. — Я не могу, Макс.

— Да брось, мне нужна твоя помощь.

— Ты не выдержишь. Постоянная ложь измотает тебя.

— Ты лишь забудь, что мы знакомы. Сотри меня из своей памяти. Это нетрудно. Если увидишь нас с Элис, скажи ей «привет» и попроси представить меня. Все просто.

— Нет, не просто. Нам уже не семнадцать. Глупая затея.

— Ну пожалуйста.

— Макс, ты должен ей сказать, — выдавил Хьюго после некоторого молчания.

— Ты знаешь, что будет.

Хьюго опустил глаза — он действительно знал.

— Пожалуйста, Хьюго, — молил я, взяв его за руки. — Мне больше не к кому обратиться.

Наш разговор состоялся за месяц до того, как это случилось. Как я и предполагал, мы с Элис все-таки столкнулись с Хьюго. По дороге в парк, где показывали только что привезенного кенгуру, Элис рассказывала о конкурсе фотографов, в котором она приняла участие, притворившись мужчиной, зашифровав свое имя. Она выступила под красивым псевдонимом — Оуэн Хэлликс. Я шел и рассматривал наши тени, вместе плывшие по траве, как вдруг понял, что тень Элис замерла у камня. Моя спутница перестала смеяться, стал слышен скрип ее бамбукового зонтика, руки Элис задрожали. Правда, когда я поднял глаза, она слабо улыбалась, словно посмеиваясь над своей реакцией. Навстречу шел Хьюго с семьей. Он, похоже, заметил нас всего несколько секунд назад, потому что старательно отвлекал жену, показывая куда-то рукой. Нашептывая что-то ей на ухо, Хьюго повел супругу в сторону прямо по траве к некоему блуждающему огоньку, который только что выдумал, спасая меня.

— Я знаю того человека, — сказала Элис.

— В самом деле? — Она редко говорила о своей жизни до переезда.

— Да, я тогда была совсем юной.

— Охотно верю.

— И часто приходила к нему в цветочную оранжерею.

— A-а, это совсем недалеко отсюда.

Элис меня не слушала.

— Я была так молода, — усмехнулась она.

А потом Хьюго допустил ошибку. Он оглянулся и посмотрел на нас своими ярко-голубыми глазами. Его шляпа съехала на затылок. В глазах Хьюго я прочел неимоверную грусть, такую, которую видел на его лице в ту ночь, когда я напился у него в гостях. Видимо, его не в первый раз просили вычеркнуть из памяти любимого человека, да кто мог знать. Тогда я просто почувствовал благодарность, что он выполнил мою простую просьбу. Принес себя в жертву, дабы сделать меня счастливым.

— Он увидел нас! — воскликнула Элис.

— А-а.

На лице Хьюго отразилось страдание, и мой друг отвернулся, а Элис все смотрела ему вслед. Она держала руку на манжете блузки, словно проверяя пульс, участившийся от встречи, которую Элис, наверное, представляла столько же, сколько я представлял наше с ней свидание. Улыбка озарила ее лицо. Она казалась довольной, смущенной и озадаченной.

— Он избегает меня, — задумчиво протянула Элис.

— Может, он вас не узнал.

— Он повзрослел.

Хьюго уже был далеко и болтал со своим запеленутым сынишкой. Я вспомнил, как мы пили чай и она всматривалась в забавную тень на занавеске. Элис думала, что это его тень.

— Любовь всей вашей жизни? — попытался хмыкнуть я.

— Не понимаю вашего вопроса, — ответила Элис, игриво улыбаясь.

Вокруг ее глаз появились лучики морщинок, которые так мне нравились. Годы расскажут вам о женщине, если она никогда не была счастлива, вы все поймете по глазам. В искристых озерах Элис светилась россыпь радостей, и не важно, что не я послужил их причиной, я любил сотворенную ими Элис. Она вновь раскрыла зонтик, и мы смотрели, как семья Хьюго исчезает за толпой торговцев апельсиновым соком и детей-попрошаек. Не понимаешь вопроса, Элис? А он все тот же. Годы спустя я все еще задаю его.

Через неделю после встречи в парке я получил интересное письмо. Открыв самодельный конверт, я почувствовал легкий запах одеколона, узнал почерк и мысленно вернулся в то ужасное утро, когда потерял свою возлюбленную.

15 апреля 1906 года

Мистер Эсгар ван Дэйлер.

Мы с дочерью в ближайший вторник отправляемся в «Дель Монте» и будем рады, если Вы присоединитесь к нам до воскресенья. Элис говорит, что Вы заняты на работе и что я старомодна и глупа, однако у нас нет родственников в этих краях, а в путешествии мужская помощь необходима.