Страница 22 из 31
— Ты спала с ним до аварии? — Вопрос Брета грянул как гром среди ясного неба.
— Что? — испуганно спросила она.
— Я спросил, спала ли ты с Хаббардом до аварии.
— Нет. Я вообще не спала с ним.
Она услышала вздох облегчения. Затем Брет спросил:
— Почему? Со мной ведь ты спала.
— Может быть, мне не хотелось чувствовать себя потаскушкой… К тому же у Рика старомодные взгляды.
Но у Брета было другое мнение.
— Просто Хаббард понял, что ты не горишь желанием, и решил не форсировать события. Скорее всего, он боялся, что ты испугаешься, если это произойдет до свадьбы. А потом случилась авария, и ему пришлось ждать уже поневоле. Мне даже немного жаль беднягу… — Брет поджал губы и уныло добавил: — Похоже, мы с ним в одной лодке.
Не уверенная, что правильно поняла эту загадочную реплику, Мона спросила:
— В каком смысле?
— Оба остались с носом. Почти год ждем женщину, которая свела нас с ума…
Двое мужчин, которые желают ее, но не любят, мрачно подумала она. Страшно быть жертвой страсти одного человека. А тут целых два…
Когда-то Брет любил ее. Он сам так сказал… Но любовь исчезла, не выдержав горечи и того, что он назвал лишением иллюзий. Да, он желает ее, но желание отомстить сопернику еще сильнее.
— Ты все еще не ответила на мой вопрос. Мона, почему ты хочешь остаться с ним?
— Сам знаешь… — прошептала она.
Брови Брета сошлись на переносице.
— Скажи мне вот что… — после паузы продолжил он. — Не случись аварии, ты вышла бы за него?
— Конечно, вышла бы.
— А не передумала бы?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что мне удалось кое-что выудить у Ивлин. Когда я надавил на нее, она призналась, что не уверена в тебе. Она не убеждена, что ты любишь его. Сначала она думала, что ты любишь меня. Но когда ты порвала со мной и стала выезжать с ним, она решила, что тебя привлекают миллионы Хаббарда, и прибавила, что…
Мона не могла понять, почему Брет считал ее корыстной. А теперь оказалось, что и Ивлин думала то же самое.
— Но Хаббард решил жениться на тебе во что бы то ни стало, и она подумала, что желание подцепить богатого мужа заставило тебя согласиться. Правда, позже она передумала… А ты, Мона? Ты не передумала? — Темные глаза, посеребренные лунным светом, смотрели ей прямо в душу. — Мне нужна правда.
Мона, измученная настойчивыми вопросами, понимала, что Брет не отступится, пока не докопается до истины. Она тяжело вздохнула и призналась:
— Да, я передумала. Мне с самого начала не следовало соглашаться… Но он был очень милым и составлял мне компанию, когда я чувствовала себя одинокой. Уделял мне время, вел себя так, словно я значила для него больше, чем его бизнес, и я была благодарна ему. Когда я потеряла… — Мона хотела сказать «тебя», но осеклась и закусила губу.
Не сводя глаз с ее лица, Брет подсказал:
— Ты сказала, что что-то потеряла.
Она проглотила комок в горле и продолжила:
— Когда я потеряла желание сделать карьеру, то постаралась убедить себя, что, если я выйду за Рика, благодарность и привязанность со временем перейдут в любовь. Однако через несколько дней после обручения до меня дошло, что я сделала большую ошибку. Я пыталась сказать Рику о своих чувствах, но он не верил, что это серьезно. Говорил, что это предсвадебная лихорадка.
— И ты плыла по воле волн?
— Да. Какое-то время, — вздохнула Мона. — А потом поняла, что должна остановиться. Когда мы ехали на тот уик-энд в «Голубую лагуну», я собиралась вернуть ему кольцо. Но случилась авария, и ничего не вышло…
Лицо Брета превратилось в маску, и только блеск глаз говорил, что он еще жив.
— Если бы я расторгла помолвку до аварии, все сложилось бы по-другому. Но я не успела, а потом стало слишком поздно. После таких травм я просто не могла уйти от него.
— И поэтому решила выйти замуж за человека, которого не любишь?
— Ничего другого я сделать не могла.
Брет взял ее за руку и настойчиво сказал:
— Мона, не будь дурой. Зачем приносить себя в жертву?
Она выдернула руку и взмолилась:
— Оставь меня в покое! Я больше не могу!
— Ответь мне еще на один вопрос. Только абсолютно честно. Ты соглашаешься выйти замуж за Хаббарда, потому что думаешь, что я больше не люблю тебя?
— Потому что ты никогда не любил меня, — прошептала в ответ Мона.
В глазах Брета вспыхнуло торжество.
— А ты сама? Ты разлюбила меня?
— Ты сказал, что задашь только один вопрос. Я на него ответила. Пожалуйста, отвези меня домой. Еще не поздно.
Когда Брет медленно покачал головой, она крикнула:
— Неужели ты не видишь, что все бесполезно? Я не уйду от Рика до тех пор, пока нужна ему. Держать меня здесь — значит понапрасну терять время. Разговоры ничего не изменят!
— Разговоры, может быть, и нет.
Брет прав. Достаточно одного его прикосновения, одного поцелуя, и она пропала. Ее любовь к Брету сильнее рассудка и чувства вины перед Риком.
Но Мона, знавшая, что обязана бороться, упрямо ответила:
— Я никогда не лягу с тобой по доброй воле.
— Что ж, придется постараться переубедить тебя. Но не думаю, что мне будет трудно добиться ответа.
— Даже если ты добьешься от меня физического ответа, это ничего не изменит. Ты не можешь держать меня здесь вечно. А как только выпустишь, я убегу к нему.
— И что ты ему скажешь?
— Если понадобится, правду.
— Ему не понравится, что ты спала со мной.
— Да, я знаю, что он будет вне себя, но я встану перед ним на колени…
Ее слова попали в цель. Мона почувствовала, что Брет напрягся, и поняла, что поразила его в самое сердце. Но этого было недостаточно, чтобы заставить его отказаться от своей цели.
— И позволишь снова наставить себе синяков? — хрипло спросил он. — О нет! Уж лучше это сделаю я… Но они будут знаками страсти, а не гнева, и я получу наслаждение…
Мона ощутила дрожь ожидания. По ее коже побежали мурашки, сердце сжалось, душа ушла в пятки…
Брет легко подхватил ее на руки, внес в дом и плечом закрыл за собой дверь.
8
Луна была такой яркой, что зажигать свет не понадобилось. Брет пересек гостиную и поднялся по ступенькам.
Она не пыталась сопротивляться, зная, что это бессмысленно. Он был настолько сильнее, что оставалось уповать лишь на слова. Но никакие слова не могли победить его решимость.
В спальне Брет положил Мону на кровать и снял с нее сандалии. Потом, не обращая внимания на стиснутые кулаки и страстные протесты, расстегнул джинсы и стащил их. Сев рядом, он убрал с ее щеки прядь волос, наклонил голову, поцеловал в лоб, в кончик носа, а потом несколько раз нежно поцеловал в губы.
Мона лежала неподвижно, закрыв глаза, стараясь собрать все силы, необходимые для защиты. Она ничего не видела, но это только усиливало остальные чувства. Она слышала его легкое, ровное дыхание и громкий стук сердца, остро ощущала волнующий запах чистой мужской кожи и аромат одеколона.
Он продолжал целовать ее лицо, глаза, шею и слегка раздвинутые губы. Эти поцелуи были еще более нежными, чем прежде. Мона ожидала нападения, и эта неожиданная нежность застала ее врасплох. У нее вырвался не то вздох, не то всхлип.
— Все хорошо. — Его голос был мягким и успокаивающим. — Я не причиню тебе боли.
Может быть, физической боли она и не почувствует, но если Брет овладеет ею насильно, то разобьет ей сердце. Мона хотела сказать это, но ее не слушался язык.
Словно прочитав ее мысли, Брет негромко сказал:
— У меня нет другого выхода. Что бы я ни делал, ты держишься за свое. Но я обязан заставить тебя передумать. Ради того, что когда-то нас связывало.
Однако заставить ее передумать невозможно.
Проследив за ее лицом, на котором был написан ответ, он сказал:
— Год назад я считал, что ты любишь меня. Так, Мона? Мне нужно это знать.
Она открыла глаза и посмотрела на него. В спальне было светло как днем. С трудом шевеля губами, она прошептала: